Дембеля советуют. Десять рекомендаций министру обороны

Андрей Ковтонюк, главный сержант взвода управления самоходно-пушечного дивизиона 26-й отдельной артиллерийской бригады

"Военный — это профессия. Есть хороший учитель, хороший водитель, а есть хороший военный. Этим нужно жить, это состояние души. Человек может быть отличным аптекарем, но военный из него никакой. А что получилось у нас — мобилизовали всех подряд. Выжил — герой. Не выжил — тоже герой. Не знаю, почему не взяли на фронт в первую очередь тех, кто был в Ираке, афганцев?"

Анатолий Алексеевец, капитан Донецкого пограничного отряда, командир отделения инспекторов погранслужбы

"Трудно переучиваться на ходу. Я срочную служил в ВДВ, потом окончил курсы офицеров и каждые четыре года проходил переподготовку. Во время учений мы не раз отрабатывали переход границы. А тут меня вдруг направили не в десант, а в пограничники. В военкомате сказали: если ты действительно знаешь, как переходить границу, сможешь и сам ловить диверсантов".

Михаил Кизилов, рядовой, наводчик-оператор БМП-2, заместитель командира боевой машины 93-й отдельной механизированной бригады

"Помню, как в первые дни мы с ужасом рассматривали технику, которую нам дали. Как однажды в дороге у БМП двигатель заклинило. Все ведь старое, убитое. А сейчас большинство машин на ходу — своими руками, как могли, восстанавливали. Хотя техника все равно старая, проблем с ней много. Воюем, можно сказать, на металлоломе, но воюем".

Алексей Токарев, гранатометчик 26-й бригады

"В первые дни нас на блокпост выкинули почти без одежды. В шесть утра подняли по тревоге. Сказали: берем только самое необходимое — бронежилеты, каски, боекомплект. Высадили на блокпосту и уехали. Ни еды, ни спальных мешков. Через четыре дня привезли вещи. Это было в июне, но ночью все равно было холодно".

Анатолий Алексеевец

"Десантников отправляют на ротацию, а пограничников — нет. Осенью я старался не думать о доме, потому что сразу хандра наваливалась. Знал ведь, что дома дров нет, что ремонты не сделаны. Зарплату, слава богу, подняли, и можно было хоть денег домой послать. Но ведь собственные руки в хозяйстве никто не заменит".

Владимир Назаренко, командир взвода инструментальной разведки 25-го батальона при Минобороны

"Причина многих наших поражений в непрофессионализме Генштаба. Командир нашего батальона лично докладывал о том, что после того, как взяли Углегорск, есть дыра в обороне — 6–7 км. В штабе обдумывали ситуацию несколько дней. А в это время через дыру просачивались российские войска".

Андрей Ковтонюк

"Самое сложное — осознание того, скольких бестолковых смертей можно было бы избежать. Тупые распоряжения и непонятные приказы — вот, что больше всего раздражало".

Андрей Ковтонюк

"В роте я был единственный с боевым опытом. Но если б этим опытом еще давали делиться. А то у нас командир не хочет выдавать холостые патроны, чтобы мы побегали по полигону, потому что у него потом будет головная боль, как их списать. Но на кону человеческие жизни. Это же не просто уличная драка, где только носы ломают. А человеку лень лишнюю бумажку написать. Мы шутили, что у нас УПА — Українська паперова армія".

Алексей Чабан, старший лейтенант, командир танкового взвода 17-й танковой бригады

"Нам многое обещали. Зарплату повысить, платить "атошные", вознаграждение за участие в боевых действиях, за уничтожение техники. Я прикидывал, что заработал столько денег, что еще и поделиться с кем-то мог бы. Но ничего этого пока нет. Я не в обиде. Понимаю, в стране нет денег. Но страна продолжает врать. А это неприятно".

Артем Овсейчук, пулеметчик 26-й бригады

"У нас одного бойца ранили в живот. Вырезали часть желудка. С питанием всю жизнь проблемы будут. На кашках надо сидеть, но руки-ноги есть. Кстати, его не списали. Хоть ему и положена жесткая диета, в АТО пойдет служить еще раз, не имеет права отказаться".

Подробнее о том, с чем за год службы в зоне АТО столкнулись демобилизованные украинские солдаты – в статье "Смотри, кто пришел", опубликованной в №11 журнала Фокус, который выходит 20 марта.