Страна печального образа. Иванна Климпуш-Цинцадзе — о причинах негативного имиджа Украины в ЕС, успехах и провалах евроинтеграции

После начала военных действий на Донбассе и оккупации Крымского полуострова Украина чуть ли не впервые всерьез задумалась о своем имидже на международной арене. Однако кроме подрывной деятельности России, пытающейся навязать миру образ Украины как недогосударства — failed state, есть и внутренние факторы, которые мешают нам производить позитивное впечатление на зарубежных партнеров. Это и нападки на этнические и сексуальные меньшинства со стороны ультраправых организаций, и спецоперация СБУ с "убийством" журналиста Аркадия Бабченко, и коррупционные скандалы. В мае этого года глава представительства ЕС в Украине заявил, что у нашего государства не так уж много партнеров в Европе, а имидж Украины достаточно негативный.

Вице-премьер-министр Иванна Климпуш-Цинцадзе рассказала Фокусу, что влияет на имидж Украины в Европе, как его улучшить и на каком этапе находится реализация Соглашения о евроинтеграции.

КТО ОНА

Вице-премьер-министр по вопросам европейской и евроатлантической интеграции

ПОЧЕМУ ОНА

Координирует все процессы евроинтеграции в Украине

Испортила ли Украина имидж инсценировкой убийства журналиста Аркадия Бабченко?

— Во-первых, ситуацию в Украине нельзя оценивать как ситуацию в любой другой мирной стране. Мы живем в состоянии войны. Если наши европейские друзья считают, что безопасность — это данность и другие вещи функционируют соответственно, то мы такой роскоши не имеем. Мы должны, к сожалению, выполнять тяжелые задания самостоятельно. Как по мне, в этой операции есть несколько позитивных моментов. Во-первых, жизнь человека была поставлена в фокус этой операции. Кроме того, насколько я понимаю, операция дала возможность узнать дополнительно имена как минимум 30 человек, жизнь которых могла быть под угрозой и, надеюсь, спасти их.

Оценивать эту операцию с точки зрения черно-белого мира не представляется возможным. Есть намного больше оттенков. Думаю, риски оценивались со всех сторон. Мы бы хотели, чтобы все было идеально и не приходилось прибегать к таким методам, которые заставили стольких людей переживать. Я думаю, спецслужбы действовали в рамках своих возможностей и полномочий, и действовали профессионально. Возможно, нам придется немножко дольше объяснять миру, какова ситуация в Украине, что вся страна живет в состоянии войны. Гибридные угрозы, с которыми мы сталкиваемся, есть по всей стране. Надеюсь, мы четко донесем нашу позицию, что таким образом нам удалось спасти не только Аркадия Бабченко, но и других людей. Думаю, что если бы у Великобритании была возможность предупредить отравление Скрипаля и одновременно поймать потенциальных убийц, то они тоже воспользовались бы аналогичными методами.

Вы видели, что после новости об убийстве Аркадия Бабченко многие политики не удержались от нападок на спецслужбы, которые не смогли его уберечь. Когда стало понятно, что смогли, опять начались атаки. Еще раз повторю: картинка не черно-белая.

Несколько недель назад Хьюг Мингарелли сказал, что Украину в Европе поддерживают всего несколько стран. Он говорил, какие это страны?

— Мы должны понимать, что в Европе есть страны, которые, исходя из территориальной близости или общей истории, лучше понимают ситуацию в Украине, те риски, с которыми мы сталкиваемся, и глубину тех заданий и трансформаций, через которые мы проходим. Например, Балтийские страны, которые понимают, как это — быть в Советском Союзе и как проводить ментальную десоветизацию. Речь не о законе про декоммунизацию, а про изменения процессов, прозрачность, новые правила. Им это понять легче, чем странам, которые с этим не сталкивались. Часть стран, особенно в контексте общества, а не политикума, до сих пор живут, зная только о Российской империи, Советском Союзе. Нам сложно вернуть себя на географическую, культурную, историческую карту Европы и мира. Просто сказать, что мы есть и мы другие! Последние четыре года, после нападения Российской Федерации, мы особенно активно об этом говорим. В российском нарративе речь идет о том, что мы недогосударство — failed state, что мы фашистская страна, которая к тому же еще и полностью погрязла в коррупции.

Все вещи об Украине подаются в сугубо негативном свете. Учитывая все наши сложности на фоне проблем Европы — Brexit, миграционных кризисов, активизации ультраправых и популистов — очевидно, что есть страны, которые нас больше поддерживают, и есть страны, которые нас поддерживают просто исходя из важности принципов международного права. Последние поддерживают санкции против Российской Федерации, но Украина для них непонятна. Часть стран переживают о соседстве на юге Европы, наши соседи переживают о северном соседстве. Это все вопрос национального интереса.

Если более конкретно, то какие это страны?

— Мы все сейчас переживаем, какой будет позиция Италии. Коалиционное соглашение, написанное правительством, содержало попытки снять санкции против России. Очевидно, мы не можем говорить, что это поддержка Украины. Но до этого времени позиция Италия отвечала общей консенсусной позиции стран ЕС.

Страны Балтии всеми своими действиями с точки зрения вовлеченности в наш процесс реформ, политической воли, поддержки Украины демонстрируют, что они являются локомотивами, которые максимально помогают Украине. Но так можно говорить обо всех: серьезная позиция Германии, серьезная позиция Франции. Дании, Швеции, Польши. Это нечестно — выделять одних и приуменьшать роль других. Мы помним референдум в Нидерландах относительно подписания Соглашения об ассоциации. Это не вселяет оптимизма. Нам просто надо больше работать со странами, которые не понимают, кто мы такие и почему важно с нами сотрудничать.

Наши отношения с Польшей. "Антибандеровские" законы сильно влияют на наши дипломатические отношения или это все на уровне медиа и отдельных групп?

— Польша занимает четкую позицию относительно поддержки Украины, нашего суверенитета и территориальной целостности, относительно того, что Украина для Польши — важный стратегический партнер и мы должны вместе строить наше будущее. Мы это очень ценим. Попытки политиков интерпретировать сложные исторические события между нашими странами, которые не всегда были радужными, добавляют ложку дегтя в бочку меда наших отношений. Я рассчитываю, что наша взвешенная позиция относительно исторической памяти и резких высказываний отдельных польских политиков должна нам помочь найти правильную модальность для будущих отношений. Решения по этим ("антибандеровским". — Фокус) законам должен вынести Конституционный суд Польши, это инициатива президента Дуды.

Мне жаль, что наработки, которые были в начале 2000-х годов между Квасьневским и Кучмой, утрачены, Польша инициировала отказ от подхода "Просим прощения и прощаем". Надеюсь, мы вернемся к этому.

Мингарелли говорил, что у Украины не очень хороший имидж в Европе. Как он вообще формируется и какова роль государственных структур?

— К нашему имиджу за последнее время прикладываемся не только мы, но и наши северо-восточные соседи, акцентируя на негативных моментах и отрицая весь позитив. Украина как таковая не существовала на ментальной карте многих стран ЕС, даже после 20 с лишним лет независимости. Были обрывочные представления об Украине. Чернобыль, например.

После начала агрессии со стороны РФ мы приложили немало усилий просто, чтобы объяснить, что у нас не гражданская война, что мы стали объектом агрессии Российской Федерации. С одной стороны, это сформировало картину, что Украина борется за демократические ценности, но одновременно создало имидж опасной страны, от чего страдает наша инвестиционная привлекательность.

Не могу не согласиться с господином Мингарелли насчет негативного имиджа. И вот почему. Все, что попадает в рамки нарратива, что Украина — это коррумпированная страна, моментально получает огромное усиление в разных мировых медиа, отдельных национальных заграничных СМИ. Позитивные вещи про Украину, которые выпадают из навязанного Россией нарратива, остаются существенно недокоммуницированными. Наверное, так работают медиа. Перед большими мероприятиями, такими как "Евровидение", финал Лиги чемпионов, обычно нагнетается негатив, мол, Украина — опасная страна, не едьте туда. Но в результате представители других стран убеждаются, что украинцы приветливы и доброжелательны, а страна живет и развивается, несмотря на большое количество вызовов.

На фоне частых негативных новостей у нас изредка случаются большие позитивные события. Очень сложно говорить, что у нас позитивный имидж. Имидж страны строится на протяжении многих лет, и мы только в начале этого пути.

Как государство участвует в построении имиджа страны? Сколько денег на это предусмотрено?

— На государственном уровне было принято решение создать иновещание — канал UATV. Сейчас Министерство информполитики постепенно подписывает соглашения о включении канала в европейские сети вещания. Что касается МИДа, то там активно развернулся процесс формирования Украинского института, который заменит не слишком эффективные культурные центры, которые у нас были в нескольких странах мира. Есть программы и финансирование в поддержку зарубежных украинцев. Проводятся фестивали, концерты украинских музыкантов. Наше участие в Венецианском биеннале или во Франкфуртской книжной ярмарке реализовывается через взаимодействие Министерства культуры и МИДа. Вас это может удивить, но и успешное участие в судебных исках к Российской Федерации, победа Нафтогаза — это все и имиджевые вещи.

Что касается суммы финансирования имиджевых проектов, то, например, на этот год в рамках соответствующей бюджетной программы МИДа запланировано около 200 мероприятий в разных странах на сумму $866 тыс. Кроме этого, около 20 млн грн выделено на функционирование Украинского института. Но не стоит забывать, что над имиджем работают и другие министерства и ведомства — и Минкульт, и Мининформполитики, и Минэкономразвития и торговли, поэтому вышеупомянутыми цифрами мы не ограничиваемся.

Как влияют на имидж Украины нападки на представителей разных меньшинств и каких действий ждет от Украины Европа?

— Я считаю абсолютно позорным явлением угнетение прав одних групп людей в угоду другим. На уровне государства и с помощью интеллектуалов, которые должны для нас быть моральным авторитетом, мы должны отбрасывать такие идеи в принципе. Мы гордимся, что для проходивших в Киеве прайдов обеспечивалась безопасность. К сожалению, были случаи, когда праворадикальные группы нападали на людей после маршей. Я считаю это абсолютно неприемлемым. Также и события с нападениями на ромские лагеря. Ничего хорошего об атакующих они не говорят. Я очень надеюсь, что виновные будут наказаны по всей строгости закона, чтобы другим неповадно было.

Безусловно, эти вещи негативно влияют на наш имидж и говорят о нас как о людях, не готовых к диалогу. Возможно, кто-то в чем-то неправ, но всегда можно найти способ решить проблему и двигаться дальше. Общества, в которых учитывают интересы всех групп, развиваются лучше других. Я думаю, что наша сила в особой украинской идентичности. Мы должны быть более открытыми.

Какой реакции на подобные нападки ждут от украинских властей?

— Расследования актов насилия и атак. Европейские страны, думаю, как и наши сограждане, ожидают, что такие вещи будут расследованы и доведены до судебного приговора. Если мы декларируем, что стремимся к демократическим ценностям, то логично ожидать осуждения со стороны государственных институций, со стороны политикума, который должен проявлять лидерство относительно позиции государства.

А фактически Европа это видит?

— Я знаю, что насчет безопасного проведения прайдов мы несколько лет получаем одобрительные отзывы. Количество участвующих в них людей растет, поведение общества меняется в позитивном направлении. Работа правоохранителей заслуживает уважения за то, что они предотвращают столкновения.

А где вы видели эти отзывы?

— В выступлениях политиков на разных площадках, включая и европейский парламент. В статьях, на переговорах. Это и политическая дискуссия, и медийная.

В Верховной Раде на петицию о защите традиционных семейных ценностей ответили, что не планируют узаконивать однополые браки. Как вы считаете, повлияет ли это на наш имидж в Европе?

— Во-первых, не во всех странах Европейского союза легализованы однополые браки. Принципиальные вещи — это внести в Уголовный кодекс, трудовое законодательство нормы, дающие людям возможность защитить себя в случае дискриминации из-за сексуальной ориентации. К сожалению, это было непросто. Когда принимали поправку в Трудовой кодекс, были и ретроградные позиции части депутатов, которые считали, что своим голосованием могут запретить кому-то другой образ жизни и не дать возможности себя защитить. Но нам принципиально сейчас защитить права всех меньшинств, включая и сексуальные.

Какие ваши наибольшие успехи на должности?

— Я горжусь тем, что, как и многие другие представители Украины, прилагала активные усилия для получения безвиза. Мы начали по-новому планировать и мониторить процесс выполнения Соглашения об ассоциации. Мы перешли на новый уровень в подготовке годовых национальных программ под эгидой комиссии Украина — НАТО. Думаю, в следующем году она будет выглядеть по-сути как программа плана действий о членстве для стран, гототовящиеся к вступлению.

Участие Украины в Invictus Games. В сентябре 2016 года ко мне обратились общественные организации с инициативой включиться в Игры непокоренных. Министерства не верили, что это возможно. Была куча бюрократических преград. Если бы мы с Офисом по вопросам европейской и евроатлантической интеграции не включились на первых этапах, нашей команды не было на Инвиктусе в 2017 году.

При поддержке парламентского МФО "Равные возможности" нам удалось выделить в качестве приоритета гендерную политику как важную часть нашего развития. Впервые за время независимости вопросы гендерного равенства вынесены на уровень координации вице-премьера. Теперь нам удается продвигать многие позитивные вещи. Например, начало работы Правительственного уполномоченного по вопросам гендерной политики. Это был долгий путь.

Мы сейчас работаем с проектом ООН-женщины, в рамках которого, в частности, проводим функциональный анализ реального внедрения гендерного равенства в системе государственного управления. Например, как при отборе на госслужбу, при выставлении оценок, учитываются вопросы гендерного равенства, то есть насколько кандидат ориентируется в соответствующем законодательстве. На основании этих заключений будем предлагать пути улучшения ситуации.

Например, когда мы говорим, что правительство сосредоточилось на том, чтобы уменьшить очереди в детсад, это потенциально тоже обеспечение гендерного равенcтва, привлечение женщин в экономическую жизнь страны. Мама, отдав ребенка в детсад, может пойти на работу, обеспечивать свою семью, платить налоги в бюджет. Это укрепляет и семью, и одновременно экономику страны.

Согласно исследованию МВФ, если одинаково привлечь и женское, и мужское население к работе, то даже в таких развитых странах, как США, это может дать 5% роста ВВП в год. Представляете, какой у нас потенциал, если в Украине 55% населения — женщины? Другой аспект — это привлечение женщин к принятию решений на высшем уровне. У нас 12% женщин в парламенте, 3 женщины из 24 человек в правительстве. Если хотя бы 30–40% одного пола, то совсем по-другому оцениваются и понимаются проблемы. Анализ экономик Швеции, Дании, Норвегии доказывает, что при большем уровне привлечения женщин к принятию решений стабилизируется, например, финансовая система. Если есть равная представленность женщин в набсоветах компаний, то они становятся более успешными на рынке. Имея разные взгляды на одну и ту же проблему, вместе мужчины и женщины учитывают большее количество интересов, потенциальных рисков, позитивов. Это базовые вещи, но, реализуя наш большой потенциал, мы можем дать стране существенный экономический эффект.

Насколько в Украине в процентах выполнено Соглашение об ассоциации? И насколько евроинтеграция происходит фактически?

— Могу привести цифры на конец 2017 года. За 2017 год мы выполнили 41% задач, запланированных именно на этот год согласно соглашению. В некоторых сферах мы выполнили даже те задания, которые были запланированы на 2018 год, в некоторых не выполнили даже запланированное на 2015–2016 годы. Это комплексный вопрос. Соглашение об ассоциации — это самый масштабный документ, который когда-либо подписывался между ЕС и любой другой третьей страной.

Некоторые стоящие перед нами задачи требуют больших финансовых ресурсов, мы иногда недооцениваем это. Мы сейчас ведем переговоры с ЕС о том, где мы можем рассчитывать на их большую включенность. К примеру, в 2017 году есть серьезное отставание в сфере общественного здоровья. Речь идет, например, о создании службы крови. Это очень затратный процесс. Сейчас у нас уже третья итерация обсуждения стратегии. Но для ее реализации нам понадобится около 30 млн евро, без помощи с этой задачей быстро справится невозможно.

Иногда есть и манипулирование интересами. Многие инициативы застревают в парламенте, блокируются из-за лоббирования чьих-то интересов. Многие привыкли жить на коррупционных схемах, им сложно меняться.

В прошлом году мы приняли важный горизонтальный закон в сфере гарантирования безопасности и качества пищевых продуктов. Он 2,5 года лежал в парламенте. Закон вступил в силу в апреле. Сейчас мы создаем систему контроля за безопасностью и качеством пищевых продуктов. В конце этого года мы ожидаем, что от реализации изменений и работы новых инспекторов будем иметь на 50% меньше фальсификата на полках магазинов. Так работает евроинтеграция.

Какие направления евроинтеграции лидируют, а какие провисают?

— У меня "любимая" сфера — транспортная. Это наибольшее отставание в аспекте евроинтеграции. Тут речь идет о законах, застрявших в парламенте: о железнодорожном транспорте, об автомобильном транспорте, речных перевозках, перевозках опасных грузов. Все сферы застряли. Общественное здоровье, как я уже говорила. Но тут мы уже понемногу начали двигаться.

Нам многое удалось сделать в сфере энергоэффективности, в сфере энергетики продвинулись серьезно. Есть успехи в сфере бухгалтерского учета и аудита. И, конечно же, уже есть весьма ощутимые результаты децентрализации.