Россия после поражения: как отбить у Москвы желание воевать еще раз
Эксперт по международной безопасности Джошуа Хамински в колонке для The Hill ставит логичный вопрос: как гарантировать, что Россия в случае поражения в Украине не начнет воевать вновь? И находит на это простой ответ: сделать так, чтобы воевать ей было невыгодно.
Будущее европейской обороны и безопасности основано на двух взаимосвязанных вопросах: исходе войны в Украине и долгосрочных отношениях с Россией. Проблема в том, что стратегический диалог в основном ведется о первом, в то время как практического обсуждения второго почти нет.
Завершение войны в Украине таким образом, чтобы обеспечить долгосрочную безопасность и обороноспособность Киева, занимает центральное место в вопросе отношений Запада с Россией. Однако это только одна часть уравнения.
Хотя Россия может потерпеть оперативное поражение на полях сражений в Украине, не сумев достичь своей цели полного доминирования, она не потерпит поражения в большом стратегическом плане. Лишь самые громогласные и бредовые комментаторы верят, что Москва падет или что "деколонизация" России возможна или желательна.
Даже деградировавшая, дипломатически изолированная и экономически замкнутая Россия останется державой на европейском и азиатском континентах, преследуя свои интересы и дальше, например, в Африке к югу от Сахары и в Арктике.
Итак, учитывая, что Россия никуда не денется, как должны выглядеть управляемые отношения с Россией в долгосрочной перспективе? Более важный вопрос: на чем США и НАТО хотят строить отношения с Москвой? Ответ на этот вопрос прежде всего требует признания определенных стратегических реалий.
Во-первых, Россия вряд ли будет продуктивным участником возглавляемого Западом либерального международного порядка. Президент Владимир Путин считает, что Запад находится в конфликте с Россией. Это не изменится.
Запад ничего не может сделать или предложить Москве, чтобы изменить стратегические представления, интересы и, конечно же, поведение России. Эти факторы неизменны и присущи России. Запад, конечно, может формировать условия, влияющие на них, но он не может изменить стратегическую культуру России так же, как Москва не может изменить культуру Вашингтона.
Во-вторых, США и НАТО занимают гораздо более сильную военную позицию в отношении России, чем принято считать. Военная позиция Европы улучшается ускоренными темпами, в то время как позиция России традиционно ослабевает — это означает, что Запад действует и ведет переговоры с позиции растущей силы.
Даже если Россия восстановит утраченные танки, бронетехнику и артиллерию, она столкнется с проблемами в восстановлении человеческого капитала, утраченного на полях сражений на Украине. Любые улучшения в российских вооруженных силах в ближайшем будущем должны учитывать эту реальность. Им придется восстанавливаться с крайне депрессивного уровня, в то время как силы НАТО постоянно совершенствуются.
Оборонительная позиция России также должна будет учитывать расширение границ НАТО. Вступление Финляндии продлевает границу России с НАТО почти на 800 миль, большая часть которой находится недалеко от стратегически важного Кольского полуострова. Но это не означает, что Россия не может бросить вызов НАТО, например, посредством дестабилизирующих операций в Молдове или стратегических возможностей, таких как ядерная эскалация или кибервойна.
США и их европейские партнеры должны четко обозначить свои намерения и учесть уроки прошлых переговоров и взаимодействия. Поддержание реалистичных ожиданий, демонстрация ясной и твердой решимости, выявление двуличности и избежание дипломатических игр, которые любит проводить Москва, имеют жизненно важное значение для управления будущими отношениями.
Как отправная точка, укрепление стратегической стабильности и контроля над вооружениями является основой будущих отношений. Возобновление этих дискуссий, даже на самом низком уровне, является разумным и практичным. Дипломатия и взаимодействие — это не пряник и не кнут, это самая базовая форма государственного управления, жизненно важная для предотвращения недопонимания.
Россия, несмотря на риторику своих пропагандистов, хочет ядерной войны не больше, чем страны Запада. Обеспечение открытости оперативных линий связи — это только начало, но возобновление разговоров о контроле над вооружениями, их ограничении и сокращении, а также решении кибер- и космических проблем имеет решающее значение — особенно с появлением стратегических трехполярных амбиций Китая.
Что касается Украины, Вашингтону также следует стремиться к дипломатическому и экономическому принуждению, а не только к вооружениям. Ни одна из сторон не разрешит эту войну только силой. А нынешняя траектория — либо замороженный конфликт, либо вечная война.
Урегулирование путем переговоров является единственным вероятным результатом, и для этого необходимы рычаги воздействия, наказания и стимулы. Они должны сосуществовать одновременно: Россия уступает территорию в обмен на разблокирование замороженных средств; Украина наносит дальние удары по России западным оружием в качестве наказания за нарушение соглашений и создает украинскую армию, способную отразить любой уровень операций Москвы.
В более широком смысле, в отношении России пряник нужен не меньше, чем кнут. Но Вашингтон в подавляющем большинстве случаев полагался на наказания, не предлагая стимулов. В долгосрочной перспективе предложение России взвешенной, контролируемой экономической связи с Западом — на условиях Запада — вполне могло бы стимулировать и формировать поведение России. Ограниченное кредитное плечо лучше, чем отсутствие кредитного плеча.
США также должны попытаться найти долгосрочные возможности для разделения или ослабления растущих отношений Москвы с Китаем. Это должно существовать в рамках искусства возможного — Вашингтон может сделать очень многое, чтобы повлиять на это партнерство.
Однако простой отказ от этих усилий подтолкнет Москву в объятия Пекина, как раз в тот момент, когда Вашингтон должен работать над тем, чтобы посеять разногласия между региональным противником и стратегическим конкурентом.
Вашингтон должен гарантировать, что будет рассматривать Украину как мерило победы, но стратегический успех в равной степени зависит от определения того, как выглядят жизнеспособные, управляемые отношения с Россией. Оба имеют решающее значение для безопасности Европы и поворота Америки к Индо-Тихоокеанскому региону, и положительный результат только в одном из них является лишь частичным стратегическим успехом.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции. Ответственность за опубликованные данные в рубрике "Мнения" несет автор.