Господин председатель. Глава ВСУ Ярослав Романюк о судебной реформе, люстрации и призывах уволить всех

1 октября 2016 года в Украине стартовала масштабная судебная реформа, главная цель которой — минимизировать политическое влияние на судебную власть. Среди прочего в стране ликвидируют нынешний Верховный суд и высшие специализированные суды. Вместо них создадут новый Верховный суд, стать судьей которого можно будет только пройдя открытый конкурс. Нынешние судьи ВСУ, которые хотят работать в новой высшей судебной инстанции, категорически не согласны с тем, что идти на конкурс должны и они. Аргументируют тем, что судьями их избрали бессрочно, так что соревноваться с новыми кандидатами они не должны. И хотя глава ВСУ Ярослав Романюк уверяет, что и он, и его коллеги поддерживают судебную реформу, ВСУ обжаловал свою ликвидацию. Точку в этом деле должен поставить Конституционный суд.

КТО ОН

Глава Верховного суда Украины

ПОЧЕМУ ОН

Инициатор отмены ликвидации Верховного суда Украины

Перед стартом судебной реформы в отставку подали почти 3 тысячи судей. Как это повлияло на судебную систему и заняты ли теперь вакансии судей?

— Сегодня 8 судов в Украине вообще парализованы — там нет ни одного судьи. В более чем 70 судах работает только 1 судья, в 120 — меньше 40% штата, примерно в 300 судах — меньше половины судей. В целом более чем по 40% судебных должностей правосудие не осуществляется. Часть из них вакантны, потому что служители Фемиды уволились. Еще почти тысяча судей формально числятся в штате, но не имеют полномочий рассматривать дела. Они были назначены на должность на пятилетний срок, но по окончании срока Верховная Рада ничего не делала, чтобы решить вопрос об их бессрочном назначении. Хотя до внесения изменений в Конституцию это была функция именно парламента. После конституционных изменений карьерой этих судей должен заняться Высший совет правосудия. Надеюсь, этот вопрос решится быстро.

Вакансии судей есть, а кандидатов на них нет?

— Пока и конкурса на должности судей в местных судах нет. Государству не до этого: начали реформу с высшей инстанции. Сначала сформируют Верховный суд, а потом будут объявлять конкурсный отбор в низшие судебные инстанции. Но нужно понимать, что это вопрос не одного дня. Если у нас есть, например, 800 вакантных должностей, то, как показывает опыт, занять их захотят приблизительно 3–3,5 тысячи желающих. Из них, как правило, на первом этапе проверки уровня теоретических знаний отбирают 1–1,5 тысячи кандидатов. После этого должна пройти специальная подготовка на протяжении 12 месяцев, но пока нельзя спрогнозировать, сколько человек Национальная школа судей сможет подготовить одновременно. Если основываться на прошлом опыте очной формы обучения — около 200. По окончании подготовки кандидаты сдают квалификационный экзамен. И только после этого объявляют конкурс в разных судах на замещение вакантных должностей. По конкурсу, предположим, пройдет только 150 человек. Но у нас вакансий намного больше. Значит, решение этой проблемы затянется не на один год.

Почему столько судей уволилось?

— В большинстве уволились те, кто имел право на отставку, а это не меньше 20 лет стажа судейской работы. Причины увольнений, конечно, разные. Но их объединяет общая ситуация. Эти судьи находились у истоков становления судебной системы, пережили процессы формирования законодательной базы государства и не один этап реформирования судебной системы. Большинство имеют безупречную репутацию. Но за последние годы в стране сложилась ситуация, когда во всех бедах политики обвиняют суды. В обществе сформировалась атмосфера недоверия к судьям, обвинений и придирчивого отношения к их работе. Поэтому многие судьи по-человечески устали работать в подобной атмосфере, они переживают за свое здоровье, им легче уйти с работы.

Как вы оцениваете результаты судебной реформы спустя четыре месяца после ее старта?

— Двояко. С одной стороны, судебная реформа — шаг вперед. Мы — члены Совета Европы и хотим стать полноправными членами ЕС. Для этого нужно понимать правила игры в Европе, признавать их и самим следовать этим наработанным европейцами стандартам независимого правосудия. Сейчас Украина уже приняла то, что нам на протяжении многих лет рекомендовали в Европе: отменила пятилетний срок назначения судей, отстранила парламент как политический орган от участия в формировании кадрового ресурса судебного корпуса, создала специальный госорган, который занимается назначением, переводом и увольнением судей — Высший совет правосудия.

У нас есть фундамент — это Конституция. Но определенные политические силы при подготовке изменений в Основной Закон настаивали на увольнении всех судей и избрании новых на открытом конкурсе. Эта популистская идея не была принята ни Венецианской комиссией, ни Конституционной комиссией, ни главой государства. Тогда предложили и приняли в процессе конституционных изменений более взвешенную альтернативу — весь судебный корпус должен пройти квалификационное оценивание, чтобы по его результатам уволить тех, кто не соответствует квалификационным требованиям, запятнал себя и поставил под удар репутацию всей судебной системы... Но политики вдруг решили не обращать внимания на Конституцию, простым законом ликвидировав Верховный суд Украины и высшие специализированные суды и создав вместо них совершенно новый Верховный суд. Мы считаем, что это завуалированная форма воплощения в жизнь призыва "уволить всех": юридически уволить всех не получилось, решили уволить всех фактически, под прикрытием ликвидации судов.

Почему вы считаете, что это увольнение всех, а не обновление судебного корпуса, как предусмотрено конституционными изменениями?

— Судьи, избранные бессрочно, могут работать на своей должности до 65 лет, а увольняются при наличии конкретных оснований, индивидуальных для каждого. А что сейчас предлагается? Без индивидуальных разбирательств, под формальным предлогом создания "новых" судов и ликвидации "старых" действующие судьи должны проходить конкурс, чтобы остаться на своей же должности. Например, я — судья Верховного суда, которого избрали бессрочно. Но сейчас мне нужно идти на конкурс. Если я его не пройду, то судьей больше не буду.

Не заслужили доверия

По вашему мнению, недоверие к судьям у общества безосновательное?

— Высокий градус недоверия общества к судам сформирован искусственно. Политики повторяли это людям несколько лет, и люди, конечно, поверили. Сейчас нет смысла разбираться в причинах, а нужно решать эту проблему. Но признаю, что нередко судьи сами виноваты в том, что в обществе о них сформировалось такое мнение. Некоторые предоставляют такой негативный материал, что искать не нужно. А средства массовой информации именно эти негативные примеры с удовольствием распространяют. В последнее время особенно актуальны сюжеты об имуществе чиновников, их героями стали и некоторые судьи, которые владеют дорогостоящим имуществом. Но ведь таких совсем немного. В большинстве своем судьи не богаты. Вспомните, когда в 2012 году в Харькове средневековым методом вырезали семью судьи Трофимова… Кстати, это жестокое преступление до сих пор не раскрыто. Тогда в СМИ появились фотографии квартиры судьи и было понятно, что его уровень жизни ничем не отличался от жизни обычного далеко не зажиточного украинца. И таких судей в Украине много. Но СМИ не интересны простые судьи, которых большинство. Все внимание уделяется судьям, которых легко выставить в негативном свете.

Говоря о судебной недобросовестности, что вы скажете о последних коррупционных скандалах вокруг судей Верховного суда Украины Татьяны Жаворонок и Игоря Самсина. Журналисты выяснили, что в своих электронных декларациях эти судьи указали далеко не все свое имущество, а то, что указали, не соответствует уровню их доходов.

— Ситуация с Татьяной Жаворонок была такой: на одно из судебных заседаний пришло несколько десятков людей, зал их просто не вмещал. Решили перейти в более вместительный зал. В коридоре корреспондент "Наших грошей" (программа журналистских расследований. — Фокус) подходит к Татьяне Жаворонок с вопросами, но она не уделила ему внимания. В тот момент мысли Жаворонок были не о том, как она выглядит "на камеру". Она профессиональный судья и была занята мыслями о деле и предстоящем судебном процессе — это ее работа. Кстати, после судебного заседания суд с участием Татьяны Жаворонок закончился и люди, довольные принятым решением, всему составу суда, и ей в том числе, аплодировали. Но почему-то "Наші гроші" и слова об этом не сказали.

Это не было темой их сюжета.

— Конечно, у них есть только одно задание: показать негатив. Им все равно, что фактически происходит в суде, неинтересно, как рассматриваются дела. Их внимание не привлекает позитивное для людей судебное решение, ведь на этом не построить провокационный сюжет. После заседания Татьяна Евгеньевна сама подошла к корреспонденту для того, чтобы ответить на его вопрос, обосновала, на какие легальные доходы построила дом, сказала, что ее муж раньше работал в банке с иностранными инвестициями. Судебное заседание с большим количеством участников и СМИ обязывает судью максимально концентрироваться на обстоятельствах дела. Потому, общаясь с журналистом сразу после заседания, Татьяна Жайворонок высказалась излишне эмоционально. Но в дальнейшем СМИ распространили не суть вопроса, а только реакцию судьи на вопрос журналиста.

В Верховном суде начали служебную проверку по этому поводу?

— Для проверки соответствия имущественного состояния судей их легальным доходам есть соответствующие органы: Национальное агентство по вопросам предотвращения коррупции, Национальное антикоррупционное бюро и Генеральная прокуратура. Мы такие вещи не расследуем, потому что это не наша компетенция.

К конкурсу на должность судьи ВС допустили судью Высшего хозяйственного суда Артура Емельянова, в отношении которого ГПУ ведет уголовное расследование, подозревая его в коррупции. Как это произошло?

— На этапе допуска к конкурсу Высшая квалификационная комиссия судей (ВККС) проверяла только формальности: перечень документов, есть ли необходимый возраст, стаж. Если все подходит, нет оснований отказать претенденту в участии в конкурсе. Сам факт уголовного расследования в отношении человека не является преградой для допуска к конкурсу, ведь приговора суда нет. Дальше ВККС будет проверять уровень теоретических знаний кандидатов, потом — практические навыки. Емельянов — квалифицированный специалист и может пройти такие этапы без проблем. На третьем этапе проверяется морально-этическое поведение будущих судей. В Законе "О судоустройстве и статусе судей" есть норма, по которой кандидату могут отказать, если его "назначение способно негативно повлиять на общественное доверие к судебной власти". Как будет в случае с Емельяновым — прогнозировать не берусь. Оценивать подобные обстоятельства в компетенции ВККС.

Только по конкурсу

Верховный суд подал иск в Конституционный суд с требованием признать неконституционной свою ликвидацию. Каковы шансы выиграть это дело?

— Мы обратились в Конституционный суд 3 октября прошлого года, но до сих пор они еще даже не решили, открыть производство или нет. А тем временем первый этап конкурсного отбора в новый Верховный суд уже закончился. Создается впечатление, что конкурс закончится быстрее, чем КС соберется с мыслями и что-то скажет. Например, 23 декабря 2016 года КСУ огласил решение, которое касалось уровня пенсионного обеспечения людей, уволенных с военной службы. При этом соответствующему закону, который мы просили проверить на соответствие Конституции, — о государственном бюджете на 2016 год — оставалось действовать всего неделю — до 31 декабря 2016 года. Боюсь, что в случае с нашим представлением о ликвидации ВСУ будет то же самое.

В действиях Конституционного суда есть какой-то политический интерес?

— Не думаю, что на решения Конституционного суда есть какое-то политическое влияние. Дело скорее в том, что суд формировался разными субъектами, в разное время и его состав пока проходит этап налаживания внутренней профессиональной коммуникации и взаимодействия.

Сейчас в конкурсе на должность судьи ВС могут участвовать не только судьи, но и юристы, ученые в области права без судейского опыта работы. В Высшей квалификационной комиссии судей говорят, что каждый третий кандидат не имеет судейского опыта. Как это повлияет на качество работы нового Верховного суда?

— Верховный суд — это наивысшая судебная инстанция в государстве. Его задача намного сложнее, чем решить конкретный спор в конкретном деле. Верховный суд должен обеспечить единство судебной практики. Когда к нам приходит дело, мы ищем ответы на три вопроса. Во-первых, действительно ли суд третьего уровня в одинаковых делах один и тот же закон применил по-разному. После мы должны сказать, как правильно применить этот закон, и наш вывод должен быть обязательным для исполнения во всех судах страны. Третий шаг — мы проверяем, правильно ли применили в конкретном судебном решении этот закон, то есть путем решения спора даем толкование закона, который по-разному применяется судами на практике.

Для этого недостаточно быть просто квалифицированным судьей, нужно иметь фундаментальные теоретические знания, склонность к научной работе и широкий спектр судебной рассудительности. То, что в Верховном суде будут работать не только судьи, — это не украинское ноу-хау. Например, в США претенденту на должность судьи ВС не обязательно даже иметь опыт работы в судах. По международным стандартам, костяком Верховного суда должны быть судьи, но их разбавляют определенным количеством ученых, правоведов, адвокатов. На качестве работы суда это сказывается только позитивно.

Свои выводы по кандидатам в судьи может высказывать и Совет добропорядочности, куда вошли 20 представителей общественности и юристы. Их выводы имеют только рекомендательный характер, хотя они выступают за то, чтобы эти рекомендации имели юридическую силу. Как вы считаете, общественности нужно дать возможность непосредственно влиять на конкурс?

— Конечно, общество имеет право контролировать суды и предъявлять им свои требования, претензии, пожелания. Согласно международным стандартам, представители общественности могут быть в судебных органах. У нас так и есть. Например, в составе Высшего совета правосудия из 21 человека 10 — ученые, адвокаты, избранные съездами адвокатов, представителей юридических высших учебных заведений и научных учреждений, всеукраинской конференцией прокуроров, а также назначенные президентом — по результатам конкурса, избранные парламентом — открытым рейтинговым голосованием. Точно так и в составе Высшей квалификационной комиссии: из 16 членов 8 — адвокаты и ученые. Их кандидатуры заранее известны и широко обсуждаются. Их выбирают демократичным способом — на публичных съездах тайным голосованием, по результатам конкурса или открытым голосованием (в парламенте). Работая в судебных органах, они становятся государственными служащими. Следовательно, за ними контроль намного выше, на них распространяется и антикоррупционное законодательство, они отвечают за свою деятельность. Но как у нас создался Общественный совет добропорядочности, кто его избрал? По украинскому законодательству, три-четыре человека могут создать общественную организацию. Можно ли считать, что эта организация представляет общество? Конечно нет. И кто проверял имущество, доходы и уровень теоретических знаний этого Совета добропорядочности? Какую ответственность он несет? Они сами провозгласили, что кристально честны. Но если вспомнить, что многие из них — выходцы из одной организации, Реанимационного пакета реформ, создается впечатление, что все это делается неспроста: сначала в целях влияния на формирование судебного корпуса, а в дальнейшем, возможно, и на его функционирование. Я не знаю прецедента, чтобы еще в какой-то стране был подобный совет, формирующий судебный корпус. Я не сторонник избрания судей на выборах. Но и предоставлять совету широту полномочий в таких вопросах считаю неоправданным. Тогда уж лучше перенять опыт Швейцарии, которая единственная в Европе выбирает судей на общенациональных выборах. Будет хоть уверенность, что судью выбрало действительно большинство, а не отдельная организация, созданная несколькими людьми.

Недолюстрация

Летом прошлого года люстрация судебной системы закончилась, но тогдашний глава Департамента по вопросам люстрации Мин­юста Татьяна Козаченко заявила, что в судах люстрация фактически не состоялась. Что вы думаете об этом?

— По Закону "Об очищении власти" проверка судей должна была начаться в декабре 2014 года. Все процедуры, которые требовались от судей Верховного суда, мы прошли. Я как глава Верховного суда подписал приказ, чтобы с 1 декабря началась люстрационная проверка судей нашего суда. И если в судах не произошла люстрация, это не наша вина. Судей увольнял парламент, а не председатели судов. Есть вопрос и к министру юстиции: почему представление на увольнение судей он внес не в десятидневный срок, как предусматривает закон, а через год и как раз накануне местных выборов? Кстати, сам закон о люстрации тоже приняли накануне выборов — парламентских. Складывается впечатление, что люстрацию использовали и используют лишь как повод для политического пиара. А в судах давно прошли все люстрационные процедуры, которые от нас зависели. Например, судей Верховного суда проверяли за это время дважды. Проверяли все, что можно, и порой унизительно. Имущество — и мое, и моих коллег — тоже проверяли не только за прошлый год, а за все годы работы на государственной службе. Нашли даже имущество десятилетней давности, о котором я уже забыл. Требовали предоставить документы на него.

Что именно нашли у вас в декларации?

— Где-то в период с 2003-го по 2005 год я купил прицеп для легкового автомобиля (для хозяйственных нужд, мама живет в селе). Затем, переходя на работу в апелляционный суд, а потом — в Верховный суд, я оставил этот прицеп у матери, давно им не пользовался и, честно говоря, забыл о нем. Но в процессе проверки декларации за 2014 год фискальные органы обратили внимание на этот прицеп и запросили документы.

Почему вы считаете унизительным то, что контролирующие органы пытаются узнать происхождение незадекларированного имущества?

— Сам факт проверки не является унизительным. Неприятно другое. Судьи ведь с высшим образованием, профессиональные юристы, взрослые, воспитанные люди, многие занимаются преподавательской деятельностью… А во время проверок участковые обходили квартиры соседей и спрашивали, не дебоширит ли, не пьет ли судья, курит на лестничной площадке или нет. Такое ощущение, что судьи — это не люди определенного уровня культуры, а бомжи, которые не знают элементарных правил поведения в общественных местах.

Дальше только лучше

Верховный суд вправе выносить правовые заключения, которые обязательны к применению всеми судами низших инстанций. Но зачем они нужны, учитывая, что многие судьи регулярно игнорируют эти заключения?

— Таким образом Верховный суд выполняет свою главную задачу — обеспечивает однообразие судебной практики, чтобы избежать случаев, когда суды по-разному применяют один и тот же закон в одинаковых делах. Другое дело, что в Украине суды часто пренебрегают решениями Верховного суда и ответственности за это не несут. Надеюсь, что новые процессуальные законы, по которым будет действовать Верховный суд, устранят эту проблему.

В этом году в Украине может появиться механизм медиации — досудебного примирения конфликтующих сторон. Насколько готова украинская судебная система к такому нововведению?

— Медиация достойна внимания. Но, внедряя ее, следует учитывать много факторов. В Сингапуре, например, каждый год примерно 94–95% гражданских дел решаются путем примирения. Но у европейцев и славян немного другая ситуация. Я не раз общался с главами верховных судов европейских стран, интересовался и результатами внедрения медиации. Многие из моих коллег советуют не ожидать моментального позитивного эффекта. Например, в Черногории, Венгрии, Грузии медиация не прижилась: они ее внедрили, а эффект мизерный. Коллеги из Германии рассказывали, что у них ушли годы, пока медиация заработала эффективно. И проблема не в медиаторах и их подготовке, а в уровне готовности общества к такой процедуре. Готовы ли у нас двое, которые спорят между собой, к тому, что кто-то третий их помирит? Таких мало, все привыкли обращаться в суд, чтобы он принял решение именем Украины.

• Читайте также: Берегись автомобиля. Почему в коррупции в сервисных центрах МВД виноваты автошколы и как без взяток сдать на права

В рамках судебной реформы планируется создание Антикоррупционного суда. Есть ли в нем необходимость?

— Наша судебная система и так сложная, имеет три отдельные юрисдикции (общие суды, административные и хозяйственные). Конфликты юрисдикции до сих пор не редкость, и часто люди не понимают, в какой суд им идти. Мы в Верховном суде предлагали максимально упростить систему по принципу административно-территориального деления. Например, в Бориспольском районе должен быть один суд, который будет решать все споры, возникающие на его территории. Там должны быть судьи, которые решают гражданские, хозяйственные, административные, уголовные и коррупционные дела в том числе. Не вижу необходимости в создании отдельного Антикоррупционного суда. Давайте тогда создавать отдельные специализированные суды с конкретными судьями, которые будут решать дела одного конкретного коррупционера. Или пойдем дальше — пусть будут отдельные суды для разводов, взыскания заработной платы, еще одни пусть рассматривают дела только по ДТП и т. д. Не проблема создать сотни судов. Проблема в том, станет ли судебная система эффективнее от этого и как государство будет содержать такое количество судов. По моему мнению, судебная система должна быть в первую очередь понятна и проста для человека.