Мнение: железная дорога - потусторонний объект

Железная дорога – это потусторонний объект, который живет по своим законам и подчиняется высшим силам. Кто объяснит, почему каждый год летом не хватает билетов на поезда? Только не говорите, что население начинает больше ездить по стране. Я видел летнее расписание и знаю, что летом пускают дополнительные рейсы. Но ситуацию это не спасает. Дело ведь не в числе посадочных мест, а в том, что билетов летом не бывает по определению. Летом ты не можешь сидеть в городе, ты просто обязан толкаться в бесконечных очередях и, выстояв, брать билеты. И если нет билетов на удобное время и в нужное место (а их, конечно, нет), ты с легким сердцем берешь плохие места (верхняя боковая полка – как это объяснить, скажем, иностранцам?) на неудобное время (скажем, на ночной поезд из Астаны, который может и не приехать, поскольку пересекает на своем пути несколько границ) до ближайшей узловой, где собираешься пересесть, поскольку веришь, что не может такого быть, чтобы ты не добрался до места назначения.

Иррациональная составляющая нашей железной дороги – это болезненные и терпкие ритуалы: утренние привокзальные площади; старые советские вагоны, наполненные духотой и сквозняками; заросшие травой насыпи; заполненные пенсионерами и цыганами неповоротливые электрички, по которым блуждают спекулянты и проповедники, торгуя алкоголем и библейскими дайджестами. Летние путешествия наполнены поучительными разговорами и неожиданными знакомствами, в июльских поездах женщины молчаливы и доступны, а мужчины навязчивы и невыносимы. И, конечно, дети, заполняющие собой все свободное пространство, пьющие некипяченую воду из кранов и разглядывающие разморенных полуобнаженных женщин, которые не обращают на это никакого внимания.

Летом меняется население вокзалов – исчезают бездомные и бродяги, перебираясь поближе к воде и запасам провианта, зато появляются печальные перекупщики, у которых никто не покупает билеты, поскольку все давно знают: летом билетов на всех не хватит, поэтому нечего испытывать судьбу. В провинциальных городках железнодорожные вокзалы по утрам совсем пустые. Можно зайти и увидеть, как измученные жарой и отсутствием работы кассирши открывают окна и двери, включают допотопные вентиляторы, пытаясь разогнать вязкую застоявшуюся жару, которая обволакивает кожу и нагревает волосы. Они сидят совсем по-домашнему и разговаривают, скажем, с дежурными сержантами или вороватыми таксистами, рассказывая им про любовь и криминал, поскольку в своей жизни ничего кроме любви и криминала не видели. Да и нет в этой жизни ничего кроме любви и криминала.

Пригородные вокзалы летом заполняет особенно странная публика. Многие считают этих людей дачниками, но я совершенно не уверен, что это дачники. Девушки с конспектами и большим количеством косметики на лицах, ветераны с велосипедами и поломанными музыкальными инструментами, члены артелей глухонемых, которые торгуют собственноручно изготовленными иконками, долго и шумно ругаясь в тамбурах, подростки с армейскими лопатками и металлоискателями в руках. Все они выходят из электричек на маленьких безымянных станциях (кто придумал такие названия для остановок – "631 км", "245 км"?) посреди бесконечных лесов и исчезают навсегда за высокими красными соснами, заметая следы и отрезая себе пути к отступлению.

Поезд быстро отходит, и жизнь на лесных платформах замирает до вечера. Около девяти появляется вечерний, платформа снова оживает, из леса выбегают суетливые и нервные отдыхающие, бегают по перрону, боятся не успеть прыгнуть в вагон. Поезд останавливается лишь на миг, забирает путников и тяжело трогается в сторону города. До утра наступает тишина, солнце стекает за деревья, и целую ночь по железной дороге перекатываются товарняки – без фонарей и маркировки, перевозя между станциями знойную июльскую темноту.

Сергей Жадан, поэт