Архитектурные памятники в Украине сносили и век назад. Картина мало чем отличалась от нынешней: горстки энтузиастов боролись за старинные здания с застройщиками и властью
В 1906 году в Чорткове взялись перестраивать костел. Получилось неплохо: современные туристы восхищаются высоченным храмом Св. Станислава. Вот только стоит он на месте более древней святыни. По тогдашним правилам, о будущих изменениях застройщики обязаны были уведомить общественность. Но не уведомили, втихую разрушив церковь. Защитникам старины оставалось только писать в прессе о своих "удивлении и боли". Группа хранителей Восточной Галиции рекомендовала городу сохранить древние оборонные стены вокруг костела, но новая святыня требовала места, и стены разобрали. Защитники держались до последнего, умоляя спасти хотя бы украшенные гербами древние могильные плиты с костельного двора. Крохотная, но победа: надгробия вмонтировали в стены монастыря.
Первыми спохватились французы: в 1791 году они объявили памятники истории и культуры всенародным достоянием. С начала XIX века художники все чаще отправлялись на пленэр, запечатлевая полуразрушенные замки и монастыри, пресса печатала гравюры с их изображениями. А волна романтизма, захлестнувшая Европу в 1830-е годы, породила моду на угрюмые руины: в них наконец-то разглядели культурную ценность.
Сотни аристократов исследовали замки, нависающие над европейскими реками Рейном, Луарой, Дунаем. Увы, в это же время местные жители продолжали разбирать на камни замки Збруча или Днестра. Некоторые фрагменты стен и башен уцелели до наших дней лишь благодаря прочности строительного раствора, замешанного на яйцах, и удачно выбранным местам на вершинах холмов, откуда тащить камни непросто.
К концу XIX века охрана старых сооружений стала трендом. Особенно на западноукраинских землях: лишенная государственности Речь Посполитая, распятая между Габсбургами и Романовыми, пыталась сохранить себя — в том числе и благодаря архитектуре. Ситуация напоминала нынешнюю: группка профессионалов и энтузиастов, не понимаемая ни народом, ни властью, грудью кидалась на защиту древностей.
Финансы решают
Капиталисты рубежа XIX–XX веков, как и нынешние нувориши, нередко плевали и на историю, и на законы. Это сегодня львовское здание в стиле модерн за спиной бронзового Мицкевича не режет глаз. А современников строительства "небоскреб Шпрехера" возмущал. С 1829 года на месте дома стоял другой, поскромнее. В кафе "Монополь" на его первом этаже часто бывал Иван Франко. Но в 1910 году дом купил крупный застройщик Йона Шпрехер, чтобы спустя три года снести его и взяться за возведение нового, побольше. Не помешало даже то, что в городе было запрещено строить здания выше четырех этажей. Первый этаж не считаем, второй подадим как антресоли, над последним построим мансарду побольше. Получилось фактически семь этажей, хотя по бумагам — законные четыре.
На Мосберга писали доносы: мол, он и так богач, зачем его спонсировать? Деньги Самуэлю все же перечислили — лишь в 1906 году, когда он сам подлатал крыши, а потом написал в ГХВГ письмо, в котором просил еще 2000 крон на ремонт стены. Иначе, писал Мосберг, она упадет "и сделает напрасными все усилия, которые нижеподписавшийся прилагал к замку на протяжении нескольких лет". Денег не дали. Сегодня и крыши над башней нет, и стены все так же в трещинах, а кое-где и вовсе разбираются местными на камень.
Подобно тому как активисты во Львове и Ужгороде сегодня пытаются бороться с пластиковыми окнами в старых домах, так же в свое время боролась ГХВГ с громозд-кими витринами, закрывавшими часть исторических фасадов. К примеру, защитники отправили в магистрат Львова требование разобрать деревянные витрины у "Каменицы Шембека" XVII в. — дома №7 на площади Рынок.
Но если на кого и стоит равняться нынешним краеведам и общественным активистам, так это на Подольское туристическо-краеведческое общество (ПТКО), действовавшее в 1925–1939 годах. Оно отреставрировало замки в нынешней Тернопольской области — в частности, в Окопах, Кривче и Чорткове. Своей сегодняшней туристической привлекательностью Южное Подолье в немалой степени обязано именно ПТКО.
Идеологическая стройка
Пока на западе пытались спасать замки и костелы, в центре и на востоке Украины перестраивали подольские, полесские, северские и надднепрянские храмы под каноны синодального стиля. В 1800 году царь Павел І не без подсказок Синода издал указ о запрете строительства трехглавых, да и всех прочих храмов в украинском стиле. В начале XIX века Синод разработал несколько объемно-планировочных решений, единственно позволенных на территории Российской империи. Никакой архитектурной вольницы, никакого проявления украинского характера в зданиях. Особенно досталось бывшим костелам и униатским церквям, деньги на перестройку которых брали с участников польского восстания 1863 года. Главные соборы в губернских центрах, например, храм Александра Невского в Каменец-Подольском, тоже возводились по типовым проектам.
Впрочем, были и позитивные примеры. В 1903–1904 годах киевскую церковь Спаса на Берестове восстановил сторонник научной реставрации академик Петр Покрышкин, освободив из-под поздних достроек древнейшие части храма X–XII веков. А на реставрацию Васильевского собора в Овруче деньги собирала вся Российская империя. Один из самых роскошных храмов Киевской Руси несколько столетий простоял в руинах. А с 1907 по 1911 годы святыню скрупулезно восстанавливали под руководством Алексея Щусева, позднее известного как автора проекта мавзолея Ленина. В работе использовали даже кусочки кирпичей, валявшихся вокруг храма. На освящение церкви приехал царь Николай ІІ, а Щусев за свою работу получил звание академика.
Ирина Пустынникова, Фокус