В поисках миллиардов. Как будут бороться с чиновниками, привыкшими жить на "широкую руку"

До того, как возглавить Нацагентство по вопросам противодействия коррупции (НАПК), Наталья Корчак работала преподавателем в вузе. Говорит, попробовать свои силы на госслужбе ее подтолкнули постреволюционные события и желание изменить страну. Впрочем, есть и другая версия ее прихода в НАПК — в свое время она преподавала в Черновицком национальном университете, где среди ее студентов были экс-премьер-министр Арсений Яценюк и министр юстиции Павел Петренко. Сама Корчак какую-либо связь с ними отрицает.

Конкурс на должность главы НАПК объявили еще весной прошлого года, однако завершить набор сотрудников не удалось до сих пор — пока в агентстве работают лишь четыре из пяти необходимых членов. Затянувшийся процесс формирования НАПК стопорит запуск системы электронного декларирования доходов, которая должна содержать подробный отчет об активах и доходах чиновников, — именно Нацагентство будет хранить, обнародовать и перепроверять декларации. Предполагается, что мониторинг доходов и расходов чиновников существенно усложнит жизнь коррумпированным госслужащим, ведь за внесение в декларацию недостоверной информации им грозит штраф, а при сокрытии особо крупных сумм — уголовная ответственность.

КТО ОНА

Глава Национального агентства по вопросам противодействия коррупции

ПОЧЕМУ ОНА

Отвечает за запуск системы электронного декларирования доходов чиновников

Во время голосования за госбюджет этого года депутаты внесли поправку, которая откладывала старт электронного декларирования на 2017 год. Поправку в итоге отменили, но декларации все равно поданы до 1 апреля в бумажном виде, так как электронная система декларирования еще не работает. Удастся ли ее запустить в этом году?

— Мы взяли на себя обязательство запустить ее до конца августа. Надеюсь, что уложимся в срок. К сожалению, ускорить процесс очень сложно — слишком много организационных вопросов, связанных с подготовкой программного обеспечения, защитой информации и т. д. К тому же само агентство еще полноценно не работает. Дело в том, что новый орган исполнительной власти может реализовывать свои полномочия только тогда, когда у него заполнено 30% вакансий. У нас максимальное количество сотрудников должно быть 311 человек, а набрать успели только 20%. Так что по ряду объективных причин пока не можем запустить электронное декларирование.

Когда, по вашим прогнозам, агентство заработает полноценно?

— С 1 мая госслужащих можно нанимать на работу только по итогам конкурса. Подача документов на сам конкурс завершилась, проводить его будем на базе Киевского политехнического института — компьютеры, помещения и так далее. Кандидатам нужно будет сдать тестирование на знание законодательства, в отдельных случаях придется сдавать еще и логические тесты. До середины июля рассчитываем набрать часть персонала, необходимого для запуска агентства. Но не забывайте, что все участники конкурса — будущие госслужащие, которые должны пройти спецпроверку. На это тоже уйдет какое-то время. Пока мы делаем объем работ, который должны выполнять целые департаменты. И даже по завершении конкурса у нас будет чуть больше 30% сотрудников из 100% необходимых. Это не так много, ведь объем работ остается прежним.

Много ли желающих пополнить команду Нацагентства, учитывая, что уровень зарплат там невысокий?

— Минимальный конкурс — 6 человек на место. Есть должности, на которые претендуют по 20 человек, но в среднем — где-то 8–10 человек на место. Большинство идет в департамент финансового контроля и проверки деклараций. Именно это подразделение будет непосредственно заниматься электронным декларированием.

На голом энтузиазме

Вы верите, что агентство будет работать эффективно при тех зарплатах, которые вы сейчас предлагаете сотрудникам?

— Но люди же идут, подают документы! Люди верят. Они приходят в организацию, помещение которой никак не обустроено, приносят с собой компьютеры и другую технику, потому что мы пока ничего не можем закупить. И вообще, почему мы говорим о зарплате в агентстве и не говорим о госслужбе в целом? Как госслужба работает? Есть премии, материальные поощрения, доплаты за стаж и ранг. Зарплата члена Нацагентства сейчас составляет 19,5 минимальных зарплат (около 28 тыс. грн. — Фокус). К сожалению, ведущий специалист отдела будет получать немного больше 4 тыс. грн. Но мы будем стараться делать доплаты в рамках того бюджета, который у нас есть. Нужно помнить, что так во всем мире: те, кто работает в частном секторе, зарабатывают больше тех, кто трудится на госслужбе.

Маленькие зарплаты — огромные коррупционные риски. У ваших сотрудников будут соблазны не замечать несоответствия в декларациях, не говоря уже о финансовой отчетности политических партий. Вы не планируете продвигать идею привлечения донорских средств для повышения зарплат?

— Вопрос привлечения донорских средств для выплаты зарплат может решаться только на общегосударственном уровне. Мы сами не можем привлекать деньги для этих целей. Если какая-то донорская организация будет давать нам средства на зарплаты — это, согласно действующему законодательству, элемент коррупции. Если бы были созданы фонды на государственном уровне, в которые поступали бы донорские деньги, тогда да, мы бы такой возможностью воспользовались. Но пока все это разговоры.

Формально чиновники и народные депутаты уже отчитались перед налоговой о доходах. Вряд ли они охотно будут подавать декларации по второму кругу, учитывая, что придется декларировать более широкий перечень ценностей.

— Я даже не знаю, насколько надо быть беспечным, чтобы этого не сделать. Это требование закона. Плюс мы будем проводить широкую разъяснительную работу, поэтому оправдания "не знал, не слышал, не читал" не пройдут. Все чиновники 1–3 категорий, от министров до судей и прокуроров, должны будут на протяжении 60 дней заполнить электронные декларации. В противном случае их можно будет привлечь к уголовной ответственности. Артем Сытник, директор Национального агентства по борьбе с коррупцией, часто говорит, что сейчас никого нельзя привлечь к уголовной ответственности за декларирование недостоверной информации, поскольку не запущена система электронного декларирования и НАПК не работает. Но эта проблема скоро будет решена. Да и вообще, посмотрите, что происходит. Сейчас чиновники и депутаты переписывают декларации, дописывают доходы. Они понимают, что так, как раньше, быть не может, что будут возникать скандалы, что нужно будет давать объяснения. Вообще любые изменения в законодательстве должны происходить параллельно с изменением сознания. Пока наше сознание не изменится, никакое законодательство не заработает.

Какое имущество чиновники и политики теперь должны будут декларировать?

— Согласно последним изменениям в закон, принятым в этом году, декларировать нужно будет все имущество, стоимость которого превышает 100 минимальных зарплат. Что касается наличных, а также средств в банках — их декларируют, если сумма превышает 50 минимальных зарплат. Если говорить о подарках, то можно не декларировать все, что стоит меньше 5 минимальных зарплат.

Как будет оцениваться стоимость такого имущества, как, например, антиквариат или драгоценности? Очевидно, что политики заинтересованы занижать реальную стоимость подобных вещей, чтобы не вносить их в декларации.

— Если человек вывозит какую-то ценность за границу, у него не возникает вопросов о том, где ее оценить. Есть экспертные организации, которые этим занимаются, к ним такие вещи и везут. Проблема в другом — законодательство не обязывает проводить оценку имущества для заполнения электронной декларации. Чтобы минимизировать риски занижения стоимости, мы хотим разработать правила, как действовать в подобных ситуациях. Еще больший вопрос, как мы будем проверять правдивость информации, указанной в декларации. Эффективность этого процесса зависит от того, как будут построены отношения с держателями других реестров (НАПК будет вести Единый госреестр деклараций чиновников. — Фокус) — того же реестра недвижимости. В моем понимании система электронного декларирования окажется более-менее эффективной, если анализ деклараций будет проводиться при минимальном участии человеческого фактора. То есть если данные деклараций автоматически будут сопоставляться с данными реестров. Но подсоединить нашу базу данных к другим системам очень сложно — программное обеспечение несовместимо. Если мы сможем это сделать, тогда можно будет считать, что работа по запуску электронного декларирования прошла эффективно. У нас в стране ведь нет единой базы данных, как за границей, нам к этому еще идти и идти.

Почему вы сразу не инициируете изменения в законодательство, обязывающие проводить оценку имущества перед декларированием?

— Потому что чиновники не маленькие дети. На них возлагается обязанность, а не право внести в декларацию ту информацию, которая определена в законе о предотвращении коррупции. А у нас есть право это проверить. Насколько мы сможем им воспользоваться — другой вопрос. Мы еще не заработали, у нас не возникло никаких несоответствий, поэтому говорить о том, что мы что-то хотим изменить, преждевременно. К тому же изменения в законодательство — это очень небыстрый процесс.

Как вы планируете нивелировать человеческий фактор, если, к примеру, в реестре недвижимости нет необходимого количества информации для полноценного мониторинга деклараций — о тех же владельцах квартир в элитных домах Киева?

— Это вопрос к Министерству юстиции о том, насколько качественно они ведут реестр. Понимаете, мы сейчас находимся в таком положении, когда по-старому жить уже не можем, а по-новому еще не умеем. Мы рассчитываем на помощь журналистов, общественных организаций, обличителей — совместная работа с ними возможна после фактического запуска системы декларирования и истечения сроков для подачи электронной декларации.

Если по декларации чиновник или политик беден, как церковная мышь, с реестрами формально все сходится, но вы понимаете, что это не соответствует его реальному образу жизни, что тогда?

— У нас еще есть такое направление, как мониторинг образа жизни и работа с обличителями. Обличители — новые фигуры в антикоррупционном законодательстве и важный источник информации о соответствующих нарушениях. Это посторонние люди, не наши сотрудники, у которых есть обоснованное убеждение, что часть имущества определенного чиновника или депутата не задекларирована. Агентство должно выступить своеобразным центром получения и обработки сообщений о коррупции и создать возможности для анонимного получения такой информации. А для этого нужно создать горячую линию, которая будет защищена. Мы рассчитываем получать много сообщений обличающего характера, а потом проверять ее. Как именно — не могу сказать, чтобы не раскрывать все карты. Мы также очень надеемся на помощь общественности, и мы видим, что многие общественные организации не потеряли оптимизма и готовы нам помогать. Если мы будем пользоваться только своими ресурсами, то ничего не добьемся.

Электронные декларации будут в публичном доступе?

— Да, как только пройдет 60 дней со дня запуска системы электронного декларирования, вся информация будет доступна общественности. Кстати, чиновники, которые были против электронных деклараций, говорили, что эта система — каталог для воров. Но, вы знаете, кто хочет украсть — и так украдет. Так что все, кроме персональных данных, будет опубликовано.

Где будут находиться серверы с декларациями?

— Начнем с того, что у нас нет денег на их закупку. Мы ищем донорские средства для этих целей и изучаем возможности перераспределения бюджетных средств. Но даже если бы деньги были, в помещении по адресу, где сейчас находится НАПК, разместить их пока невозможно. По предварительной договоренности планируем временно развернуть систему электронного декларирования на виртуальных машинах госпредприятия "Украинские специальные системы".

Если вы нашли несоответствие в декларации, что вы можете сделать, кроме как предать гласности и передать материалы в НАБУ?

— Есть еще административная ответственность, то есть штраф. Если говорить о финансовом контроле, то сейчас в законе ограничено несоответствие, которое может быть допущено в декларации без последствий. Если погрешность находится в пределах 100–250 минимальных зарплат, то за нее подразумевается административная ответственность в виде штрафа. Если выше — тогда уголовная. В случае с суммами более 250 минимальных зарплат даже речи идти не может о том, что кто-то не знал о существовании этих денег. Изменения в законодательстве, которые установили границу несоответствия, — это правильно. У меня самой была ситуация, когда мой сын получил доход 5 тыс. грн во время учебной практики. Работодатель уплатил с этой суммы налог, а я потом искала, кто в семье скрыл доход в 5 тыс. грн. Я просто об этом не знала. Это умысел? Это небрежность.

Дела партийные

В чем заключается контроль вашего агентства за финансированием политических партий?

— Я непосредственно руковожу департаментом, который будет заниматься контролем за деятельностью политических партий. Мы надеемся в ближайшее время утвердить форму отчета политических партий об имуществе, доходах, расходах и обязательствах финансового характера. Если электронное декларирование мы планируем запустить до конца лета, то закон о новых правилах контроля над политическими партиями вступил в силу с 1 января этого года. То есть один квартал отчетности мы уже пропустили. Хотя некоторые партии присылали нам отчеты, правда, в произвольной форме. Это тот случай, когда их руководители понимают, что есть требования закона, но отсутствует механизм реализации. С 1 июля вступит в силу еще одна норма закона — о государственном финансировании политических партий. Но принять решение о выделении средств можно будет только тогда, когда мы проанализируем отчеты политических партий за первые два квартала и обнародуем выводы на сайте агентства. Отчеты обязаны предоставлять все партии, но особое внимание будем уделять тем, кто претендует на бюджетное финансирование. Для такой работы необходимы сотрудники, прошедшие специальное обучение. Сегодня штат этого департамента составляет 7 из 23 необходимых человек. Найти специалистов, которые от начала и до конца разбираются в финансировании партий, крайне сложно. Так что по этому направлению работы агентство находится в затруднительном положении — мы стали заложниками времени.

Если вы определите, что финансирование партий происходило непрозрачно, что тогда?

— Мы просто на основании отчетов партий и на основании результатов выборов в Верховную Раду принимаем решение о том, предоставлять или не предоставлять государственное финансирование. Тут, конечно, возникает вопрос: как и что мы будем контролировать, если отчеты подаются в бумажной форме. Мы бы хотели перевести все это в электронную форму, но для этого опять-таки нужны изменения в законодательство. Отчеты партий, кстати, теперь будут похожи на декларации чиновников, потому что они должны подавать не только финансовую информацию, но и имущественную.

Если партия подает отчет, согласно которому она существует на очень незначительный бюджет, но при этом вы видите обилие ее рекламы — наружной и на ТВ, какие последствия могут быть для такой политической силы?

— В Уголовном кодексе предусмотрена ответственность за подачу заведомо недостоверной информации. Задача агентства — создать форму отчетности, собрать ее, проанализировать, сделать вывод и обнародовать. Теперь партийные бюджеты станут доступны общественности — их можно будет изучить на сайте НАПК и проверить на предмет полноты и достоверности отраженной там информации. У нас недавно была встреча с представителями общественного движения "Чесно". Его участники на региональном уровне фотографируют билборды партий и даже разработали программу, которая аккумулирует такую информацию. Для эффективного контроля над финансовой отчетностью политических партий необходимо будет объединить ресурсы и силы НАПК и общественных организаций.

• Читайте также: Карты, деньги, два ствола. Что находят при обысках в домах украинских чиновников

Вас кто-то приглашал участвовать в конкурсе на должность члена НАПК? Многие ведь считают вас человеком Арсения Яценюка.

— Я преподавала в Черновицком университете, но разве я виновата в том, что студенты, которые там учились, стали политиками? Меня никто не приглашал участвовать в конкурсе, я ни с кем на эту тему не общалась — ни с Петренко, ни с Яценюком. Кроме Черновицкого университета нас ничего не связывает. А если бы связывало, то, наверное, вопросы с помещением, с его обустройством и многие другие проблемы решались бы быстрее.

Фото: Ярослав Дебелый