Что знает о любви современная наука

Взгляд биолога
Любят красивых

Почему мы легче и охотнее влюбляемся в красивых людей? "Во всем виноват эгоистичный ген", — скажет нам британский биолог Ричард Докинз. Сначала самцы и самки увлекались друг другом, руководствуясь логикой. Самец с крепкими мышцами принесет больше дичи и сможет удрать от хищника, а значит, еще раз сходить за пропитанием.

Необходимость в сильных мышцах исчезает, когда мужчина ходит за дичью в супермаркет. Но знание о том, что мускулы — это круто, уже записано в генах и сотрется нескоро. Единственная цель эгоистичного гена сегодня — повториться в максимальном количестве новых жизней. Для этого мало родить детей. Нужны внуки и правнуки. Чтобы у потомков не было проблем с партнерами для спаривания, они должны быть привлекательными. Как обеспечить привлекательность своему ребенку и таким образом вписать себя в вечность? Найти красивого партнера.

Конечно, представления о красоте меняются. Это сейчас девушка рассудительно вступает в отношения с программистом-очкариком, зная, что у айтишников подходящие для выкармливания потомства зарплаты. Но когда-нибудь девичьи сердца, возможно, будут учащенно биться просто от слова "программист". На автомате — как сейчас от широких плеч и стальных бицепсов. Так появится новый признак сексуальной привлекательности.

Взгляд нейрофизиолога
Любовь — как кокаин

Это сравнение швейцарки Стефани Ортиг из Сиракьюсского университета (США) приводят для тех, кто не в силах понять смысл такого определения: любовь — "дофаминэргическая целеполагающая мотивация к формированию парных связей".

Нейрофизиолог собрала результаты шести исследований, во время которых испытуемым показывали фотографии любимых и карточки с их именами, а томограф фиксировал, в какие участки мозга при этом ударяет кровь. Прежде всего под прицелом оказываются хвостатое ядро и скорлупа — подкорковые зоны, которые также приходят в восторг от получаемых нами наград, комплиментов и кокаина. Хвостатое ядро еще заставляет нас ставить цели и строить планы активных действий. Это объясняет, почему в перерыве между первым и вторым поцелуями некоторые из нас обдумывают поход в загс и на утренник к будущим детям. Само собой, также активизируются передняя поясная кора и островок — зоны, ответственные за сексуальное возбуждение.

В это же время затухает активность мозговой миндалины, руководящей страхами и тревожностью, и задней поясной коры — при ее участии мы переживаем боль утраты.

Еще это исследование подтверждает теорию об эгоистичной подоплеке любви. Согласно ей, в основе любви лежит желание расширить, обогатить представление о самом себе, включив в свой образ и образ возлюбленного. Похоже, это объясняет, зачем мы идеализируем партнеров.

Взгляд психолога
Влюбленный может пересолить суп

Процитируем "Евгения Онегина": "Ты чуть вошел, я вмиг узнала, вся обомлела, запылала…" Это проделки норадреналина, гормона стресса. По мнению исследователя Университета Нью-Йорка (США) Артура Арона, на самочувствие и поведение влюбленных влияет и это вещество, вырабатываемое надпочечниками. Из-за него люди краснеют и потеют, роняют вещи, сыплют слишком много соли дрожащими руками.

Арон вообще отводит большую роль адреналиновым настроениям в любви. И считает совместно пережитый страх отличным фундаментом для романтики. Еще в 1970-х годах он вместе с Дональдом Даттоном провел "эксперимент на шатком мосту". Женщины, с которыми мужчины встречались, едва преодолев пропасть, казались им сексуальнее и романтичнее тех, с которыми они знакомились, пройдя по прочному низкому мостику. Это не единственный эксперимент, подтверждающий, что любая эмоциональная встряска делает человека уязвимым для любви. Выходит, на первом же свидании отправиться на американские горки — не такая уж плохая идея.
По мнению Артура Арона, большое чувство можно диагностировать по трем простым действиям, которые выполняют влюбленные.

Они смотрят друг другу в глаза. Часто касаются друг друга — просто в быту, а не преодолевая пропасть. И пользуются общими вещами, предметами (например, едят из одной тарелки) — не от нужды, а по собственному хотению.

Взгляд антрополога
Любовь живет три года

Так думает не только писатель Фредерик Бегбедер, автор одноименной книги, но и антрополог из Ратгерского университета (Нью-Джерси) Хелен Фишер — пожалуй, главный на сегодня специалист по любви.

Она выделяет три типа любви. Сексуальное влечение, или страсть, вожделение: самая мимолетная любовь может быть направлена сразу на несколько объектов, ее подоплека — инстинкт размножения. Романтическая любовь — наиболее красивая и приятная, это время получения удовольствия от общения с единственным партнером. Привязанность — самая длительная и прочная любовь, биологически она предназначена для того, чтобы пара вместе вырастила детей, а если повезет, то и внуков.

Плохая новость. Бывает так, что в одном человеке живут сразу три типа любви, правда, направленной на разные объекты. И еще хуже. Романтическая любовь длится от 18 до 36 месяцев. Дольше не получится, как ни старайся. Дело в том, что она поддерживается дофамином, известным как "гормон счастья". Организм не в состоянии бесперебойно вырабатывать дофамин в объемах, вызывающих любовную эйфорию. А если бы даже и смог, сам бы этого не вынес. К несчастью, многие в курсе, насколько невыносимая вещь дофаминовая передозировка. Вопреки здравому смыслу, когда любимые нас бросают или мы серьезно ссоримся, наши чувства к ним лишь обостряются — происходит дофаминовый всплеск. "Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей" — тоже отчасти про это.

По истечении срока годности романтической любви отношения либо переходят в стадию привязанности (где солирует уже другой гормон — окситоцин, отвечающий среди прочего и за родственную любовь), либо заканчиваются.

Хеорхина Монтемайор Флорес из Национального автономного университета Мексики уточняет: романтическую любовь к определенному человеку можно испытать лишь однажды, а возобновление чувств после периода охлаждения будет, скорее всего, лишь сексуальным влечением.

Наталья Кандаурова, Фокус