Металлоискатель — орудие преступления. Так считают депутаты, объявившие войну черным археологам и требующие лицензирования этих приборов. Ученые опасаются, что парламентарии лишь ухудшат ситуацию
Археолог Александр Лысенко прыгает в яму и замеряет ее глубину. "Почти полтора метра", — говорит он. Могилу на отроге крымской горы Казу-Кая вблизи Алушты ограбили еще в прошлом году. Но рядом виднеются и совсем свежие раскопки. "Судя по найденным здесь предметам, некрополь относится к таврской культуре V–VI веков до нашей эры, — рассказывает 47-летний археолог. — Злоумышленники, видимо, искали изделия из драгоценных металлов".
Золотая лихорадка
По словам Лысенко, массовое разграбление археологических ценностей Украины началось шесть лет назад, когда в свободной продаже появились металлоискатели. В Институте археологии НАН Украины утверждают, что за последние десять лет количество нелегальных раскопок увеличилось в десять раз, полностью или частично был разграблен каждый второй памятник истории. "Точных цифр никто не сможет назвать, но мы постоянно находим разоренные древние поселения", — говорит старший научный сотрудник института Эвелина Кравченко. По ее подсчетам, в каждой области страны около 5–7 тыс. курганов с археологическими артефактами, и более трети из них ограблены или распаханы фермерами.
Остановить расхитителей обещает законопроект "О противодействии нелегальным раскопкам и ограничении гражданского оборота археологических предметов". Среди его авторов — оппозиционеры Вячеслав Кириленко, Олесь Доний и Богдан Бенюк. Суть документа — введение лицензирования работ с металлоискателями и геосканерами. Эти приборы — основные орудия труда кладоискателей, с помощью которых они и определяют, где именно под слоем почвы лежат старинные монеты или украшения. Сейчас владеть металлоискателями можно без специального разрешения, запрещено лишь орудовать ими на археологических памятниках.
Ученые опасаются, что с принятием нового закона преступники смогут на законных основаниях расхищать памятники археологии. "По сути это легализация черной археологии и формирование под нее рынка, — убеждена Кравченко. — Купил лицензию — и копай что угодно и где угодно, никто тебе слова не скажет". Она возмущена: в законопроекте даже не сказано, какой именно орган будет выдавать лицензии на металлоискатели. Вопросы у специалистов вызывает и само определение понятия "сокровища": к ним законодатели предлагают относить только вещи, возраст которых на момент нахождения превышает 300 лет. "Это недопустимо, — говорит Кравченко. — Ценность предмета археологии определяется не его возрастом, а важностью для науки".
Член комитета ВР по вопросам культуры Александр Бригинец признает, что нововведения не искоренят черную археологию, но других действенных механизмов пока не придумали. "Аналогичным путем пошли многие страны Европы", — отмечает депутат.
Ученый Сергей Телиженко вспоминает, как застал грабителей врасплох. "Я хотел познакомить шведских и прибалтийских коллег с археологическими памятниками Крыма и отвез их к таврскому могильнику, — рассказывает он. — Там мы встретили группу людей с металлодетекторами и лопатами". Пока Телиженко вызывал милицию, удивленные зарубежные гости начали фотографировать чернокопателей и прогонять их. "Когда приехала милиция, преступники уже скрылись", — вздыхает Сергей.
Крым богат археологическими памятниками: только на государственном учете здесь более 2000 объектов — от эпохи палеолита до позднего Средневековья. "За всеми уследить невозможно, — оправдывается главный специалист Крымского комитета по охране культурного наследия Владимир Руев. — Практически на каждом таком объекте поработали чернокопатели". Чтобы хоть как-то им помешать, инспекторы комитета рассыпают на территории памятников металлическую стружку — она сбивает с толку металлоискатели. "Ученые буквально соревнуются с чернокопателями, — говорит чиновник. — Но ресурсов не хватает: на один день работы экспедиции требуется от 1000 до 5000 долларов".
По словам Руева, грабители делятся на три категории. В первой обычные люди, для которых раскопки — лишь хобби, а археологические находки — приятные сувениры, которые они хранят дома. Ко второй группе можно отнести жителей близлежащих к памятнику районов. Они знают, что и где нужно искать, но не догадываются об истинной ценности артефактов. Поэтому выкапывают все подчистую, а затем продают по дешевке. Третья категория хоть и малочисленная, но наносит наибольший ущерб историческим памятникам. "Эти люди грабят по заказу первых лиц государства, — утверждает Кравченко. — Милиция окружает археологический объект, туда загоняется техника и начинаются раскопки". По ее словам, усилия того стоят: порой цена одного найденного предмета исчисляется десятками тысяч долларов.
Но даже если черный археолог ничего не находит, он все равно наносит ущерб памятнику. "Для ученых важна не столько находка, сколько обстоятельства, при которых ее обнаружили", — объясняет сотрудник крымского филиала Института археологии Владислав Юрочкин. Чернокопатели нарушают целостность археологического объекта: после них ученым сложно установить, к какому периоду он относится. "Ущерб от копанки размером один кубометр оценивается в 20 тысяч долларов, а уничтожение одного кургана наносит ущерб на миллионы", — утверждает Юрочкин.
Культурная амнистия
Лицензирование металлоискателей — не единственное новшество, предлагаемое авторами законопроекта. Сейчас все археологические объекты в Украине принадлежат государству, а частные коллекции древностей фактически нелегальны. Но если законопроект примут, штрафы коллекционерам грозить не будут. В документе предлагается амнистировать археологические ценности частников, если те на протяжении пяти лет зарегистрируют свои артефакты в местном музее и возьмут на себя обязательство по их сохранности. После этого предметы старины официально перейдут в частную собственность и их можно будет хранить даже дома. Вернуть такие находки в собственность государства можно будет, лишь доказав нарушения правил хранения.
Ученым такая идея не нравится. "Коллекционеры не будут регистрировать артефакты, — убеждена Эвелина Кравченко. — Они либо вывезут их за границу, либо найдут археолога, который даст заключение, что это подделка". С таким мнением категорически не согласен меценат Алексей Шереметьев, обладатель крупнейшей в мире коллекции предметов периода Крымской войны. "Те же Ханенко и Терещенко хоть и считались меценатами, но на самом деле коллекционировали древние артефакты", — говорит он. Шереметьев подчеркивает, что основа всех государственных музеев в мире — именно частные коллекции, и Украина должна следовать их примеру.
Сергей Одаренко, Фокус