Интернет, водопровод, хипстеры, куркули и ведьмы. Фокус выяснил, чем живет титульное украинское село Большие Сорочинцы, когда заканчивается ярмарка и разъезжаются гости
Вокруг памятника Гоголю в центре села наматывает круги мужчина. "Что ж ты облез так, Никоша, хвантазер ты наш", – работает на публику он. Две женщины без возраста не реагируют. "Ремонтировать Никошу когда будут, я спрашиваю?" – все не угомонится он. "Покы рано – слишком красывый. Ще трохы облизэ и одреставрируем", – на суржике, которому позавидовала бы Верка Сердючка, отвечают дамы.
На одну неделю в году Большие Сорочинцы становятся местом паломничества туристов и украинских президентов, а цены в селе взлетают до уровня крымских в пик сезона. Несколько недель назад Виктор Янукович заявил, что Большие Сорочиницы – яркий пример того, как возрождается и встает с колен украинское село. Переждав ярмарочную истерику, Фокус побывал в самом мифологизированном украинском селе и убедился, что, несмотря на водопровод и интернет, со времен Гоголя здесь мало что изменилось. Те же зеленоглазые девы, смачно лузгающие семечки и мечтательно провожающие взглядом каждый "ланос", те же завидные женихи и бесконечные разговоры о мистике и ведьмах.
Культурная агитация
Почтение земляков к великому не то русскому, не то украинскому писателю Гоголю бросается в глаза уже на центральной площади. В отличие от Ильича в камне, чей памятник стоит напротив писателя и подписан немногословно: "Ленин", у Гоголя и имя с отчеством высечены, и даже даты рождения и смерти.
– Наше ему сорочинское спасибо, – указывая рукой на памятник, встречает нас директор местного Дома культуры Сергей Мищенко. – Раньше знакомые милиционеры на ярмарку съезжались, сядут – и давай отмечать. Тосты у них такие были: спасибо этому дураку, что нас тут каждый год собирает.
Если бы не юбилей Гоголя – 200 лет со дня рождения, денег на ремонт старый клуб не видал бы еще долго. В селе шутят: ближайшего подарка от власти еще столетие ждать.
Несколько лет назад у директора Дома культуры проснулась коммерческая жилка, и он открыл на втором этаже бильярдную. Повалила молодежь, с человека брали 75 копеек в час.
– И тут – на тебе: библиотеке сельской деваться некуда. Я, конечно, приютил их, но бильярдное дело они нам запороли, – сокрушается Мищенко.
Он сетует, что после ремонта посадочных мест в клубе станет в два раза меньше. Говорит, приходится соблюдать все санитарные и строительные нормы. С ростом популярности Сорочинцев растет и внимание со стороны проверяющих органов.
– Приехали полтавские – опломбировали счетчик. Бригада ремонтников поехала, с ними все порешала, – подмигивает директор Дома культуры. – Глядим – миргородские пожаловали.
В культуре он с молодости – начинал баянистом в сорочинском костнотуберкулезном санатории. Ходил по палатам, развлекал больных. Любовь к культуре – это у Мищенко семейное: сын руководит местным этнографическим музеем, жена – музеем Гоголя. Сам Сергей Гоголя недолюбливает – говорит, тяжело читается.
– О Гоголе лучше у жены спросите. Не уверен, но она его любить должна – директор музея все-таки, – улыбается он.
Седой бородатый мужчина, кум директора клуба Владимир Подоляка – пример того, что с культурой в Сорочинцах полный прядок. Он участник коллектива самодеятельности "Жабокрюкивськи дядькы" и активист агитбригады – ездит по округе, воспевает труд. С каждым годом, правда, все реже.
– Не за что агитировать, – разводит он руками. – Политиков в песнях восхвалять мы не хотим, хотя нас просят. Приходится агитировать в школах за экологию.
Подоляка помнит всех политиков, побывавших на ярмарке в последние годы. На нынешнюю приезжал неугомонный депутат Олег Ляшко. Народный избранник корову подоил, пасеку посетил, вспоминает Владимир. Показательные выступления демонстрировал в Сорочинцах и спикер Владимир Литвин. Говорят, стал корову доить в новенькое ведро. Кто-то из местных показухи не выдержал и спросил у главы Верховной Рады: товарищ Литвин, почем молоко на завод сдавать будете? Спикер ретировался. Особенно тепло вспоминает Подоляка Виктора Ющенко. Всем хорош, если бы не один недостаток – всегда опаздывал.
– Помню, сшили детям костюмы пчел – президента порадовать решили. В 10 утра пчелы, как штык, стоят, ждут. Час ждут Ющенко, два, а его все нет и нет. Явился только к 5 вечера, – возмущается Подоляка.
Село будущего
О политике в селе спорят, на удивление, мало – на последних выборах голоса разделились почти поровну между регионалами, нашеукраицами и бютовцами. Кого больше поддержали, даже в сельсовете не помнят.
– Мы от погоды зависим больше, чем от власти, – полушутя говорит секретарь сельсовета Ирина Пазинич. – В этом году урожай был плохой – засуха. Тучка обошла нас стороной.
Жители села судачат, что это гоголевские проделки. Но Пазинич с ними не согласна:
– Я вам заявляю как бывший учитель физики: ничего подобного. Все, что люди называют мистикой, или еще не изучено, или действие силовых полей.
Ни о мистике, ни о силовых полях Ирина сейчас думать не может – после ярмарки у нее отходняк. Ярмарка – в селе событие года, точка отсчета местного календаря. Пазинич признается: между собой селяне называют ее стихийным бедствием.
– Два месяца подготовки, неделя тяжелого труда, – вздыхает она. – Конечно, местные зарабатывают – кто на продаже сувениров, кто на сдаче жилья.
Для сельсовета такой пиар обходится дорого, да и желаемых результатов не дает – организацией ярмарки занимается коммерческая структура, в сельский бюджет идут только отчисления за аренду земли. В этом году поступило чуть больше 20 тысяч гривен. При бюджете села в 2 миллиона гривен – копейки.
Зато сорочинской инфраструктурой местные гордятся – две школы, санаторий, больница, несколько десятков магазинов, бары, парикмахерские, лесничество, пилорамы, пусть и в частном владении, но сохранился колхоз, который теперь называется монументально: АОПП "Великосорочинское".
В домах скоростной интернет, который появился здесь задолго до того, как на центральных улицах загорелся свет. Околицы села, правда, не освещены до сих пор. Да и население окраин редеет. По статистике, здесь живет 4 тысячи человек. Это много по сравнению с соседними селами и мало для Сорочинцев – несколько десятилетий назад здесь было вдвое больше жителей. Глобализация.
– За последние годы треть наших жителей отказалась от хозяйства. В основном это молодые люди – птице, скоту и огороду они предпочитают пусть мелкий, но бизнес, – рассказывает Ирина Пазинич.
Николай, мужчина за 50, раньше жил на Каторге – так называется одна из окраин села. Он обожает эти места и спасает их как может – трижды проводил электричество последней жительнице Каторги – бабе Зайчихе. Теперь Каторга заросла травой, опустевшие дома обокрали. Что не украли – развалили, что не развалили – рухнуло само. Николай здесь бывает редко, только с гостями вроде нас.
– Кроме Каторги умирает еще одна околица Сорочинцев – Диброва, – рассказывает наш проводник. – 70 хат стояло, теперь 10 или 11 осталось. Раньше такое понятие было: густота населения. Нет этого уже – ни понятия, ни густоты.
Кириллович – сельский супермен
Все, кто знает Николая Муху, сразу предупреждают: человек он добрый, незлопамятный, но много матерится. Муха, в народе просто Кириллович, – хозяин, какого еще поискать надо. У него пять сотен пернатых: дикие утки, цесарки, куры, голуби, гуси. А еще заяц, три охотничьи собаки, жена, дети, четыре внука, две работы. По ночам он охраняет бычков на поле, днем работает водителем.
– Поговаривают, колхоз наш Янукович под себя подмять хочет. А ведь кто под Киевом ходит, тому живется ху*во, – делится Кириллович.
У него в селе репутация куркуля. Говорят, недавно продал бычка за 1,5 тысячи гривен, а на вырученные деньги купил годовалому внуку подарок – "цепку золоту".
Мы стоим в гостиной его дома, по обе стороны от дверного проема – меха: слева чучело убитого охотником Мухой кабана, справа – две норковые шапки.
Еще Кириллович – мужик не только отважный, но и современный. Недавно пошел войной на начальника. Недосчитавшись машины кукурузы, тот обвинил водителя в воровстве и уволил. Муха разозлился – нашел адвоката и подал в суд. Служители Фемиды постановили Кирилловича на работе восстановить, машину, на которой он работал, вернуть. Хорошей работы, как прежде, ему, правда, уже не дают, но и уволить больше не пытаются.
Муха берет зайца за задние лапы и признается, что мечтает разводить этих животных, не хватает только участка леса в аренду:
– Но я ж не Лозинский, таким, как я, леса не дают. У нас только гектары воруют – был пай 4,8 гектара, а осталось 4. Куда остальное испарилось – х*й знает!
Молодым здесь не место
Братья Андрей и Стас Калагарцы в сорочинских пейзажах выглядят как потерпевшие крушение инопланетяне. У старшего Андрея на руке браслет с заклепками – смастерил сам из старого армейского пояса. Стас, его младший брат, – в стильной шляпе а-ля хипстер. Жители села над ним насмехаются – такие шляпы в Сорочинцах только алкоголики носят.
Андрей поступил в полтавский техникум, туда же собирается и 9-классник Стас. Их задача – поскорее и желательно подальше уехать из села, в котором украинские президенты находят первые ростки прекрасного далека. Парни мечтают создать свою рок-группу – любовь к музыке привил им отец-музыкант.
– С батей мы, правда, порознь живем – от мамы он съехал, выбрал Бога. Зато от него осталась советская электрогитара "Аэлита", – говорит Андрей.
Развлекаются разнообразно и со вкусом: недавно из пластиковых бутылок сколотили плот и три дня по реке катались. Лазят на вышки мобильной связи, на крыши старых домов. Увлеклись граффити – разрисовали стену местного магазина. Вредителей нашли, и стену заставили закрасить.
– Движняк в селе только по субботам. Все сходятся на местную дискотеку – одни поглазеть на драку, другие подраться, третьи – получить, чтоб жилось не скучно, – наперебой рассказывают ребята.
Их единственный единомышленник в селе – Серега, который танцует брейк-данс и увлекается хип-хопом. Да и тот скоро переедет в Киев – работать охранником. А пока, чтобы не скучать, организовал в селе бесплатную школу брейк-данса для детей.
– Как еще спасаться? Вокруг бухают все. Я вообще считаю: таким, как я, здесь не место, – сокрушается Сергей.
Место или не место – не вопрос для двух девушек, сидящих на скамейке у одного из местных кафе. Оля и Катя коротают вечер за поеданием семечек, обсуждением последних сплетен и провожают глазами каждую проезжающую машину.
– Слышишь собачий лай? Это значит, где-то неподалеку ведьма летает, – оглядывается по сторонам Катя.
– Ага, – шепчет Оля. – Говорят, что в "Вие" так и было. Воно пиднимаеться над тобой, а потом сныться.
О том, что Большие Сорочинцы пронизаны мистикой и чертовщиной, говорит даже увлекающийся брейком Сережа:
– На ярмарку к нам сатанисты приезжали. Племянник видел, как в заброшенном доме сидели люди в черных накидках, склонив головы над пентаграммой, и жгли костер. Судя по крикам, кота убивали. Возможно, что-то такое есть и у Гоголя, не читал
Евгения Даниленко, Фокус