Копают все. Один день из жизни старателя янтаря

От редактора. Этот репортаж написан от третьего лица, как документальный рассказ. Такая форма повествования позволяет автору "спрятаться" за одним из персонажей и избежать лишних вопросов со стороны как правоохранительных органов, так и крышевателей незаконного бизнеса.

**********

На главной площади Дубровицы круглосуточно работает продовольственный магазинчик, прозванный в народе "ночником". Едва забрезжит осенний рассвет, у ночничка собираются старатели — искатели янтаря. Сами себя они старателями (копачами) не называют. Предпочитают глагольные конструкции — "копаю", "до лісу ходжу", "шукаю товар". Слово "товар" в их среде — абсолютный синоним понятия "янтарь". А еще говорят "камень, камушки".

Старателя всегда узнаешь по резиновым сапогам. Каждый второй — в камуфляже. К ночничку они подъезжают на стареньких жигулях и хорошо подер­жанных иномарках. Здесь у них что-то вроде утренней планерки. Пьют кофе, докупают колбасу и водку, если кто не запасся с вечера. А главное — узнают, какие цены выставили скупщики. Цены — альфа и омега всего информационного пространства. Собственно, больше ничего и не надо знать старателю.

Цена вопроса

Сегодня килограмм крупного камня стоит до $10 тыс. Особенно ценятся штучные образцы — от 200 граммов. На них стоимость формируется не за килограмм, а за единицу. Килограмм же обычного янтаря — $200–250. Цена камешков то подскакивает, то падает, как акции на бирже. Но в целом на этом рынке бычий тренд: за последние несколько лет цены на янтарь выросли в десять (!) раз.

Если выходить на Клондайк через день, то за год можно заработать $50 тыс. А хозяин помпы, если попадет на жилу, может поднять эту сумму за сутки. Параллельно с добычей развивается система торговли и скупки. Янтарные шарики (особо ценимые в Китае как культовые предметы) производятся уже на месте. Ближайшая приличная гостиница в Сарнах по количеству лиц азиатской внешности напоминает чайна-таун и по факту представляет собой черную биржу янтаря.

Что почем

Цены на янтарь у скупщиков колеблются. В день описываемых событий они были такими

• "минус" (наименьшая фракция, весом до 2 г) — $30 за 1 кг
• "двойка" (2–4 г) — $380 за 1 кг
• "пятерка" (5–10 г) — $1200 за 1 кг
• "десятка" (10–20 г) — $2200 за 1 кг
• "двадцатка" (20–50 г) — $4200 за 1 кг
• "пятидесятка" (50–100 г) — $5200 за 1 кг
• камни весом от 200 г оценивались как штучный товар, без привязки к весу

Когда-то в Дубровице было множество заброшенных хат, теперь их почти не осталось. Дома скупают переселенцы из дальних сел, разбогатевшие на янтаре. Цены на жилье здесь сравнялись с ценами на квартиры в Ровно, а иногда и превосходят их. Несмотря на кризис, строятся новые дома, на улицах все больше дорогих автомобилей. 90% покупателей внедорожников в автосалонах Ровно — старатели.

А ведь недавно это была обычная, ничем не примечательная украинская глубинка. Хотя небольшой янтарный промысел тут существовал даже во времена СССР. Знающие люди — в основном заезжие прибалты — скупали или выменивали камешки у местных. Больших денег это не приносило. Старики помнят, как янтарем топили печки в селах, смолили им деревянные крыши домов.

После развала СССР в Ровно нашелся энтузиаст — бывший руководитель областного уровня Владимир Бербенец, который мечтал о создании в Украине янтарной промышленности. Обосновал ее перспективность, заручился поддержкой Минфина и даже создал государственное предприятие "Укрбурштын".

Строились производственные мощности, закупалось оборудование и технологии — в основном в Германии и Польше. В планах было комплексное развитие отрасли: добыча камня, обработка, производство украшений и других товаров — янтарной, адипиновой и глутаровой кислот. Последние планировалось выпускать с использованием отходов предприятия "Ривнеазот".

Укрбурштыну официально выделили участок леса под добычу. Предполагалась полная технологическая цепочка: вырубка и продажа древесины, вывоз янтароносных грунтов, извлечение камня, рекультивация земель и посадка нового леса. В 1998 году фабрика была построена. На ее торжественное открытие приехал тогдашний премьер Валерий Пустовойтенко.

Но на перспективный бизнес кто-то положил глаз. Кто? Это отдельная тема, требующая тщательного расследования.

Почти сразу же Укрбурштын ввели в структуру Государственной акционерной компании "Украинские полиметаллы". Далее произошла череда юридических превращений: вывод активов, процедура банкротства, внешнее управление… Двенадцать лет предприятие пребывало в стадии санации, координировалось арбитражным управляющим.

Однако, повторимся, это отдельная тема.

$50 тыс.

в год может заработать нелегальный старатель

≈ $300 млн

составляет незаконный годовой оборот янтаря в Украине

Янтарная отрасль начала системно создаваться, но так и не была создана при Кучме. При Ющенко все оказалось совсем плохо. Сменились местные элиты (включая криминальные), усилилась подковерная борьба в структурах МВД. С приходом к власти Януковича установился новый "порядок". Новоназначенные чиновники и "отдельные представители деловых кругов" дали понять местным янтарным баронам: если не хотите войны, 50% янтаря отдаете нам, остальные 50% продаете в свою пользу, но продаете тем, кого мы укажем.

Примерно в это же время в гостинице в Сарнах появились китайцы. В самом Китае к тому времени начался янтарный бум — "камень дракона" невероятно поднялся в цене.

Сегодня же ситуацию в здешних лесах можно охарактеризовать несколькими словами: каждый копает сам за себя. Знакомый чиновник в Дубровице пожаловался: "Раньше мы знали, где какая помпа стоит, кто ее хозяин, и могли их всех контролировать, а теперь — хаос".

"Могли контролировать" — оговорка по Фрейду. Потому что здесь все так или иначе кормятся янтарем. Те же чиновники и борются с нелегальной добычей, и живут с нее. И так большинство в этом краю. Копает школьный учитель в свободное от уроков время, копает врач, библиотекарь, таксист, студент, пенсионер… Копают церковные общины, копают села.

На севере Ровенщины в отдаленных поселках много христиан-протестантов — баптистов и пятидесятников. В эти уголки правоохранители заглядывать боятся. Когда останавливается милицейская машина, малые дети тут же садятся ей под колеса, так что не развернуться и не убежать. Собирается все село. С вилами. А кто и с карабином. Крик. Наезд. Милиционер, даже обычный сержант, воспринимается как представитель власти. И против его слова всегда один аргумент: "Ти роботу мені дав? Завод побудував? Ні? То не заважай — це моя земля!"

Доходит до того, что между селами вспыхивают войны — выставляются блокпосты, люди дежурят с оружием, чтобы не пустить на свою, как они это понимают, территорию жителей соседнего села.

Принятые недавно дополнения к законодательству перевели незаконный оборот янтаря из разряда административных нарушений в уголовно наказуемые. Но это не побороло промысел, а лишь подняло ставки. Если раньше криминальное крышевание стоило $100 за сутки работы мотопомпы в лесу, то теперь ставки — $700 и более. И это только за право размывать грунт в течение суток! Всего же работа помпы — с горючим, подготовительными этапами и зарплатой персоналу — обходится в среднем в $1500 за сутки. И не факт, что все это отбивается найденным янтарем. Ибо во многом промысел зависит от удачи.

Вокруг нелегального промысла развиваются смежные бизнесы:
производство янтарных шариков и ювелирных украшений

Охотники за удачей

Утро. На площади в Дубровице напротив ночника стоит старенькая "Нива". Прикупив пару бутылок минералки, в машину трамбуются четверо парней — Денис, Женя, Коля и Саня. Как и все, они отправляются в сторону села Червоное. Там Клондайк. Там янтарь. Там радости и разочарования.

За рулем Виталий. Он возит хлопцев в лес по договоренности, за сотку гривен в день туда и обратно. В остальное время работает по трудовой книжке в государственной структуре.

У старателей нет понятия "бригада". Но если бы было, то обозначало бы группу из четырех человек, работающих вместе. Четверка — оптимальное количество: во-первых, помещаются в одну машину, во-вторых, работают попарно — пока двое интенсивно копают, остальные переводят дух. Вкалывают на общий результат. Крепенькая и хорошо слаженная четверка способна за световой день перелопатить до 20 кубов грунта.

Сегодня Виталий решает не заезжать в лес через главный шлагбаум — сворачивает чуть раньше. Потому что возле шлагбаума берут плату за "крышу" — 50 грн со старательского носа. А тут тысячи людей! Парни решают проскочить "зай­цами". Такое канает. Ибо у нас не только строгость законов компенсируется необязательностью исполнения, но и строгость блатных понятий — тоже. Главное — не частить, знать меру и не намозолить глаз "крыше".

Взвалив на плечи лопаты, старатели углубляются в лес.

Появляются первые ямы. Дальше их плотность сгущается. И вот уже яма на яме. Между ямами — деревья. Стоячие. Полуповаленные. Поваленные. Пиленые. Рубленые. Жженые. Клондайк — это фарш из древесины, песка, глины, остатков плодородного гумуса и пустых бутылок.

"Крыше" старатели платят сквозь зубы. Потому что это унизительно, хотя подобных слов тут не произносят. "Крыша" говорит: собираем, мол, на нужды АТО. А как проверить? Или: собираем на благоустройство парка в Дубровице. Да, десяток лавочек в парке поставили. Но шестерки — начальники шлагбаума — за лето пересели на джипы, хотя раньше не каждый из них и на "Таврию" мог заработать. Мужики язвят: "То ви збираєте на АТО і трохи собі, чи собі і трохи на АТО?" Но платят. Если круто попрешь против сложившейся системы — не найдут. Вопросы есть? Вопросов нет!

Обойдя "крышу", наши парни выходят к людному месту. Десятки машин вдоль дороги, включая микроавтобусы. И ямы, ямы, ямы… И люди, люди, люди. Тут же два полевых магазина: из бусиков выгружают упаковки с минералкой, пачки мивины, бульоны, водку, майонез, колбасу, печенье. На костре закипает большой котел — будет горячее.

Один из парней толкает в бок товарища:

— Юшка рибна. 20 гривень — пивний стакан великий. Ми с хлопцями учора посьорбали — то шо надо! І горілка, я тобі скажу, краще йде. Якщо гарна юшка, то горілки можна випить скільки угодно!

У магазина парни здороваются с продавцом. Отойдя на несколько шагов, Денис останавливается, почти переходит на шепот, кося глазами в сторону продавца:

— Хлопці, треба весь час дивитися за цим патлатим. Як хто побачить, що він починає збиратися, — кажіть. Усе кидаємо й ноги з лісу.

Женя и Николай улыбаются: мол, не учи ученого. Конечно, здесь любой знает порядки. Но все же Денис считает не лишним напомнить известное. А известно то, что патлатого "крышуют" непосредственно менты. Если намечается облава, предупреждают его, чтобы сворачивал лавочку. Он спешно забрасывает товар в машину и по газам. Этот момент надо не пропустить — успеть смыться с Клондайка. Менты поймают — отберут товар. Вопросы есть? Вопросов нет!

Яма

Парни выбирают место между несколькими ямами. Сегодня Женина очередь "шаманить". Он поворачивается спиной к площадке и со словами: "Удачи желать не будем!" бросает назад через голову свою кепку. Она падает рядом с Колей, который тут же очерчивает лопатой квадрат приблизительно 2,5 х 2,5 метра, так что старая выцветшая бейсболка BOSS оказывается ровно в центре. Первые штыки лопат вонзаются в землю.

Технология копки простая: двое становятся рядом и в пределах очерченного квадрата снимают лопатами слой земли — по одному штыку. Затем меняются. То есть двое стабильно греются в яме, два других мерзнут наверху. Или греются у костра, или водочкой. Общего обеда нет, перекусывают тоже по двое.

За черным плодородным гумусом начинается песок. Его около полутора метра. Вначале сыпучий, затем твердый, как бетон, так что приходится "танцевать" на лопате обеими ногами.

— Правило номер один: не бздіть у ямі, — шутя и скорее для поддержания разговора напоминает Денис. — Бо коли яма ще по коліна — вітер видуває. А як глибше, то теє усе стоїть, учадіти можна. А нам падьож рабочєй сили не потрібен. Правду кажу?

Фраза "падеж рабочей силы" явно всех развеселила, но ненадолго. Оттолкнувшись от этого словосочетания, парни переходят к реальным историям о несчастных случаях. Среди старателей высок уровень травматизма. Часто случаются завалы со смертельным исходом. Из-за сырости в копальнях практически гарантированы болезни — ревматизм суставов, ранний простатит у мужчин.

— А казали, що хлопця привалило вчора чи позавчора, — подключается Женя.

— Метрів сто звідси. З головою накрило. Поки відкопали — труп.

Какое-то время копают молча. Вдруг Денис вспоминает, что с утра еще не пита водка, а это совершенно недопустимо!

Из рюкзака выныривает бутылочка, хрустят одноразовые стопки, шипит кока-кола, купленная для запивона. Николай и Женя отказываются пить, отшучиваясь, что "после работы в спортзал". Саня заявляет, что "чуть позже". Денис наливает себе, сетует, что "все только на нем и держится":

— Ну, удачі нє желаєм, — произносит он и отправляет содержимое стаканчика внутрь.

Водка — она зло и добро в одном стакане. Дает энергию, помогает не замерзнуть. Если принимать по полтинничку раз в несколько часов и работать, то оно и незаметно на свежем воздухе. Но удержаться в таком ритме получается не всегда и не у каждого…

Где-то вдалеке заработал двигатель — завели генератор, значит, будут варить свежий кофе — эспрессо, американо, капучино.

— Все как в лучших домах, — произносит Коля. — Европа!

Яма тем временем становится все глубже. Песок сменяется серой глиной. Она прилипает к лопате и не стряхивается. Отдыхающая смена идет за бревнами. За бревнами — это недалеко, к соседним ямам, уже отработанным и заброшенным. По периметру лежат стволы грабовых деревьев. Их укладывают таким образом, чтобы, выбрасывая очередную лопату, можно было стучать ею об дерево, тогда глина отскакивает легче. Потом, когда ты отработаешь свою яму и уйдешь далее, эти бревна возьмут другие старатели для тех же целей. Так и "шагают" по лесу ямы "в обнимку" с бревнами.

Но даже отстукивание не дает стопроцентного результата. Пару бросков, и лопата становится похожа на глиняную булаву — стучи не стучи. Тогда те, кто наверху, подают в яму чистые лопаты, принимают грязные, чистят и вновь подают вниз. Со стороны это напоминает кино про пиратов, где одни заряжают мушкеты и подают тем, кто стреляет, заряжают и подают… И быстро-быстро, не теряя темпа!

Вдруг в лесу слышится выстрел. Собственно, услышал его только Саня:

— Стреляють?

Парни на мгновение замирают.

— Це шось не те — це не по гроші. Бо коли перекупи привозять гроші, вони палять, щоб усі чули й несли їм товар. Ото канонада стоїть у лісі! Да, Колян?

Выстрелов больше не слышно, но разговор продолжает крутиться вокруг оружия.

— Цікаво, а з чого вони палять? З травмата, мабуть?

— У мого тестя такий є. Ну, може, трохи не такий — пневматичний, на балончику. Купив у магазині, — отзывается из ямы Денис.

— А нащо йому?

— Та було якось… Я по п"яні трохи дібош у хаті наробив — з жінкою полаявсь. Тесть побіг до магазину, купив той пугач, вертається і до мене: "Вб"ю, сука!" Я на другий день кажу до нього: "Ну, покажіть пістолета". А він: "Забирай його собі нах, бо я його боюся. Тільки дочку не бий".

— І шо, не б"єш жінку?

— Та я її ніколи пальцем не трогав!

Смех. Под разговор работается легче и веселее.

Минус

— Ой, хлопці, щось мені не подобається ця яма. Наче і грунт той, що треба, але серцем чую, що знов буде спортивна.

"Спортивная яма" — еще одно местное понятие. То есть пустая, в которой не нашли янтаря. Выкопал — что в тренажерный зал сходил.

— Тут з десяти ям вісім точно спортивні, — замечает Женя и тут же получает от каждого: "Нє каркай, бл*!".

На дне ямы становится окончательно тесно вдвоем. Теперь трое наверху, копает один Коля. При выбросе грунта его лопата едва достает до бревна, так что на финальной стадии броска он держит ее за край черенка лишь одной рукой.

Разговоры прекращаются. Парни нервничают. Три метра глубины. Уже пора бы увидеть янтароносный слой.

Неопытный человек не уловит, где та грань, за которой обычный грунт переходит в тот, который старатели уже готовы пропускать сквозь пальцы. Но проживший в ямах годы читает грунты, как книгу. В данном случае все четверо, похоже, уже поняли, что жилы сегодня не увидеть.

Впрочем, "похоже" — тут очень важное слово. Яма на яму не приходится. Бывало, натыкались на россыпи янтаря, брали горстями. Затем, рядом, куда как бы тянулась жила, копали следующую яму и… ноль. То есть полный ноль! Бросали работу, чистили лопаты. В яму тем временем поступала грунтовая вода. И кто-то, ну совершенно между делом, вдруг скользил по дну ямы последним беглым взглядом… О-о-о! На воде плавал янтарный камень! Всплыл, родимый, всплыл! И куда девалась брезгливое нежелание набрать воды в сапоги!? В яму! Назад!

Еще один закон старателя: камень веру любит. Верь!

— Коли знайдеш нормального камінчика — головне не стрибать від радості, так щоб тебе всі бачили. І не п***єть багато по налівайках, — считает опытный Денис.

Главный враг старателя — длинный язык. Сколько уж случаев бывало, когда товар отбирали. Кто? Какие-то залетные, не местные. Но вопрос не в том, кто отобрал, а в том, кто навел. Где ходят большие деньги, там надо уметь молчать.

Каждый старатель всегда помнит свои знаковые находки. И точно, до грамма, знает, какой камень при каких обстоятельствах добыт.

Женя с Коляном, считай, выросли на янтаре. Поначалу, как и многие подростки, пересеивали отвалы после копателей. По ночам ходили с ультрафиолетовыми фонариками. Янтарь в ультрафиолете дает яркое свечение. Светятся даже "минусы", размером с гречневое зернышко. За несколько часов поисков в темноте под ультрафиолетом получалось Жене набить полные карманы минуса.

Вообще Женя деньгами небалованный. Родители в разводе. Мать двоих детей вытянула. Он окончил техникум, сестра продолжает учиться в институте. Отец, правда, помогал, пока мог. Но недавно его мобилизовали в АТО. Так что Женя вынужден "держаться за яму".

У Николая не лучшая ситуация. Отец всю жизнь работал в мелиорации на бульдозере. Теперь у него больные ноги. Ни здоровья, ни нормальной пенсии. По мере возможности выезжает в лес. Они иногда с Колей в паре копают.

Саня истоптал пол-Европы по стройкам. Много повидал. А стареть вернулся в родные края.

Однако о проблемах тут говорить не принято. Нытьем настроение не поднимешь. Да и не будешь оригинальным — слез у каждого хватает.

За разговорами яма продолжала расти. Колю сменил Денис. И хорошо, что именно он, потому что как раз начала прибывать вода, а только у Дениса высокие сапоги-заброды.

Из-под глины забили маленькие фонтанчики, лужа на глазах становилась все глубже. Денис решает "бить колодец" — копать в яме ямку, чтобы в оставшиеся минуты, пока прибывающая вода окончательно не парализует работу, успеть хотя бы локально углубиться. Колодец получается не шире обычного ведра. Денис едва успевает вынуть с десяток лопат грунта. Быстро откатывает до самого верха заброды, принимается что есть прыти топтаться в колодце:

— Понеслася, хлопці, удачі желать нє буду!

— Ну, де ж ти, мій камушок, вспливай, дорогенький, вспливай! — умоляет Денис. — Ну, хоч би двадцяточку. Ну, хоч тридцяточку.

— Краще пійсятку, — шаманским голосом вторит Колян.

— Соточку, — повышает ставку Жека.

— Відро давай! — кричит Денис.

Саня спрыгивает на промежуточную ступеньку, перехватывает у Дениса ведро с водой и подает дальше Коляну, тот выливает, Жека смотрит во все глаза, пробует песок пальцами, старается не пропустить, если какой камушек всплывет. Наконец становится понятно, что дальше черпать бесполезно. Вода быстрее человека.

По инерции Денис еще какое-то время продолжает танец в грязи. Вода подходит критически высоко, еще пару сантиметров, и она хлынет ему в заброды. Он останавливается, просит веревку, и прежде чем его вытащат парни, успевает щепоткой пальцев что-то схватить на воде.

Выкарабкался. Отдышался. Присмотрелся к находке:

— Мінус, хлопці, мінус бляха-муха! — он держит в щепотке маленькое коричневое нечто размером с полгорошинки. Его лицо выражает эмоцию непонятного оттенка: не радость, не отчаяние, не сумасшествие, не страх, не злость… Но это именно эмоция!

Вот оно, старательское счастье. Маленький минус за день работы вчетвером! Минус — ему цены никакой…

Лопаты на плечи, парни уходят. Приближаются сумерки.

Еще летом власть в Дубровице пыталась прикрыть незаконную добычу янтаря с помощью Нацгвардии, но силы оказались неравны: на стороне старателей было почти все местное население

Не верю

Гражданские и экологические активисты выступают за легализацию промысла. Они верят, что возможна справедливость. Что старателей можно вытащить из ям, отряхнуть, вручить им патенты на легальную добычу и заставить все делать по законам и по науке. Чтобы они проводили рекультивацию — возвращали грунт обратно в ямы, высаживали новый лес. И платили налоги. Активисты в это верят, я сомневаюсь.

С легализацией отрасли по факту не согласится местное население. Сегодня старатель, если пофартит, может стать миллионером. Обычный работяга с лопатой! Но останется ли у него такая возможность, работай он легально? Правдами-неправдами, но в легальном секторе его заработок сведут до среднего по стране. Закрытие теневого рынка обязательно ознаменует собой начало закручивания гаек (уменьшение доходов) в "белом" секторе. И едва это случится, как вновь начнет формироваться рынок теневой.

Читайте также: Дельцы каменного века. Кто победит в "янтарной войне" в Украине

Притом что рядовые старатели зарабатывают бешеные (по меркам работяг) деньжищи, это все равно крохи в сравнении с тем, что имеют теневые бенефициары, если учесть, что годовой оборот янтаря в Украине оценивают примерно в $300 млн. Потому гонять по лесам мужиков с лопатами — дохлый номер. Это не борьба, а имитация. Нужно щемить верхушку. Какими средствами — тут я промолчу. Промолчу, потому что не верю в действенность иного метода, кроме силового.