Евгений Гендин, автор кабаре "Веселый песецъ" и блогер, рассказал Фокусу о том, что потерял Днепропетровск после отставки Коломойского, о ватно-вышиватном мире, и о том, чем он займется в шесть часов вечера после войны
Евгения Гендина обычно представляют как сатирика, юмориста, кавээнщика, музыкального руководителя, поэта и общественного деятеля. Все эти определения его раздражают. Объясняя, чем занимается, Гендин представляется просто: автор кабаре "Веселый песецъ", блогер.
Украинский Днепропетровск
Вы живете в Днепропетровске, многие жители которого симпатизируют России. Насколько реальна здесь и сейчас угроза сепаратизма?
– Здесь много людей, живущих в Советском Союзе, – процентов двадцать, но я бы не стал их называть пророссийскими. Они настороженно относятся к украинской националистической риторике, Майдану, Правому сектору. Эти люди критически настроены к нынешней власти, но среди них, думаю, только процентов десять на однозначно пророссийских позициях. Это, скорее, электорат Оппозиционного блока.
Днепропетровск, безусловно, можно было раскачать, на это Цареву деньги и давали, но потребовалось бы гораздо больше вложений. Сейчас вопрос в том, чтобы не пустить сюда пассионарных провокаторов, которые могли бы зажечь регион. На мой взгляд, угроза невелика. Уже произошли необратимые вещи, которые не зависят от того, есть Коломойский или нет. Мы остались в этом городе и не дадим "вате" выпендриваться.
Днепропетровск с губернатором Коломойским и без него – это разные города?
– Я бы говорил не о губернаторе, а о его команде. Она была экстраординарная, не имеющая аналогов. Сейчас Днепропетровск лишился этой фишки – неформальной команды со своими минусами, со своей предысторией, богатой на всякое: и на сомнительные, и на яркие вещи.
Какой-то период я находился с ней рядом. Мне было трудно поверить, что изменились люди, которые, на мой взгляд, до этого не заморачивались патриотизмом. Тот же Корбан. Я видел его в период Иловайска, Дебальцево. Этому человеку есть что предъявить по его прошлому, точно так же, как и Боре Филатову – наверное, никто у нас свои первые миллионы нормально не зарабатывал. Но я видел предыдущих чиновников и видел эту команду, которая все пропускала через себя. Поэтому многие вещи Украина может им списать. Они отработали, отпереживали, потеряли здоровье на этом. Я видел, как они встречаются с родителями погибших, как ездят на опознание, как занимаются похоронами. Это же не пиар, это не под камеры, это то, что я видел своими глазами.
Возможно, у меня субъективное ощущение, потому что я был достаточно близок к этой команде, поддерживал ее. Без нее Днепропетровск лишился какой-то живости, в нем стало скучновато. Но иногда скука – это и хорошо.
Евгений Гендин: Украина – многонациональная страна. Я русскоязычный еврей, считающий себя патриотом (Фото: Марина Давыдова/Facebook)
Вы на "ты" с известными политиками. Это не мешает смеяться над ними?
– Абсолютно нет. Наше общение не мешает. Я же не кормлюсь с их руки, мне ничего не мешает шутить над ними, иногда зло, но, надеюсь, справедливо. Коломойский, например, человек с офигенным чувством юмора, как и Корбан. В принципе и Юрий Луценко – человек с самоиронией.
Кстати, регионалы к шуткам относились достаточно туповато и ревниво.
Что должно произойти, чтобы вы пошли в депутаты?
– Еще год назад я такой мысли вообще не допускал. В нардепы точно не пойду. Но если пойму, что в городе уже вообще никого не осталось, что этот придурок, этот воздерживается, этот подлец, увижу, что все до единого конченые, и остался один Гендин, тогда вздохну, обниму жену и скажу: "Ну, давай составлять декларацию о доходах". Но на это я даю процентов пять. Хотя думаю, что шансы быть избранным в городе у меня есть, просто мне это не нужно.
Что вас сегодня способно развеселить?
– Сейчас трудно находить повод для веселья, идет война. Веселит коалиция, веселит, когда политики думают, что люди очень серьезно относятся к их словам. При этом их поведение смешно и прозрачно показывает, на кого они работают. Веселят псевдопротесты, псевдоблокирование трибун. Веселит то, что они по-прежнему считают, что люди – лохи. Ощущение такое, что они голые, но думают, что мы смотрим на них, как на одетых. Веселит очень серьезное отношение к себе людей, которые не умней тех, кого они пытаются "нажарить".
Миротворец
Повлияли ли события последнего года на ваши отношения с друзьями из России?
– Думаю, счет потерянным приятелям, не друзьям, идет на десятки, поскольку их у меня очень много. Много людей из КВН, с которыми поддерживал отличные отношения, одним комментарием все перечеркнули. Но они жители своей страны, живут в своей ментальности, обвинять их трудно. Если учесть, что 85% поддерживает всю эту российскую хрень, большая часть для меня навсегда или временно потеряна. Да и мы стали ожесточеннее и злее.
Самые-самые друзья остались. Они в адеквате, адекватники. Таня Лазарева, Миша Шац, ребята из Екатеринбурга – журнал "Красная бурда". Потому что они масштабные личности, к тому же наши души растут из общих истоков, ценностей.
"Сначала буду убеждаться, что война закончилась. Дальше набросаю график встреч с людьми, с которыми мы отметим мир. В шесть утра следующего дня сяду думать, остались ли во мне силы жить вне этой войны"
Вы сказали, что мы тоже стали злее. Как вы относитесь к отмене концертов Бреговича, запрету российских сериалов в Украине?
– Для меня это болезненный вопрос, потому что номер, который мы недавно отсняли, на музыку Бреговича.
У меня позиция достаточно циничная. Я потребитель. Брегович написал для меня шикарную музыку, Достоевский написал любимые книги, левак, путинофил и путиносос Кустурица снял гениальные фильмы. Они мне это подарили. Что у них в башке – мне все равно. Я считаю их гениями, буду их читать, слушать, смотреть, меня это не остановит. Тех, кто похуже или попроще, смотреть не буду, условно говоря, фильмы с Безруковым – талантливым актером, но не гением.
Но, как ни парадоксально, я позитивно отношусь к тому, что в Украину их не пускают, это показательный шаг. Ведь не запрещают "Собачье сердце". А говна не жалко. Эти сериалы – носители бациллы ментальности, которая нам на хрен не нужна. Люди, которые смотрели все эти "Спецназы", брали оружие и шли на нашу землю убивать. Поэтому даже если и переборщили с этими запретами – пусть. Это не та культура, которая нам нужна.
Как вам живется в черно-белом ватно-вышиватном мире?
– Тяжело. Для меня одно из самых негативных последствий происходящего – черно-белая матрица "свой – чужой". Я никогда не жил в этой системе, но чувствую, что меня в нее затолкнули. Я никогда не был злым, все упрощающим человеком. А эта матрица убийственна, в ней находиться очень тяжело.
Порою я мечусь между двумя лагерями, пытаясь примирить каких-то там либералов с какими-то жесткими людьми. Но иногда с ужасом замечаю это деление в себе.
Получается примирять?
– Иногда. Поскольку все-таки в моем кругу общения люди не самые глупые. Сейчас пытаюсь примирить моего товарища Борю Филатова с другими моими друзьями из либерального днепропетровского лагеря, которые мерзли на Майдане, отдавали последние деньги, рисковали быть избитыми. Я хочу, чтобы они не мерялись заслугами, чтобы понимали, что в этой стране и на этой планете все мало-мальски не конченые люди нужны друг другу.
Чем вы займетесь в шесть часов вечера после войны?
– Сначала буду тревожиться и убеждаться, что война закончилась. Позвоню паре человек, которые это точно подтвердят. А дальше набросаю график встреч с людьми, с которыми мы отметим мир. В шесть утра следующего дня сяду думать, остались ли во мне силы, какой-то конструктив, чтобы жить вне этой войны.
Сейчас я не понимаю, что я буду делать. Наверное, постараюсь пересмотреть и перечитать все, что успел создать за время войны, чтобы понять, что мне оставить, а что зачеркнуть. Почищу жесткий диск своей памяти, отсортирую содержимое в папку "вечное" и в папку "наносное".
Эволюция
О чем вы никогда не будете шутить?
– В АМИКе (творческое объединение "Александр Масляков и Компания". – Фокус) у Маслякова все было целомудренно, но при этом Днепровская лига КВН считалась гетто, где многое было позволено. Я считаю, что есть очень мало тем, на которые нельзя шутить. Например, в КВН не поощрялись шутки о наркотиках, шутки ниже пояса. Но пояс люди носят на разных местах – у кого-то он ниже, у кого-то выше.
Для меня табу – физические недостатки людей, тема репрессий, концлагерей, Освенцим, война, Холокост, Голодомор. Все остальное, пожалуй, можно. Даже насчет смерти можно шутить. Важна эстетика шутки. Она может быть совершенно черной, но гениальной.
А еще меня раздражает коверканье фамилий. Даже при всей "любви" к Януковичу, регионалам, меня колбасит, когда переделываются фамилии, все эти "Ющ", "Янык". Это мелкие пакости в юморе, которые его дискредитируют.
В таком случае как вы относитесь к мему "Путин – х..ло"?
– Это гениально, такое очень трудно придумать. А что – это же не про физическое уродство и фамилия не переделана. Путину дали новую жизнь в народе: ну, х..ло и х..ло. Второго слова для него в природе не существует, это его второе "я".
Что нужно сделать политику, чтобы быть воспетым вашим кабаре? Как вы подбираете героев?
– Нам было гораздо проще при Януковиче. Человеку проще жить в системе "свой – чужой", выбирать, кто тебе ближе. В новое время мы написали только песню про Ляшко, поскольку я считал это явление опасным.
Но песни о политиках сейчас для нас пройденный этап, может быть, поэтому мы и не в телевизоре. Политики не являются объектом сатиры, нам интересны явления, события, тенденции. Я надеюсь, скоро на канале "2+2" выйдут наши клипы, они это покажут.
Евгений Гендин: Веселит, когда политики думают, что люди серьезно относятся к их словам. Веселят псевдопротесты, псевдоблокирование трибун. Веселит то, что они по-прежнему считают, что люди – лохи (Фото: Глеб Добарин/Facebook)
О чем они?
– Темы мира и войны, изменения сознания. Есть номер о том, как из Тагила отправляют людей на нашу землю. Есть и такой номер: мол, у нас идет война, поэтому, ребята, не задавайте лишних вопросов. А можно ли войной оправдать, например, темпы реформ?
Будет шикарный номер о том, что "нас сливают", сейчас об этом кричат со всех сторон.
Нас больше интересует, что происходит с нами, внутри нас, куда нам двигаться. Это гораздо интереснее, чем шарж на политика. Люди важнее. Но это не значит, что политики могут спать спокойно. Мы сами с собой разберемся, а до них еще доберемся, мало не покажется. Пусть пока, засучив рукава, поработают на страну.
Российский и украинский юмор отличаются?
– Конечно. Особенно политический юмор. Как редактор КВН я каждый год ездил в Сочи, и видел всю ментальную разницу. Юмор во многом базируется на социуме, на событиях, которые происходят в стране. Событийный ряд в двух странах совершенно разный. Они шутят о "Ладе Калине", о Путине-то особо не пошутишь. У нас юмор гораздо более свободный и самоироничный.
Но опять же, мы говорим об украинском юморе, а Украина – многонациональная страна. Я русскоязычный еврей, считающий себя патриотом. Я считаю, что представляю украинский юмор, а какой-нибудь замшелый вышиватник скажет: "Что этот еврейчик там себе приписывает?"
Каким был КВН 25 лет назад и во что он превратился сейчас?
– КВН когда-то помогал разрушать тоталитарную систему, это была самая свободная передача. Потом он превратился в развлекательное шоу, на что тоже имеет право. Момент импровизации в нем сократился, зато он стал компактней, телевизионней, форматней, эстрадней.
Если раньше он был над обществом, то чуть позже просто лег под него. У него это получается неплохо. Он больше не является авангардом, в него не играет элита. Это массовое явление, как комсомол, скажем. В нем есть и свои жемчужины, но КВН не идет впереди общества.
Кто и зачем создал украинскую Лигу смеха?
– В последние годы, когда я ездил в Сочи, было видно, что хорошие украинские команды теряли свой колорит, приезжая туда. Потому что там звучал российский мейнстрим. Днепровская лига КВН существовала 15 лет и была частью империи АМИК. Но я уже не видел там себя и свои команды. И с творческой, и с этической, и с политической точки зрения нам там было не место. Надо начинать здесь. И команды, которые я видел в Сочи в маргинальном на фоне россиян виде, засверкали в Одессе на Лиге смеха. Они дома.
С этой идеей мы давно носились. Поскольку самый хозяйственный у нас – "95-й квартал", они окончательно ее разработали. Меня и Андрея Чивурина пригласили быть редакторами на фестиваль в Одессу. Фестиваль удался. Прошло несколько эфиров на "1+1", которые показали, что этой идеей можно жить.
КВН – безусловно, колыбель, откуда вышла Лига смеха. Но КВН – это уже такая российская забава. Если считать КВН религией, Лигу можно назвать автокефальной украинской юмористической церковью, да простят мне эти слова в Страстную неделю.