Стресс национального масштаба. Как вылечить психологические травмы украинцев
Практикующий психотерапевт и детский психиатр Олег Романчук рассказал Фокусу, что представляет собой Национальная стратегия охраны психического здоровья Украины
КТО ОН
Психиатр и психотерапевт, директор Института психического здоровья Украинского католического университета
ПОЧЕМУ ОН
Работает в команде над созданием Национальной стратегии охраны психического здоровья Украины 2017-2023 годов
Как вы пришли к идее открытия Института психического здоровья? Чем он отличается от аналогов в Украине?
— В Украине не хватает образования в сфере охраны психического здоровья — слишком много мифов и слишком мало специалистов. Мы искали пространство, где есть свобода, уважение человеческого достоинства и все возможности для развития. Украинский католический университет был отличным вариантом, поэтому именно на его базе в 2012 году мы основали Институт психического здоровья.
У нас есть магистратура по клинической психологии с основами когнитивно-поведенческой терапии, наследующая лучшие образцы европейских стран. Еще одна особенность — программы последипломного образования. При нашем институте действует Центр психического здоровья и терапии травмы "Пространство надежды", где людям с психическими расстройствами оказывают помощь.
Вы пытались что-то копировать у подобных программ за рубежом?
— Мы ориентировались на британские обучающие программы. Несколько лет назад их экономические аналитики подсчитали, что инвестиции в обучение психотерапевтов доказательным подходам увеличат доступность психотерапевтической помощи населению и сэкономит значительные финансы. Средства будут экономиться благодаря уменьшению социальных выплат, например, по инвалидности или нетрудоспособности. Уже несколько лет в Великобритании готовят специалистов когнитивно-поведенческой терапии. Мы взяли много от них и адаптировали это к украинским реалиям.
Можно выделить категории людей, которые больше всего нуждаются в психологической помощи в украинском обществе?
— Особый акцент должен быть на детях и молодежи. Около 75% расстройств начинаются в возрасте до 18 лет. 10% детей и подростков имеют психические расстройства. Своевременная помощь может полностью изменить их жизненный путь.
Олег Романчук: "Международные исследования показывают, что около 15-20% военнослужащих, которые участвовали в боевых действиях, могут иметь психологические проблемы. То же касается мирного населения, которое находилось в зоне боевых действий"
Вы работаете над Национальной стратегией охраны психического здоровья. В чем ее суть?
— Украинская сфера охраны психического здоровья серьезно отстает от того, какой она могла бы быть, если бы включала в себя современные исследования и западный опыт.
Над стратегией работает команда специалистов при Министерстве здравоохранения. Ее основа — законодательная база в сфере образования и подготовки специалистов, финансирования. Последнее должно быть синхронизировано с общим реформированием финансирования медицины. Деньги, согласно реформе, будут идти за клиентом. Это создаст здоровую конкуренцию — человек будет сам выбирать программу, предоставляющую ему качественные услуги. Еще один компонент стратегии — обеспечить соответствие предоставляемых услуг рекомендациям науки, сделать помощь доказательной — такой, которая действительно эффективна.
В стратегии речь идет также о многоуровневой структуре системы охраны психического здоровья. Важное направление стратегии — превентивные программы. Предупреждать расстройства эффективней и проще, чем лечить.
Один из основных пунктов — улучшение образования специалистов и их подготовка по западным стандартам. Большую роль играет подготовка не только психиатров, но и медсестер, психологов и соцработников. Также при разработке стратегии обсуждается внедрение современных технологий, например, создание онлайн ресурсного центра, где бы можно было, в частности, найти информацию о распространенных проблемах, превентивных программах.
Отдельным блоком будут включены целевые программы — для военнослужащих, бойцов зоны АТО, детей, лиц, имеющих проблемы с законом, пожилых.
Вы говорите о целевых программах для бойцов АТО. Но в Украине также есть больше миллиона внутренних переселенцев, тысячи семей, пострадавших от войны или потерявших близких из-за нее. Какая именно помощь заложена в таких программах?
"У многих людей, переживших травму, есть такой феномен, как посттравматический рост"
— Мы очень много говорим об этом. Это хорошо, но иногда в этих разговорах много мифов. Например, я не раз встречал в медиа информацию, что почти 90% солдат после возвращения из зоны АТО имеют психические расстройства. Конечно, война — один из самых сильных стрессов, но даже это не означает, что у человека нарушится психологическое здоровье. Если есть социальная поддержка, внутренние силы, часто можно справиться с таким стрессом.
Международные исследования показывают, что около 15-20% военнослужащих, которые участвовали в боевых действиях, могут иметь психологические проблемы. То же касается мирного населения, которое находилось в зоне боевых действий. Это могут быть и депрессия, и тревожные расстройства, и злоупотребление психоактивными веществами, и посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Основной доказательный метод лечения ПТСР — психотерапия. Ее задача — помочь человеку возобновить внутренние ресурсы и шаг за шагом интегрировать память о травматическом событии. Конечно же, кроме психотерапии есть разные уровни оказания психологической помощи. Иногда нужна просто консультация, группа поддержки.
Сколько времени необходимо на преодоление посттравматического синдрома?
— Если у человека легкая форма ПТСР, все психотерапевтическое лечение — это от 8 до 16 встреч со специалистом. Если трудности продолжались длительное время, например, если у человека есть психологическая травма еще с детства, продолжительные депрессии, злоупотребление психоактивными веществами, то такие случаи требуют комплексной и более длительной терапии.
При ПТСР человек, переживший ужасное событие, старается его забыть. Тем не менее воспоминания часто вмешивается в жизнь, вновь и вновь преследуя его. Желание забыть понятно. Можно сравнить это с раной. Если рана маленькая, мы не пойдем к врачу, а просто обработаем рану, и время ее излечит. Но если рана большая, она со временем загноится и даст осложнения. Чтобы рана зажила, нужно очистить ее, приложить лекарства, наложить швы. То же самое с психологической травмой — нужна помощь специалиста. И обращение за помощью — не признак слабости человека, а наоборот, его мудрости и мужества.
Конечно, есть определенное недоверие. Если обращаться к специалистам, которые не имеют необходимого образования, их лечение может не помогать, а усложнять. После такого опыта недоверчивое отношение к специалистам понятно. В нашей стране есть много проблем с качеством их образования и уровня подготовки. Одного желания помогать недостаточно, хотя оно очень важно.
Олег Романчук: "В нашей общей истории было невероятно много психотравмирующих событий — Голодомор, репрессии, войны, Чернобыль. Можем говорить о посттравматическом стрессовом расстройстве национального масштаба"
Как понять, что человеку нужна помощь специалистов?
— Когда у человека есть симптомы нарушения психических процессов, если человек страдает, — и это постоянное состояние, которое влияет на качество его жизни. Симптомы же могут быть самые разные и зависеть от вида расстройства: например, продолжительное угнетенное настроение, нарушение сна, аппетита, нежелание жить, повторяющееся воспоминания о травмирующем событии, повышенная тревожность, эмоциональное онемение.
Если представить, что украинское общество — одухотворенное создание, которое приходит к вам на обследование, какой диагноз вы ему поставите и как будете лечить?
— Как и в каждом человеке, в нашем обществе есть здоровье, ресурсы, но есть и свои душевные раны. Если провести аналогию с посттравматическим стрессовым расстройством, то в нашей общей истории было невероятно много психотравмирующих событий — Голодомор, репрессии, войны, Чернобыль. Можем говорить о ПТСР национального масштаба. Если ребенок, например, живет в семье, где есть насилие, атмосфера недоверия и постоянной опасности, сознание ориентируется на выживание. Тогда искажается развитие — психика ориентируется на выживание. Наша ментальность тоже была подвержена испытанию репрессивным, тоталитарным режимом. Это стало причиной многих проблем — таких как пассивность, конформизм, страх бороться за изменения, отсутствии веры в возможность изменений, враждебность и недоверие.
С другой стороны, у многих людей, переживших травму, есть такой феномен, как посттравматический рост. В последние годы мы пережили много травм. Революции 2004-го и 2014 года — серьезные психотерапевтические вмешательства. Тогда мы поняли, что наше будущее зависит от нас. Если мы не будем бороться и рисковать ради лучшего будущего, мы ничего не изменим.