Возвращенец

— Какие у вас шансы попасть в парламент?
— Такие же, как и у всех участ­ников избирательного процесса, включая наиболее рейтинговые политические силы. Но я бы говорил не о шансах, а о том, что мы будем делать в парламенте: ведь Блок Литвина пройдет в Верховную Раду. Это однозначно!

— На прошлых выборах вы хоть как-то могли контролировать голосование, а теперь у вас не будет даже представителей в комиссиях.
— Могу сказать, что мы уже преодолели психологический барьер в три процента. Это подтверждают и исследования, которые сейчас проводят политические силы.

— Если у вас нет представителей в комиссиях, каким образом вы собираетесь контролировать избирательный процесс?
— Могу только просить людей, чтобы они шли на выборы и пытались защитить их результаты, если будут фальсификации. Кроме того, я думаю, все политические силы должны осознать: только истинное волеизъявление народа успокоит страну. Иначе конфликтам не будет конца.

— Есть мнение, будто ваша уверенность в победе подкреплена договоренностями с большими партиями о том, что они поделятся с вами голосами в обмен на коалицию в новом парламенте. Это правда?
— Абсурд. На выборах друзей нет. Любые разговоры о том, что кто-то с кем-то поделится, — в пользу бедных. Я очень хотел, чтобы со мной кто-то поделился голосами, но это нереально.

— Не голосами, так админресурсом, например. Назначение николаевским губернатором вашего соратника Алексея Гаркуши многие расценили как реверанс Банковой в вашу сторону.
— Если говорить о реверансе, то он несколько запоздалый. Чтобы успеть обрести авторитет в области, нужно поработать хотя бы год, а за два месяца исправить ситуацию трудно. Я думаю, назначение Гаркуши — попытка Президента сделать свою кадровую политику более прагматичной.

— Если вы все-таки пройдете в Раду…
— Прошу вас, давайте без этих "если".

— Кем вы себя видите? В правительстве, в президиуме парламента?
— Я скажу лишь, что был бы очень хорошим председателем Верховной Рады.

— Можно ли быть спикером и обойтись без манипуляций залом и голосованиями?
— Я никогда не делал этого. Никто не вспомнит такого примера. Во всяком случае, в интересах каких-то политических сил.

— А голосования по законам о вступлении в ВТО?
— (Смеется). Я считал, эти законы не нужны стране. Я и сегодня убежден, что преступно было разрешать ввозить на Украину генетически модифицированную продукцию без маркировки. Это сдача наших позиций. Конечно, когда я был уверен, что это вредно, делал все, чтобы законы не принимались.

— Что вы скажете об отказе ЦИКа регистрировать БЮТ?
— Члены комиссии намертво стоят на бюрократической норме закона и они по-своему правы. Другое дело, что БЮТ использовал это с выгодой для себя. Я аплодирую политтехнологам Тимошенко, придумавшим акцию, благодаря которой несколько дней о БЮТ и его проблемах все только и говорят.

— Вы представляете, какой нужно иметь запас прочности, чтобы противостоять на выборах партиям-фаворитам?
— Действительно, нам не только нужно получить результат, но и защитить его. Знаете, как говорят: "Не той хліб, що в полі, а той, що в коморі". Это будут наблюдатели, которым мы будем говорить, где находятся наиболее уязвимые места. Хотя, например, на прошлых выборах применялся очень примитивный метод: бюллетень с галочкой напротив Блока Литвина кладется в стопку другой политической силы. И все! Или на бюллетене неожиданно появляется какая-то отметка, которая позволяет назвать его недействительным.

— Зачем же нужно было на прошлых выборах тратить столько денег на рекламу, а не на тренинги наблюдателей? У Блока Литвина была одна из самых дорогих кампаний.
— Меня за прошлую кампанию сильно критикуют. И тут вопрос не в деньгах. Просто потратить их может любой, а вот с умом — это проблема. Мы опыт учли и на нынешних выборах потратим несопоставимо меньше.

— После прошлых выборов появились слухи о том, что вы взяли на себя много финансовых обязательств и расплачиваться будете до конца жизни. Экономия сегодня продиктована этим обстоятельством?
— Ерунда, и я просил бы вас не распространять такие слухи.

— Я вынужден вас об этом спросить, потому что иначе сложно объяснить, почему на прошлых выборах у вас была одна из самых дорогих кампаний, а теперь одна из самых незаметных — нет ни щитов, ни роликов.
— Вы скоро станете свидетелями того, что политическую рекламу с улиц начнут убирать. Проведенный анализ показал: щиты вызывают у народа массовое отвращение. Поэтому мы не используем даже те возможности рекламироваться, которые у нас есть.

— Теперь вы будете экономить на всем?
— Нет. У нас есть свое ноу-хау. Я сам его придумал. Оно состоит в том, что я подписываю соглашение с каждым кандидатом в народные депутаты о том, что он имеет право выступать от имени блока и агитировать как мой представитель. При этом агитировать он может, как считает нужным, в зависимости от округа, к которому он прикреплен. Главная цель — получить столько голосов, сколько нужно для одного мандата. Пока, правда, я не могу найти того, кто бы подписал соглашение со мной, но я думаю, что меня освободят от такой повинности. Это почти как при одномандатной системе. Для меня отмена выборов на пропорциональной основе — это идея фикс! У нас в блоке не будет иметь значения, кто стоит вторым по списку, а кто — десятым. Если человек не набрал необходимого количества голосов, он отказывается от места. Мы соберемся и скажем ему: дорогой, извини, но до свидания.

— Во сколько раз это уменьшит расходы?
— Не поверите, но я скажу вам откровенно: я не знаю, сколько мы вложили в выборы в прошлый раз. Я в это не лез.

— Я тоже откровенно вам скажу: верится с трудом. И как же вы собираетесь завоевывать голоса?
— Очень просто: от человека к человеку, от двора ко двору. Сколько рук мы пожмем, столько у нас будет голосов. Я думаю, мы сможем убедить нужное количество людей. Иного выхода нет!

— Я бы не удивился, если бы так говорили в БЮТ, Партии регионов и "Нашей Украине". Их в стране действительно знают, а о существовании Блока Литвина во многих областях даже не подозревают.
— Мы будем находить своего избирателя во время наших поездок. Я буду сам ездить по областям. Даже больше скажу — я ведь после 2006 г. не сидел на месте. Каждую неделю, как правило, или где-то читал лекцию, или встречался с людьми.

— Видимо, вы преследовали исключительно научно-просветительские цели.
— Буду откровенен — я не хотел, чтобы меня забыли.

— Думаете, вас не забыли?
— Вы знаете, в политике очень быстро все забывается. Я вчера читал интервью одного британского депутата, который сказал, что Блэра забыли на следующий день после того, как он ушел. Несмотря на то, что он символизирует целую эпоху и был знаковой фигурой не только для Англии, но и для всего мира. Поэтому жить надеждой, что тебя будут все время помнить, глупо.

— На прошлых выборах вы пытались занять нейтральную позицию примирителя. Сейчас вы согласны, что это вас и погубило?
— Конечно. Дело в том, что когда ты выступаешь арбитром, люди в лучшем случае тебя уважают, но голосуют все равно за других.

— Почему тогда не сделали выводов? Вам ведь советовали уходить от этого.
— Знаете, советовали, уже когда закончились выборы и были обнародованы результаты. Это тот случай, когда у победы много отцов, а поражения всегда остаются сиротами. Поверьте, я наслышался столько упреков — и за спиной, и в лицо, — что возвращаться к ним уже не хочется. До выборов на меня смотрели как на пьедестал, а когда он рухнул, каждому захотелось то, что осталось измерить, перешагнуть, а кое-кому и совершить гнусность. Зато я знаю, что если бы я оставался у власти, я бы до сих пор смотрел на свое окружение затуманенным взглядом.

— Но борьба продолжается между теми же лагерями. Что изменилось?
— Совершенно очевидно, что мы стали заложниками крупных политических сил, которые не могут найти между собой общий язык. Если на повторных выборах люди даже не попытаются поменять оттенки политического пейзажа, значит, они хотят, чтобы общество продолжало лихорадить и дальше.

— Вы снова наступаете на те же грабли — выбираете путь третьей силы. Это могло быть выигрышным на прошлых выборах, но не сейчас, когда общество расколото строго между фаворитами. Может, стоило бы занять хоть какую-то из существующих ниш?
— Вы имеете в виду: не проще ли было принять чье-нибудь предложение и войти в чей-то список? Но если бы я так сделал, это говорило бы о том, что я очень сильно хочу попасть в Раду. Сам факт того, что я рискую и не хочу ни под кого ложиться, говорит о моей позиции.

— Давайте будем реалистами. Даже если вы пройдете в парламент, сможете либо уйти в оппозицию ко всем, либо к кому-то примкнуть.
— Вы же понимаете, что, если я сегодня скажу, кому я симпатизирую, избиратель будет рассуждать так: "Зачем я буду голосовать за него, если он завтра объединится с кем-то? Я лучше проголосую за того, кто гарантированно пройдет в парламент". Я не могу себе это позволить. Особенно после того, как мне говорили: "Ты сам не пройдешь, но, если хочешь, иди к нам, можешь в придачу взять парочку людей". Я знаю сложность этой кампании, и для меня принципиально важно пройти все и сказать им в лицо, что я победил в этой схватке, когда они мне показывали нули, требуя слиться с ними. А потом, если захотят — давайте сотрудничать и на первые позиции вынесем наши общие прин­ципы, которые мы выстрадали.

— Как избирателю, мне грустно вас слушать. Получается, за кого бы я ни голосовал, все равно выиграет конъюнктура — моих представителей в Раде все равно вынудят или уйти в оппозицию, или обменять мои интересы на то, чтобы с кем-то объединиться.
— О чем вы говорите? Не слиться, не объединиться, а просто сотрудничать. Где написано, что мы должны объединяться?

— Тогда что вам мешает сейчас сказать, с кем вы будете в коалиции?
— Могу сказать лишь одно: у меня есть преимущество — я не имею никакого отношения к тому тупику, в который нас загнали эти политические силы.