Журналистка Екатерина Сергацкова и социолог Елена Стрельник рассказали Фокусу, кто виноват в том, что, родив ребенка, украинки загоняют себя в гетто и как с этим бороться
Еще недавно охранник отказывался пропустить Екатерину Сергацкову в здание Верховной Рады, куда она пришла на запланированное интервью. Не потому что Катя нарушила дресс-код. Она пришла с пятимесячным сыном Яковом, а детей в помещения Рады не пускают. Таковы правила.
Теперь в парламенте у детей появится своя комната. Посетители, депутаты и сотрудники ВР при необходимости смогут оставить там ребенка на несколько часов. Пока одни радовались переменам, другие их раскритиковали: мол, депутаты выбили себе очередную льготу, оплаченную за деньги налогоплательщиков.
Так уж сложилось, что эмоциональные споры сопровождают любую тему, связанную с родительством. О том, почему так происходит, Фокус поговорил с Екатериной Сергацковой и социологом Еленой Стрельник.
Без перерыва
Катя и Яков почти неразлучны. Вот и сейчас под конец рабочего дня он лежит у нее на коленях и загадочно улыбается, озираясь на незнакомых людей вокруг. Мы в коворкинге MediaHub, через час здесь начнется презентация программы одной из политических партий. Быть в гуще событий Якову привычно и естественно, как и Кате. Она — независимый журналист, блогер, автор книги "Война на три буквы" и Euromaidan: history in the making. Недавно Сергацкова стала победителем ежегодной американской премии Kurt Schork Awards — за репортажи о войне в Донбассе. Ни беременность, ни рождение ребенка не сказались на темпе ее жизни. К работе она вернулась на третий день после рождения сына.
— Я не тот человек, который может оторваться от работы. Есть вещи, которые я обязана делать. С рождением сына это для меня не изменилось. Материнство — важная функция женщины, которую мне захотелось реализовать, но она не единственная. И мне надо было найти ключ, который помог бы все объединить, — объясняет она.
Первый выход в люди у Якова состоялся на десятый день жизни. Это была не прогулка в коляске вокруг дома, а встреча с мэром Варшавы, которая приехала в Киев. Катя решила сделать интервью с Ханной Гронкевич-Вальц о том, как та меняла польскую столицу. На интервью пошла с Яковом.
— Не могу сказать, что это легко. Но нужны правильные эмоциональные установки, что все нормально, что в этом нет ничего страшного, что и с младенцем можно вести активный образ жизни. Я не воспринимаю жизнь после появления Якова как новую. Это продолжение, естественный переход. Перед глазами был пример Иры Соловей, мамы двоих детей, с которой я работала в проекте Big Idea. А еще — семья Лени и Дианы Кантеров, объездивших со своими детьми полмира. Это пример того, что нет рамок. Вопрос в том, на что себя настраиваешь.
В свои пять месяцев Яков уже побывал в Одессе, Запорожье, Львове, Харькове, Коростышеве, Иршанске. Лекции, выставки, презентации, интервью, эфиры на "Громадском.ТВ".
— Уверена, что ему так будет проще входить в общество. Мне повезло, что есть коллеги, которым нравится Яков, они с ним носятся, играют, помогая мне, когда я в офисе. Вообще здорово, когда ребенок рядом.
Тем временем в зале все больше народу. К нам подходит брюнетка с короткой стрижкой, знакомая Кати. Она улыбается Якову и берет его на руки. Малыш с интересом рассматривает новое лицо. Кто-то восхищается молодой мамой, которую постоянно видят с сыном, кто-то не понимает.
— Через ребенка можно изучать проблемы, которые не артикулируются в обществе. Это интересный опыт, — говорит Катя, начавшая наблюдать за реакцией окружающих на ребенка еще во время беременности.
— Обнаружила, например, что молодые люди моего поколения и моего склада часто вообще не замечают ничего, что связано с детьми. Помню, как встретила свою хорошую знакомую, мы с ней болтали какое-то время. "И вот, когда родится ребенок..." — говорю я. "Какой ребенок?" — переспрашивает она. Я была на шестом месяце, и она этого не заметила. Так происходило со многими. Яков родился, и эти же люди не то что не замечают его, но у них какая-то заслонка перед ним. Они стараются не обращать на этот факт внимания.
У Кати есть свой ответ на вопрос, почему так происходит.
— Возможно, они не знают, как реагировать. Может, это от страха перед семьей. Сейчас сложное поколение, с другими ценностями: карьера, работа. Еще я обнаружила, что некоторых людей мамы с детьми раздражают. Наверное, это связано с советским синдромом: женщина, родившая ребенка, должна молча о нем заботиться, а не качать права.
Яков хнычет, и Катя сразу переключает внимание на сына. "Ты голодный?" — спрашивает она, улыбаясь, и начинает кормить.
— У нас детей воспринимают как проблему. Камень преткновения в конфликтах всегда один и тот же: "Вы считаете, что у вашего ребенка какие-то особенные права, а у остальных как будто их нет". Люди боятся, что у них что-то отберут.
Первый выход в люди у Якова состоялся на десятый день жизни. Это была не прогулка в коляске вокруг дома, а встреча с мэром Варшавы, на которую он отправился с мамой — журналисткой Екатериной Сергацковой / Фото: Конгресса культуры восточного партнерства
Психологических нюансов хватает, технических еще больше.
— Когда я впервые взяла коляску в руки, поняла, насколько серьезной проблемой может быть передвижение. Пандусы, если они, конечно, есть, — это же штуки для суперлюдей. Приходится прилагать сверхчеловеческие усилия, чтобы по ним подниматься и спускаться. Публичные пространства — вообще отдельная тема. Они создавались так, как будто мама с ребенком в него никогда не попадет. Даже в Киеве в кафе нет пеленальных столиков. Мне кажется, важно меняться ролями. Например, люди с полноценными возможностями садятся в коляски и изучают город. Я знаю коллег, поехавших на восток Украины, даже не на оккупированную территорию, даже не в саму зону вооруженного конфликта. Они вернулись оттуда с совершенно другой головой. В них появилось сочувствие, они неравнодушны. А ведь все, что нужно было сделать, — оказаться на полдня в пространстве, где идет другая жизнь.
Катя сажает Якова в коляску. Офис, куда ей нужно вернуться, в этом же здании, но, чтобы до него добраться, придется преодолеть полосу препятствий.
Социология ответит
Елена Стрельник — кандидат социологических наук, исследует проблемы материнства в Украине. Об этом ее докторская диссертация. К тому же она мать двоих детей, так что имеет возможность быть в теме не только по долгу службы. Она рассказала Фокусу о том, как у матерей возникает чувство вины перед детьми, почему вреден приторный образ родительства, насаждаемый телерекламой и глянцем, и что толкает людей присоединяться к движению чайлдфри — добровольному отказу от материнства.
— Какой образ идеальной мамы преобладает сейчас в украинском обществе?
— В нашем обществе сохраняется идея материнской жертвенности как главной черты хорошей матери. По данным Европейского социального исследования 2007 года, среди всех стран Европы в Украине зафиксировали наибольший процент респондентов, не одобряющих решение женщин с детьми в возрасте до 3 лет работать полный день. Так думал каждый четвертый опрошенный. В следующем раунде исследования, 2008 года, эти установки подтвердились. Респондентов спросили: "Согласны ли вы с утверждением, что женщина должна меньше работать, чтобы больше времени уделять детям?" В Украине процент людей, согласившихся с этим утверждением, также был наибольшим среди всех стран, принимавших участие в исследовании.
— В Украине крупные исследования на эту тему не проводились с 2008 года. Радикальных изменений за семь лет не произошло?
— В этой сфере изменения происходят очень медленно. Могу привести более свежий пример из своего исследования, проведенного в Полтаве в декабре 2014 — марте 2015 года. Работающим мамам, у которых есть хотя бы один ребенок до 10 лет, я задавала вопрос: согласны ли они с тем, что для самореализации как личности женщина должна стать матерью и воспитывать ребенка. Утвердительно ответили 87% опрошенных. По некоторым параметрам Украина выглядит традиционнее, чем другие европейские страны, в которых большее значение имеют ценности самореализации и свободы.
— Невозможность соответствовать принятому в обществе образу нередко вызывает чувство вины у матерей?
— Чувство вины есть. В своем исследовании я опрашивала мам и на этот счет. Задала вопрос, испытывают ли они чувство вины относительно количества времени, которое могут уделять детям. И попросила оценить это чувство по шкале от 1 до 10 баллов (1 — не испытываю, 10 — испытываю сильное чувство вины). Свое чувство вины респондентки оценили в среднем в 6 баллов. Это высокий показатель.
Параллельно я вижу и другую интересную тенденцию. Я бы сказала, что в Украине происходит демонизация родителей. Например, у нас бум телевизионных шоу, представляющих родителей как безответственных, некомпетентных. И это тоже создает дополнительное давление.
— С одной стороны, ребенок в нашей системе координат — центр вселенной, с другой — лучше бы вселенная не выходила за пределы дома и детской площадки. В соцсетях в последнее время часто возникают споры о том, например, правильно ли брать с собой детей в ресторан, ведь они шумят.
— Когда я бываю на конференциях за границей, постоянно вижу среди участниц мам с детьми. Для нас еще очень непривычно встретить в публичном пространстве (я сейчас не говорю о детских площадках в спальных районах) маму с маленьким ребенком.
Наше общество пока отказывает матерям и детям в публичности, потому что материнство в Украине воспринимается скорее как общественный ресурс. На родителей, а особенно на матерей, возлагают ответственность за демографический рост, воспитание будущих граждан, при этом о создании нормальных условий для семей с детьми речь не идет.
"В нашем обществе сохраняется идея материнской жертвенности как главной черты хорошей матери"
У нас очень мало пространств, дружественных детям, по примеру тех, которые создаются во многих европейских странах. Именно благодаря таким пространствам люди и привыкают к детям в общественных местах. Но наша городская инфраструктура практически не учитывает потребностей семей с детьми. Тем временем в мире очень популярно течение универсального дизайна. Речь идет о дизайне пространства, вещей, информации, который бы учитывал потребности каждого. Хотя сдвиги в этой сфере в Украине все же есть. Начиная с 2010 года во Львове, Виннице, Сумах, Ивано-Франковске, Харькове общественные организации и университеты реализуют различные инициативы в рамках проекта создания "Городов, дружественных детям" — форумы, конференции, конкурсы архитектурных проектов.
— Почему в обществе, в котором ребенок — одна из главных ценностей, детям отказывают в элементарных правах?
— Отвечу как мама двоих детей. Права ребенка в Украине — часто фасадная конструкция. Приведу пример. Мои дети ходят в гимназию. Школьные туалеты там остались с советских времен. Персональных кабинок нет даже для старшеклассниц. Я дважды выступала сначала на классном собрании, а потом на школьном с предложением отремонтировать туалеты. Ведь наши дети лишены элементарных прав на приватность, и это в XXI веке! Но никто из родителей публично меня не поддержал. И это тоже признак системы, нечувствительной к правам ребенка. Она у нас в головах.
Если изучить содержание форумов для родителей, то они создают много сетей солидарности. Например, одинокие мамы поддерживают друг друга. Другое дело, когда родители видят, что права ребенка нарушает государство. В школе, например, родители боятся отстаивать права своих детей из-за страха перед санкциями в отношении них.
— По данным Института демографии и социальных исследований, в 2008 году 1,2% украинцев в качестве лучшей семейной модели назвали модель семьи без детей.
"Евгений Комаровский говорит об отходе от концепции материнства как подвига, его главная идея — приоритет интересов родителей над интересами ребенка"
— Это невысокий процент: в среднем по Европе он колеблется от 1% до 6%, и эти данные в 2011 году почти не изменились по сравнению с 2006 годом. В США в 2012 году чуть больше 6% женщин в возрасте от 15 до 44 лет сказали, что добровольно бездетны. Это следствие процессов индивидуализации общества. Но степень распространения явления чайлдфри оценить социологически очень сложно. Даже если человек высказал намерение не иметь детей, это еще не значит, что он не изменит этой установки в будущем. Невозможность точно оценить явление создает почву для манипуляций, панических настроений и т. д.
Мотивация у сторонников чайлдфри очень разная. Когда я интервьюировала мам, тема родительских страхов возникала практически в каждом ответе — современный мир, по их мнению, для ребенка небезопасен. И это одна из причин, по которой люди могут отказываться от родительства. Другая — трудности в совмещении карьеры и воспитания ребенка.
— В западной прессе пишут, что добровольный выбор бездетности — это еще и протест против слишком приторного образа родительства.
— Например, в телерекламе детского товара звучит слоган: каждая секунда, проведенная с ребенком, — это счастье. В специализированных журналах для родителей мы видим идеализированный образ матери — глянцевый, без изъяна. Такие картинки создают иллюзию, что материнство — это очень просто. Любовь к ребенку — естественная эмоция. Но реальность материнства это еще и раздражение, и усталость, и изнеможение, и повседневный труд.
— Каков у нас уровень дискуссии на тему добровольной бездетности?
— Она неглубокая, слишком эмоциональная. Само явление "чайлдфри" вызывает скорее острые дискуссии и панические настроения, чем взвешенные оценки. Этих людей зачастую обвиняют в эгоистичности, безответственности, мол, нормальная женщина должна хотеть детей.
— Нападки часто взаимны.
— Одни споры "овуляшки" vs чайлдфри чего стоят. Но мне кажется, что у нас появилась тенденция более взвешенного отношения к материнству — менее жертвенного, более спокойного и уравновешенного. К примеру, Евгений Комаровский говорит об отходе от концепции материнства как подвига, главная идея в его подходе к уходу за детьми — идея счастья всех членов семьи и приоритета интересов родителей над интересами ребенка.