Мнение: После "Школы"

В этом году встречи выпускников совпали со вторым туром выборов украинского президента и показом по российскому Первому каналу скандального телесериала "Школа" из жизни московских тинейджеров. Молодой режиссер с простым русским именем Валерия Гай Германика блестяще решила непростую задачу: с первых же серий ее возненавидели миллионы зрителей во всех регионах, куда проникает сигнал Первого. Линчевать режиссера призывают кубанские казаки, камчатские рыбаки и чукотские оленеводы, которые, похоже, впервые узнали, что выходя из дому, современные школьники не только получают знания, умения и навыки, но также пьют, курят и трахаются. Тоньше подошел к этому делу спикер Госдумы Борис Грызлов: он предложил режиссеров почем зря не линчевать, а снять альтернативный сериал. Пока на Первом плохиши Германики будут показывать, как жить нельзя, их сверстники на "России" продемонстрируют, как жить надо. То есть станут вести дневник наблюдений за природой, читать вслух романы Солженицына и переводить старушек через дорогу.

Между тем и от чернушного сериала польза налицо. По крайней мере для малохольных вроде меня, которые пошли в пединституты, насмотревшись добрых советских фильмов о школе вроде "Доживем до понедельника" или "Ключ без права передачи". В первом старшелассники пишут сочинение на тему "Что такое счастье?", а во втором поют под гитару с учительницей. Собственно, в пединститут я поступил в полной уверенности, что самый короткий путь к сердцам старшеклассников – поинтересоваться их мыслями о счастье, после чего заманить в турпоход и спеть хором "Возьмемся за руки, друзья".

Расплачиваться за любовь к добрым фильмам о школе пришлось в глухой деревне, куда я был распределен сеять разумное, доброе, вечное после института. Класс, к которому меня приставили, состоял из пяти учеников – трех зубрил-отличников и двух отпетых двоечников. К 12 годам эти, безусловно, цельные личности не научились ни считать, ни писать, ни читать, что не мешало им благополучно переходить из класса в класс.

За два года работы в обычной деревенской школе я легко накопил историй на пару сериалов вроде тех, что сняла Германика. Восьмиклассник по кличке Мудило прокрался в кабинет директора и гвоздем нацарапал ругательство на полированном столе. Пионервожатая изнасиловала выпускника во время дискотеки в честь Международного женского дня. Трое пятиклассников спустили журнал в школьный сортир и, заметая следы, подожгли эту жизненно необходимую постройку. Это не считая знаменитых учительских пьянок – так часто и много, как во время работы в сельской школе, я не пил даже на отдыхе по системе ultra all inclusive. Сейчас подобный способ проведения досуга назвали бы тимбилдингом. А тогда все было проще и душевнее: на большой перемене являлся военрук и не терпящим возражений тоном объявлял: "В 15.00 всех ждем на аттестации в столовой". Между прочим, конспирация была абсолютно излишней, поскольку закуску к учительскому столу готовила многодетная школьная повариха, у которой в каждом классе училось как минимум по одному ребенку. Само собой, подробности застолий они мгновенно разносили по всей округе.

"А сам ты что вынес из школы?" – поинтересовался мой одноклассник, заманивая на традиционную встречу в первую субботу февраля. Увы, самую малость. Алфавит. Таблицу умножения. Отрывок наизусть "есть женщины в русских селеньях" – он пока ни разу в жизни не пригодился, но мало ли. Фразу из курса химии "один моль любого газа", которую я не понимаю, но люблю произносить, когда хочу выглядеть умнее. Слова-исключения "оловянный", "деревянный", "стеклянный" – черт знает из какого правила они исключение.

Кажется, все. Нет, еще сложные отношения с молочной пенкой и сдобными булочками, которыми нас кормили в первом классе. И сейчас от этого запаха делается не по себе, если вдруг приходится переступать порог школы. Последнее особенно символично, когда учесть, что избирательные участки почему-то любят устраивать именно в таких местах.

Михаил Кригель, редактор отдела Общество журнала Фокус