Черные дыры. Ради дешевого угля украинская власть готова жертвовать жизнями шахтеров

Около двух часов ночи 29 августа мастер техники безопасности шахты "Суходольская-Восточная" Виталий Карпов позвонил в диспетчерскую и доложил о том, что взрывные работы проведены успешно. Бригада, безопасность которой контролировал Карпов, как раз выполняла проходческие работы – взрывом углубляла штрек.

Через несколько минут после звонка мониторы на посту наблюдения вдруг разом вспыхнули красными сигналами и погасли: шахта оказалась обесточенной.

Утром 29 июля тело Виталия нашли в нескольких метрах от телефона. Вместе с ним в ту ночь погибли 26 человек.

Еще 11 шахтеров в тот же день погибли на шахте им. Бажанова в Макеевке. Там рухнул 65-метровый башенный копер – сооружение, в котором находились шахтная подъемная и вентиляционная установки.

Так в одночасье украинские шахты вновь подтвердили звание самых опасных в мире. Статистика показывает: каждый добытый в Украине миллион тонн угля в среднем обходится стране в две человеческих жизни. Тогда как гибелью одного шахтера США расплачивается за 37 миллионов тонн угля. А передовая Германия с ее 30 миллионами тонн добычи в год и вовсе обходится без человеческих жертв.

Впрочем, несмотря на худшие показатели, на обеспечение безопасности в угольной отрасли из казны ежегодно уходят сотни миллионов гривен. Например, только в нынешнем году на горноспасательные работы на угледобывающих предприятиях в бюджете предусмотрено 384 млн. грн.

Нынешняя авария, по предварительным подсчетам, обойдется налогоплательщикам в 14 млн. грн. – именно столько государство выплатит в качестве материальной поддержки семьям погибших горняков. "Проблема в том, что выделяемое государством финансирование практически все проедается. На безопасность почти ничего не остается", – коротко описывает главную проблему украинских шахт член парламентского комитета по вопросам топлива и энергетики Михаил Волынец.

К его словам эксперты добавляют еще одну причину высокой смертности на отечественных шахтах: аналогичные по опасности шахты во всем цивилизованном мире попросту закрывают, и только Украина пытается поддерживать их на плаву ради получения дешевого топлива.

Шахта строгого режима

На следующий день после аварии на шахте "Суходольская-Восточная" мало что напоминало о недавней трагедии: никакого столпотворения, причитаний родственников погибших, венков. Из привычной картины выбивалась лишь дорога к шахтоуправлению, которую накануне спешно отремонтировали по случаю приезда президента Януковича. Следы этого визита видны невооруженным глазом. На подъездах к шахте на обочине скошена трава – правда, только с одной, пассажирской, правой стороны. Выбоины в дорожном полотне на скорую руку присыпаны асфальтной крошкой, которая хрустит под колесами автомобиля. Вдоль дороги почти нет торговцев, их милиция тоже разогнала накануне.

У офиса шахты корреспондентов Фокуса встречает Григорий Головин – председатель Краснодонской организации независимого профсоюза горняков Украины. Он с порога предупреждает, что выводы о причинах трагедии пока делать не готов, поскольку не хватает данных для анализа. По лицу профсоюзного деятеля заметно, что авария его сильно озадачила. "Я с 70-го года в угольной промышленности, но, честно говоря, не понимаю, что могло произойти. Там ведь велись взрывные работы, значит, строго контролировался уровень метана. Погибший там мастер по технике безопасности не мог этого не делать, он же не самоубийца", – размышляет Головин.

Недоумение профсоюзного деятеля понятно. "Суходольско-Восточная" – образцово-показательная шахта. За царящие там порядок и дисциплину на Донбассе ее называют "колонией" либо "зоной". У самого входа в здание даже висит подзабытая с советских времен "доска позора" с фотографиями злостных нарушителей техники безопасности. Один из них спит во время работы, двое других, вопреки правилам, оголились в забое, сняв защитные робы, четвертый вошел в забой без самоспасателя – устройства, позволяющего дышать в случае завала.

Перед спуском в забой каждая смена проходит 15-минутный инструктаж по технике безопасности и проверку на уровень алкоголя в крови. Впрочем, даже такая повышенная боевая готовность не смогла предотвратить аварию.

Взрыв без очага

Разобраться с причинами трагедии президент поручил специально созданной правительственной комиссии. Однако еще до ее заключения работники "Суходольско-Восточной", которые отказались называть свои имена, специально для Фокуса реконструировали события того дня. В ночь на 29 июля мастер по технике безопасности и взрывник проверили уровень метана в шахте, осмотрели электрооборудование и шланги вентиляции. Затем в глухую стену штрека заложили взрывчатку и 28 шахтеров вышли из забоя. После взрыва шахта больше часа проветривалась искусственным путем. Примерно в 1.50 бригады вернулись на свои места, доложили наверх об успешно проведенных взрывных работах, и через несколько минут прогремел взрыв. По словам источника, который осматривал шахту, непосредственно после взрыва по коридорам шахты пронеслись волны пламени: "При этом сильной ударной волны не было, но взрыв сам по себе был очень мощным. Накрыло даже ребят, работавших в километре от эпицентра. Тела погибших были обгоревшими. Узнать сразу удалось только двоих – они работали за лебедкой, и железная конструкция сдержала пламя".

Место, в котором находился эпицентр взрыва, пока не удалось установить. Наверняка известно только то, что это не штрек, в котором проводились взрывные работы. "Второй штрек пока заполнен водой. Но признаков того, что взрыв произошел именно там, не хватает. Где был эпицентр, совершенно не ясно", – отмечает один из членов комиссии.

Сами шахтеры в частных беседах утверждают, что взрывные работы могли привести к так называемому "суфляру" – резкому выбросу газа из трещин. Но для его воспламенения все равно должна была понадобиться искра.

"Можно назвать сто причин того, что произошло. Шахтеры могли нарушить правила проведения буровзрывных работ, паспорт проветривания", – добавляет к череде предположений свои версии Волынец. По его словам, чтобы точно установить причины аварии, членам комиссии придется проделать огромную работу и проверить работавшее на шахте оборудование.

Примерно по тому же пути придется пройти и следственной комиссии, расследующей взрыв на шахте имени Бажанова, входящей в государственное объединение "Макеевуголь". Впрочем, судя по предварительным данным, причиной аварии там стал не взрыв, а изношенность конструкции – гигантский 65-метровый копер был построен 57 лет назад, в 1954 году. Причиной падения называют некачественный советский бетон "Хотя, вы знаете, этот случай совершенно уникальный: когда шахты закрывают, копры, как правило, не могут взорвать даже специально. Они очень крепкие", – в разговоре с Фокусом отметила луганчанка и нардеп от БЮТ Наталья Королевская.

Системная катастрофа

То, что Украина опять установила печальный рекорд, неудивительно. Ежегодно отечественные шахты уносят от 170 до 200 жизней. Украина вместе с Россией и Китаем является мировым лидером по травмоопасности в угольной промышленности.

Показательно другое – смертность на частных шахтах, по статистике, примерно в два раза ниже, чем на государственных. Если на шахтах, подчиненных Министерству энергетики, за 6 месяцев 2011 года погибло 36 человек, то на частных – 20.

Головин относительную успешность частных шахт в этом вопросе объясняет предельно просто. Их руководство, как правило, подписывает коллективный договор с шахтерами и за каждую полученную травму выплачивает солидную компенсацию. Соответственно, чем строже соблюдается техника безопасности, тем выгоднее для собственника.

Впрочем, как показал пример "Суходольско-Восточной", даже такие меры не способны коренным образом исправить ситуацию. "Основная проблема украинских шахт в том, что больше в таких условиях уголь нигде в мире не добывают", – рассказывает Фокусу Королевская. По ее словам, главная опасность заключается в том, что в Украине идет активная добыча коксующегося угля, которая сопряжена с большим выбросом смертельно опасного метана.

Мнение коллеги поддерживает и Волынец: "В Германии, например, угольная промышленность убыточна. Принято решение ее вообще закрывать, потому что на безопасность схожих с украинскими шахт там уходят огромные средства". Из-за постоянного обновления оборудования, беспрецедентных мер безопасности и высокой зарплаты шахтеров тонна германского угля в среднем обходится в 165 евро, то есть почти в три раза дороже средней стоимости угля на мировом рынке. "А добытый в Украине уголь стоит на 30% дешевле российского и польского. Изношенность шахт составляет 50%. И в частных руках оказались лучшие шахты. Зачем собственнику вкладывать деньги в технологии, если можно платить рабочим больше, чем на государственных шахтах, и они уже будут тебе руки облизывать?" – задает риторический вопрос Волынец.

Разницу между европейским и украинским подходами к безопасности шахт наглядно иллюстрирует и статистика. В 2006 году из-за высокой аварийности Польша закрыла шахту "Халемба": в 1990-м там погибли 19 человек, а в 2006-м, во время демонтажа оборудования, еще 23. Жертвами аварий на "Суходольской-Восточной" с 1992 года стали 97 человек, но несмотря на это после окончания восстановительных работ шахтеры снова спустятся в забой.

Сергей Высоцкий, Фокус