Театр вместо запертой палаты, живопись вместо уколов, танцы вместо таблеток. Как арт-терапия влияет на людей, которых называют обидным словом "ненормальные"
"Это безумие!", "Да ты сума сошел!", "Даун!", "Псих!" – мы настолько часто используем подобные обороты в повседневной жизни, что они утратили свой буквальный смысл. Когда же мы сталкиваемся с людьми, которых обыватели называют "сумасшедшими", с теми, у кого очевидны отклонения от некой нормы, то чувствуем растерянность и страх.
Сегодня людям в белых халатах помогают художники и специалисты с театральным образованием, а тандем медицины и искусства дает впечатляющие результаты. Посмотреть на них, а также задуматься о соотношении понятий "диагноз" и "норма" можно было на недавно прошедшем в Киеве Первом международном фестивале альтернативного искусства и арт-терапии "АРТельнатива".
На сцену
Территория киевской городской психоневрологической больницы имени Павлова, в народе прозванной "павловкой", напоминает санаторий – кругом зелень, светлые корпуса больничных зданий. Тишину нарушает лишь пение птиц и едва слышный гул дороги. Рядом со зданием нет прогуливающихся пациентов, которых можно было бы узнать по тренировочным штанам или изношенным халатам. Картину портят лишь решетки на окнах и запертые двери.
Просторный зал на несколько сотен зрителей, дощатая сцена, черные кулисы. Ко мне подходит высокий мужчина. Глядя на седобородого собеседника, я сперва думаю, что это помощник режиссера или работник сцены, настолько внушительным и серьезным он кажется. Однако после того как он заводит со мной разговор, я понимаю, что передо мной пациент. Его движения резки и порывисты, а речь спотыкается – будто слова не поспевают за мыслью.
Виктор Борисович – бывший летчик-"афганец". Вернувшись с войны, он, следуя примеру друзей, решил заняться бизнесом. Однако дела пошли неважно. После этого начались проблемы в семье. На фоне этих событий после выхода на пенсию у Виктора случился кризис – так он попал в психоневрологическую больницу. И вот уже 18 лет мужчина кочует из одного отделения в другое.
Виктор ловит каждое слово, заглядывает в глаза, прикасается к моему плечу, беспокоясь о том, достаточно ли внимательно я его слушаю.
"У меня очень часто берут интервью, вот на прошлой неделе приезжали с телевидения" - Виктор явно гордится популярностью того дела, к которому причастен.
Безо всякого перехода Виктор Борисович принимается за обстоятельный рассказ о рок-музыке, поскольку это одно из главных его увлечений.
"Виктор Борисович! Почему вы еще не в костюме? На сцену!" – в зале появляется режиссер театра-клуба "Будьмо", действующего при больнице, Сергей Эненберг. В его постановке "Бури" Шекспира монументальный Виктор играет роль волшебника Просперо.
Театр при больнице появился три года назад по инициативе главврача Вячеслава Мишиева.
"Их здесь держат в четырех стенах, за закрытыми дверями. Большую часть времени пациенты находятся под действием тяжелых лекарств. У лекарств часто много побочных эффектов, которые действуют разрушительно. А театр – это возможность терапии игрой, радостью, это возможность социализации, полноценного общения – подлинное лечение души", - говорит Эненберг.
Одна из главных ролей в постановке – у юного и стеснительного Данилы. На его сутулой худой фигуре пышный черный костюм, и берет с пером кажутся чужими. Он будто бы стесняется их, удивляясь, что попал на сцену, в мир сказки. Дополняет это впечатление и то, что он сам будто бы стесняется себя – Данила все время бросает взгляды на режиссера, ища одобрения и поддержки.
Движения Данилы мягки и неуверенны. Он очень осторожно передвигается, придерживая постоянно сползающий пояс со шпагой. Сцену, в которой персонаж молодого человека, Фердинанд, встречает свою любовь, Данила играет проникновенно.
Его партнерша – Рина, которая играет Миранду – дочь волшебника Просперо - сочетает в манере работы на сцене эмоциональность и умение держать паузу. В ее глазах – иногда грустных – иногда удивленно растерянных – бывает, появляется улыбка и тогда проявляется все обаяние актрисы.
Не расстраиваться
Фестиваль "АРТельнатива", инициированный больницей имени Павлова, состоялся впервые. В нем приняли участие люди с психическими расстройствами, умственной отсталостью и генетическими отклонениями. Главная идея – показать, что они, по сути и в главном мало чем отличаются от людей в так называемой норме.
Обычный детский сад в столичном спальном районе. Здесь разместилась общественная организация "Союз матерей "Солнечный луч", объединяющая семьи с детьми, у которых генетические или психические отклонения. Здесь же работает театр-студия "Паростки". Для студийцев с синдромом Дауна, ДЦП этот театр – единственное место, где они не чувствуют себя пациентами. "Пациент – это больной человек. А они не больны", – уверен руководитель театра Виталий Любота. Когда-то он пришел в "Солнечный луч", рассчитывая поработать месяц. С тех пор прошло десять лет.
"Театр – это для них модель общества. Студийцы могут в этом игровом пространстве проигрывать разные жизненные ситуации. И если они столкнутся с ними на деле, то уже будут готовы к их решению. И это самое важное. Хотим мы этого или нет, но эти люди когда-нибудь должны начать жить самостоятельно", – объясняет Виталий.
"Ребятки! Золотые мои! Знакомьтесь", – представляет меня режиссер. Его подопечные, сидевшие на диванчиках, с любопытством окружают меня. Улыбаются и косятся на диктофон. Непропорциональные фигуры, глаза, смотрящие куда-то мимо собеседника, при этом совершенно светлые и детские лица. Невысокий и коренастый 26-летний Вадим серьезно и обстоятельно перечисляет мне, чем он занимается в "Паростках". Слова даются ему со значительным усилием, но он не теряет самообладания. "Я помогаю режиссеру ставить спектакли. Занимаюсь сценариями, помогаю с костюмами. А еще я ставлю танцы. И сейчас делаю собственный спектакль с нашими актерами", – с нескрываемой гордостью говорит Вадим.
31-летняя Аня, у которой синдром Дауна, попала в "Паростки" пять лет назад и ни секунды не жалеет о том, что поддалась на уговоры подруги, которая привела ее сюда. Она – одна из немногих в коллективе, кто может легко и связно излагать свои мысли.
"До того, как пришла сюда, я была совершенно другим человеком. Мало выходила на улицу, почти все время сидела дома. Если бы не театр, не знаю, где и кем бы я сейчас была", – рассказывает Аня.
По ее словам, работа в студии творит чудеса. Некоторые из ее коллег стали лучше говорить, человек, который с трудом держал в руках ложку, сейчас танцует и поет. "А ведь они, ребята, которые плохо разговаривают, – тоже люди, такие же, как и мы, они живые", – с болью говорит актриса.
Несмотря на то, что у нее есть родители и брат, девушка чувствовала себя одинокой, боялась окружающих и их неадекватной реакции. Теперь же она, по собственному признанию, стала уверенной в себе и своих силах. В ее словах слышится неподдельная гордость – Аня рассказывает о том, как с театром они ездят на гастроли по всей Украине. Она перестала обращать внимание на насмешки и косые взгляды на улицах. "Мне жаль их, этих людей на улицах, которые смеются над нами. Они тратят свои жизни непонятно на что. И я бы очень хотела помочь им, но не знаю как", – вздыхает актриса.
Ирина Навольнева, Фокус