И о чем напишут в сочинении на тему "Как я провел лето" дети, которых боевики "ДНР" пытались насильно вывезти в Россию
Неровные ряды детских шлепанцев и босоножек у летней веранды кирпичного сельского дома. Из комнат слышны голоса их обладателей — семерых приемных и троих родных детей Татьяны и Николая Савченко. Тех самых "похищенных сирот" из Снежного, которых боевики "ДНР" в июне пытались перевезти через российскую границу. Детей вернули домой, а спустя полтора месяца семья уехала из охваченного войной города в Хмельницкую область. Никому, кроме самых близких, не говорили, куда едут. Запад страны для многих жителей Снежного — "бандеровщина".
Четыре комнаты с побеленными стенами и прозрачными занавесками, немного мебели — шкафы и диваны, на полу — надувные матрасы. Новый дом еще не выглядит обжитым: нет фотографий и прочих мелочей, которые создают уют. Зато есть мягкие игрушки и детские книги — подарки от жителей села. Звонок мобильного прерывает экскурсию.
— Смотрела дом. Не подходит, дорого, — Татьяна прощается.
Мне слышно, как собеседник в трубке говорит: "До побачення".
— Нам стараются помочь, но не могут найти подходящий вариант. Или аренда высокая, или дом маленький. Где тут столы ставить для десяти школьников?
Пауза. Энергичная темноволосая Татьяна внимательно смотрит на меня.
— Я говорю по-русски, вы же понимаете, да? — неожиданно спрашивает она.
Вопрос вводит меня в ступор, а затем вызывает улыбку. Да, понимаю. Я же из Киева.
— Вообще-то я русская, родилась в Краснодаре. Там живут мой отец и родственники. Но за 35 лет, которые прожила здесь, я уже стала украинкой.
Выбраться из-под завалов
Татьяна и Николай воспитывают троих родных и семерых приемных детей. Семья Савченко надеется вскоре переехать в более просторное жилье
События этого лета Николай описывает коротко: ад. Потом добавляет, что обычно старается не употреблять это слово. Савченко — верующие, христиане-протестанты. Татьяна — четырнадцать лет в церкви, ее муж — семь.
Николай — высокий мужчина лет пятидесяти. В отличие от деятельной и разговорчивой Татьяны, он долго подбирает нужные слова. Работал водителем. Когда в Снежном началась война, вместе с другими горожанами разбирал завалы разрушенных домов. Говорить об этом ему трудно. Мысль скачет, Николай делает паузы, часто благодарит Бога за то, что семья уже в безопасности.
— Снаряд попадает в пятиэтажный дом, в девятиэтажный… Они рушатся на глазах, как бумажные. Мы вытаскивали тела людей, которых не удалось спасти. Я знал этих людей. Половина волос поседела.
Какое-то время молчим. Чувствуя неловкость, хочу сменить тему.
— Пап! — на веранду, где мы разговариваем, врывается кудрявое светловолосое создание лет шести.
Смотрит на тарелку с конфетами, которая стоит на столе, подходит ближе.
— Оля, расскажи, откуда ты приехала, — просит ее Николай, пододвигая ближе тарелку.
— Город Снежное, улица Карла Маркса, — рапортует девочка, разворачивая конфету. — Я на бальные танцы ходила. А еще на пианино играть училась. Пианино разбомбили.
В семье Татьяны и Николая Библию читают все. На фото - 8-летний Коля и 6-летняя Оля
Снаряд попал в здание музыкальной школы. А война стала для Оли чем-то будничным. Слово "разбомбили" она произносит ровно, тем же тоном, что и "бальные танцы".
— Давно Оля с вами живет? — обращаюсь к Николаю, радуясь возможности задать мирный вопрос.
— Года два с половиной. Наш второй приемный ребенок. Когда привезли домой, оказалось, что она не может ходить по ступенькам. Просто не реагирует на них. В Доме малютки детей сажали в большой манеж и включали мультфильм "Даша-путешественница". Все 36 серий. Оля очень мало двигалась, поэтому не видела ступеньки.
Мысль скачет, разговор всякий раз возвращается на исходную — бегство. В Снежном ввели комендантский час, машины у граждан отбирали "на нужды армии", разрушенные дома уже никто не разбирал. Надо было срочно выбираться.
— Моему отцу 84 года, — говорит Николай. — Он наотрез отказался уезжать с нами. Говорил: я в ту войну ребенком был и эту переживу. Танина мама тоже осталась. Когда ехали из Снежного, узнали, что у нее инсульт. Татьяна по телефону договаривалась, чтобы ей помогли...
Николай смотрит в пустоту, как будто еще раз обдумывает страшный выбор: остаться в Снежном с пожилыми родителями или вывезти детей в безопасное место. И продолжает:
— Да, нужно думать о будущем.
Ранним утром 5 августа Николай и Татьяна проснулись от тревожной тишины. Уже отвыкли от нее — до того не прекращалась стрельба. В темноте выкопали ряд картошки, погрузили ее в мини-автобус. Взяли самые необходимые детские вещи и документы.
Накануне отъезда супруги просили верующих из своей общины молиться о том, чтобы все получилось. Кто-то захотел ехать с ними. Николай не возражал, а когда утром прибыл в условленное место, увидел восемнадцать легковых машин и два автобуса. Ехали без белых флагов. Прошли два блокпоста до Тореза. Дальше — по объездным дорогам на большой скорости, чтобы сложно было прицелиться.
— На обочине были обгоревшие машины, трупы, никто их не убирал. Я молился шесть часов подряд. Именно столько длился наш путь. Наши старшие дети уехали в Хмельницкий в начале июля, их хорошо приняли, они нашли для нас этот дом.
Я не понимаю, о ком речь, и уточняю:
— Старшие? А сколько у вас детей?
— Родных и приемных — четырнадцать.
Большая семья
В многодетной семье поддержание порядка - не роскошь, а необходимость
— Четверо старших выросли, у них свои семьи, — рассказывает Татьяна. — Мы подумали, что можем помочь кому-то. Знаете, как говорят: сирота в дом — счастье в дом.
Три года назад в семье Савченко появился первый приемный ребенок – Света, которой тогда исполнилось восемь лет. У светловолосой и темноглазой девочки проблемы со здоровьем — тяжелая форма сколиоза. Каждые полгода нужно менять корсет. Носить его придется до восемнадцати лет.
— О чем ты мечтаешь? — спрашиваю у нее.
— Мечтаю? Даже не знаю... — Света задумчиво отводит глаза в сторону.
За нее отвечает брат, десятилетний Вова:
— Я знаю! Я хочу пса, сибирского хаски. У нас в Снежном было три собаки: Альфа, Пальма и Дина.
— Я знаю, — наконец находит ответ Света. — Я мечтаю вернуться домой. У нас был очень большой дом, папа недавно три комнаты достроил. И друзья мои там остались.
11-летняя Света любит рисовать и читать книги младшим братьям и сестрам
Татьяна достает мобильный телефон и начинает листать фотографии: шесть больших спален, туалет для девочек, туалет для мальчиков, кухня, душевая кабина.
— Тяжело адаптируются дети после интерната? — снова перевожу разговор на другую тему.
— Кто как, — отвечает Николай. — Вова попал к нам в семь лет. Ему уже купили прописи первоклассника и рюкзак, а он еще не знал, почему зимой деревья сбрасывают листья. Его родной брат Коля был уверен, что конфеты собирают на кладбище, а не покупают в магазине.
У каждого из детей своя история. Недавно она пополнилась еще одним эпизодом.
Перейти границу
В летний лагерь собирались ехать девять детей Савченко, Татьяна и воспитанники местного интерната в сопровождении двух воспитателей. Но из Снежного автобус с детьми так и не выехал: его задержали на блокпосту.
— Люди, которые нас не пускали, говорили, что в Днепропетровской области с нами может случиться все что угодно, — рассказывает Света. — Потребовали отдать мобильные телефоны. Дети стали кричать, было очень страшно. Мама тоже расстроилась.
— Мне говорили: мамаша, успокойтесь, поедете в Крым, отдохнете на море, — вздыхает Татьяна.
В автобус подсели двое сопровождающих и медсестра. Машина отправилась на Должанское — контрольно-пропускной пункт на границе с Россией.
— Там была огромная колонна людей. Желающие выехать в Россию стояли по семь часов на жаре. А тут я истерю, не хочу ехать, кричу, что нас вывозят силой.
Татьяне вернули телефон. Начались звонки. Чиновники из Киева советовали делать все, что потребуют террористы. Как выяснилось, у Татьяны нет оригиналов свидетельств о рождении детей, только копии. Этого было бы достаточно для поселения в детский лагерь, но для пересечения границы нужны были оригиналы документов.
— В моем паспорте записано, что я уроженка России, — продолжает Таня. — Они пытались спекулировать на этом. Мол, я же русская, должна в России жить. А я им отвечаю, что в Украине большую часть жизни прожила. В конце концов нас отпустили, может, побоялись, что кто-то снимет происходящее на камеру.
— Что с воспитателями и детьми из интерната дальше было?
— Воспитатели пересекли границу, но через два дня вернулись обратно. Рассказывали, что их допрашивали в течение семи часов: интересовались, кто они, откуда родом, действительно ли хотят в Россию, насильно ли их вывезли.
Воспитанники интерната вернулись из Ростовской области в Украину самолетом. В Крым они так и не попали.
А дети семьи Савченко 1 сентября пошли в новую школу. Как и остальные школьники, они станут описывать прошедшее лето. Их сочинения будут отличаться от того, что напишут одноклассники.