На Одесском кинофестивале показали свежий фильм голландского режиссера Йоса Стеллинга "Девушка и смерть"
Пожилой доктор приезжает в заброшенную гостиницу где-то в европейской глубинке. Много лет назад он встретил тут любовь своей жизни. Тогда он был юным студентом и по дороге из Москвы в Париж попал в то ли бордель, то ли казино, то ли дом престарелых. Заправлял тут всем пожилой богатый граф. Николаю не повезло влюбиться в фаворитку графа Элизу. Вскоре выясняется, что Элиза, девушка сложной судьбы, больна туберкулезом.
Как обычно у Стеллинга, многие диалоги в "Девушке и смерти" заменяются мимикой и жестами героев. Но если раньше режиссер практически всегда ухитрялся иронизировать, даже в самых драматичных обстоятельствах, то в "Девушке и смерти" он заканчивает шутить еще в начале. И сразу становится ясно, что эта история любви русского и голландки ничем хорошим не закончится.
Накануне украинской премьеры "Девушки и смерти" Йос Стеллинг рассказал Фокус.ua о том, разгадал ли он феномен загадочной славянской души, и о своих любимых русских писателях.
-"Девушка и смерть" - ваш второй, после "Душки", фильм на русскую тему и с российскими актерами, у вас вновь снимался Сергей Маковецкий, а также Рената Литвинова и Леонид Бичевин. Разгадали ли вы феномен "загадочной славянской души"? Существует ли он вообще?
-Как-то на одной пресс-конференции кто-то из журналистов предположил, что и у меня - что-то вроде русской или славянской души. Но еще до того, как я успел ответить, кто-то другой злобно выкрикнул, что это не так. И добавил все, что думает по поводу меня. Но когда я попросил объясниться, он разозлился и ушел... Я иногда думаю, что дело в просторе пейзажей, климате, а также в пассивности, оставшейся в характере после столетий царской и советской власти. Я думаю, из-за этого у славян более глубокий внутренний мир, который помог им выжить. Есть что-то фаталистическое в том, чтобы жить одним днем, день за днем. Последствие в том, что теперь присутствует сильное доминирование меланхолии и ностальгии. А также на характер очень повлияла мысль о конечности жизни, конечность и буквальная, и метафорическая. К счастью, существует еще и огромная территория для юмора, хотя он строго запрещен для иностранцев. Только русские могут шутить о себе самих. И в целом они очень чувствительны к мнению окружающих о них. Это только несколько соображений, которые у меня есть сейчас, возможно, в будущем я стану думать по-другому.
-Кто ваш любимый русский писатель?
-Чехов - за атмосферу и юмор, Достоевский - за самоиронию. Недавно я прочитал "Дневник лишнего человека" Тургенева - потрясающая вещь. Пушкина сложно читать и тяжело воспринимать ценность его поэзии из-за перевода на голландский, но он, без сомнений, один из величайших поэтов, и именно так я использую его в своем фильме: как метафору для поэзии вообще.
-"Девушка и смерть" очень мелодраматична, в фильме почти нет характерного для ваших картин юмора. Что заставило вас отказаться от него?
-"Девушка и смерть" получился именно таким фильмом, как я его задумывал. Избежать юмора иногда было сложно. У меня юмор всегда находится опасно близко. Юмор помогает смотреть на вещи в перспективе, отстраняться от них, а я этого не хотел. Я стремился к глубине. Это не означает, что я не стану использовать юмор и в следующем фильме. Конечно, буду. Иногда мне нужно взглянуть в перспективе и на себя самого. Но в этом фильме я этого не хотел. И я чрезвычайно горжусь этим фильмом.
Юлия Куприна, Фокус