Тумаки от жен и оскорбления заставляют украинских мужчин жаловаться в социальные службы и даже объединяться, чтобы отстаивать свои права
"Кому мне было жаловаться? – вспоминает 28‑летний Александр Краевой (имя изменено. – Фокус). – Сначала отец избивал меня за то, что я "не мужик, а музыкант". Он был в Афгане, и любое отклонение от сложившегося у него образа мужчины каралось физически. Например, мог схватить меня и постричь под машинку, если ему не нравилась моя прическа. В институт я ходил весь в синяках. Потом у меня появилась девушка, которая чуть что бросалась на меня с кулаками – то дверью хлопнул, то чашку не помыл. Я сначала шутил, что ей бы на бокс записаться для разрядки, пока сам "грушей" не стал".
Александр говорит, что в борьбе за равенство феминистки немного перестарались: теперь не женщины, а мужчины нуждаются в защите от тяжелой руки и крепкого словца.
По статистике Министерства семьи, молодежи и спорта, только за шесть месяцев 2010 г. более 10 тысяч украинских мужчин обратились в социальные службы с жалобами на насилие в семье. Это только верхушка айсберга – в Совете Европы посчитали, что не более 2% обиженных находят в себе силы вынести сор из избы. А значит, до полумиллиона украинских мужчин более или менее регулярно чувствуют на своей шкуре силу слабого пола.
Телевизор, тахта, тапки
Вероятность насилия над мужем в семье увеличивается с 7% в 20‑летнем возрасте до 27% к 60 годам, причем больше всего страдают мужчины в возрасте 36–50 лет. Такие цифры приводят российские социологи, проводившие недавно исследование. В Украине так глубоко эту тему еще не изучали, но подтвердить, что мужчин бьют регулярно, может любой травматолог. Богдан Лешкович, исполняющий обязанности заведующего травмопункта Подольского района столицы, регулярно оказывает помощь не только избитым супругами женщинам, но и мужчинам, попавшим под горячую руку. На прошлой неделе в травмопункт привезли мужчину со сломанной лодыжкой. Пострадавшего доставили совестливые обидчики – сын и жена. "Пришли втроем, все молчат, глаза опустили, – вспоминает доктор. – Мужчина попросил не обращаться в милицию, был смирный – видно, выпил, а затем, получив тумаков, быстро осознал свою вину". По словам Лешковича, женщине не составит труда нанести серьезную травму, достаточно толкнуть или сбить с ног. "Если бьют каким‑то предметом, то чаще всего по голове. Иногда кусают супругов – несколько лет назад у нас был пациент с прокушенной до крови ногой. Причем укусили его через штанину", – вспоминает доктор.
Руководитель международного гуманитарного центра "Розрада" Валентина Бандеровская возмущена безразличием общества к проблемам мужчин. Говорит, в мире почему‑то считается, что жертвы насилия – обязательно женщина и ребенок. Она регулярно консультирует пострадавших от насилия мужчин и убеждена, что драки – не самое страшное, гораздо опаснее постоянное психологическое давление.
"Вспомните, в 70–80‑е годы среднестатистический мужчина зарабатывал копейки, всю получку отдавал супруге. Та выдавала рубль на сигареты и проезд, – рассказывает эксперт. – Когда‑то меня поразил опрос старшеклассников. На вопрос "Какова роль отца в семье?" большинство подростков сказали, что папа – лишь помощник мамы по хозяйству. Остальные ответили, что мужчина в доме – это три "Т": тапки, тахта, телевизор". Это последствия войны, когда привыкшие к одиночеству женщины взяли все в свои руки. Командирский тон и таланты в построении матриархата они передали дочерям – и так из поколения в поколение".
Насилие налицо
В семье Владимира и Натальи Козловых без разговоров о насилии и дня не проходит. Она возглавляет винницкую феминистическую организацию "Прогрессивные женщины", он – единственную в своем роде общественную организацию "Мужчины против насилия".
"Поначалу, когда мы, два инженера, занялись правами человека, приходилось воевать со стереотипами. Многие думали, что феминистки – это такие лесбиянки, а мужчины против насилия – это люди, которые борются за права геев. Но если к феминисткам общество уже привыкло, то что означает "нарушение гендерных прав мужчины", никто до сих пор не знает", – отмечает г-н Козлов. Между тем, поясняет он, у мужчин тоже немало гендерных проблем. "Почему женщины ждут от нас чудес, полагая, что мы должны быть одновременно сильны, как Шварценеггер, богаты, как Билл Гейтс, и добры, как мать родная. Завышенные ожидания от мужчин в обществе – наша беда. Причем парадокс в том, что чем лучше человек, тем больше он страдает от таких стереотипов, поскольку тоньше и глубже чувствует давление".
Последний случай из практики г-на Козлова – мужчина, пришедший искать защиты от супруги. "Жена собралась отсудить у него квартиру после развода и уже начала готовить почву – на любую ссору, которую она сама же провоцирует, вызывает милицию. Стражи порядка фиксируют домашний скандал, репутация супруга подпорчена. Разумеется, женщина грозится забрать детей после развода. А он хотел бы остаться с дочерьми. Это классическое психологическое насилие жены-агрессора".
Владимир Козлов любит вспоминать Швецию, где на домашние ссоры выезжает двое полицейских – мужчина и женщина, чтобы объективно оценить, кто является агрессором, а кто – жертвой. "Ничего подобного у нас нет, но уже с осени мы начнем обучать участковых милиционеров, как работать в семье, где есть насилие над мужчинами, – рассказывает г-н Козлов. – В ближайшие годы в Украине откроются коррекционные центры для мужчин и женщин, в которых будут перевоспитывать агрессоров". Валентина Бандеровская вместе с коллегами разработала тренинги для этих центров – программа реабилитации предполагает 12 встреч за 12 недель. Причем, если человек издевается над супругом или супругой и факт этот зафиксирован в милиции, посещение групповой терапии будет по закону обязательным. "Осталось всего ничего – открыть центры", – резюмирует г-н Козлов.
Вопрос в том, доберутся ли до них жертвы насилия, особенно те, кто живет в провинции и привык к оскорблениям и побоям. Г-жа Бандеровская говорит, что насилие над мужчинами особенно часто наблюдается в селах, когда муж начинает пить, а жена, выполняя физическую работу за двоих, чувствует свою власть. Как это, например, было в семье Марии и Будулая Ротарь, живущих под Полтавой. Будучи физически крепкой, жена регулярно била мужа металлической кружкой по голове, могла швырнуть в спину и тяжелый цветочный вазон. Привычный к такому обращению Будулай побои обычно игнорировал, и тогда она начинала кричать на все село: "Ты чемпион, чемпион!". Соседи долго не могли понять, в чем дело. Пока не выяснилось, что сильный молдавский акцент мешал Марии произнести слово "шимпанзе", которым можно было гарантированно донять Будулая.
Все против всех
Эксперт Совета Европы Моника Платек – одна из тех, кто работал над польским законом "О борьбе с насилием в семье"
— Исследования показывают, что мужчины, которых били в детстве, часто становятся жертвами насилия и в своих семьях. Так ли это?
– Да. Хотя я не считаю, что нужно разделять насилие по гендерным признакам. Когда бьют собаку – очевидно, что это преступление, зато когда бьют ребенка, мы называем это воспитанием.
— Сталкивались ли вы со случаями насилия над мужчинами, в каких формах оно проявляется?
– Чаще всего мужчины страдают от психологического насилия, бесконечно слыша от супруги, что он никчемный, мало зарабатывает и прочее. Женщины такие создания, что могут словом ударить куда больнее, чем мужчина кулаком.
— Может, женщины стали агрессивнее?
– Нет, просто мужчины начали об этом говорить. Это перестало быть табу.
— Позволяют ли украинские законы наказать агрессора?
– Украинский закон против домашнего насилия был принят в 2002 году. Вы даже Польшу в этом опередили. Но поскольку никто его не выполняет, он превратился в шутку, туалетную бумагу.
— Как государство может бороться с проблемой насилия в семье?
– В Швеции, к примеру, информация о том, что нельзя бить детей, есть даже на пакетах с молоком. А у нас что? Корова и счастливая семья. Посмотрите телевизор – там мамочки, которые получают оргазм при виде нового стирального порошка, сильные мужчины-воины, счастливые дети. Ни одной социальной рекламы против насилия. Представьте, что вы президент и заинтересованы искоренить домашнее насилие в своей стране. Что вы сделаете? Можете открыть центры помощи жертвам насилия, говорить об этом в прессе, делать социальную рекламу. Можете заявить, что всякий милиционер, который не отреагирует на факт насилия, будет уволен с работы. Это идеальная картина. Что делаем мы? Внушаем, что семейное насилие – личная проблема каждой семьи, и сор из избы не выносим.
— Какое, по‑вашему, должно быть наказание за такие преступления?
– Вместо наказания должна быть система лечения – агрессоров надо исправлять, а не возвращать на место преступления. Также их нельзя штрафовать, как это делают в Украине. Штрафуя, вы наносите повторный удар по жертве – сначала ее избили и унизили, а потом еще и деньги из семьи забрали.
Евгения Даниленко, Фокус