Смерть — это ничто. Смерть — это скучно, — Генри Марш

67-летний нейрохирург Генри Марш —легенда современной медицины. О том, как сын оксфордского профессора стал врачом и начал спасать не только благополучных соотечественников, но и жителей стран вроде Украины или Непала, рассказывают документальные фильмы "Английский хирург" и "Ваша жизнь — в их руках".

В Украине Марш первым провел хирургическое лечение невралгии тройничного нерва, помог создать киевский Международный центр нейрохирургии, подарил львовянам аппарат для более эффективных операций на мозге.

На вопрос, откуда у англичанина странный для большинства соотечественников интерес к Украине, Марш объясняет: "Украина — часть моей семейной истории. Моя мать стала политической беженкой из нацистской Германии. Родители были в числе тех, кто основал Amnesty International. Я изучал экономику и политику, в том числе советскую. И университет, и семейное прошлое научили меня: центральная Европа — очень важная территория. Поэтому я приехал и продолжаю приезжать сюда. В моем случае смотреть на будущее Украины с оптимизмом — сознательный выбор".

КТО ОН

Нейрохирург, писатель, командор ордена Британской империи, герой документального фильма "Английский хирург" (English Surgeon), получившего телевизионную премию "Эмми"

ПОЧЕМУ ОН

В 2017-м вышла его вторая книга Admissions: Life as a Brain Surgeon, украинский перевод которой ("Ні сонце, ані смерть. Зі щоденника нейрохірурга") был представлен на Форуме издателей во Львове

Мы живем слишком долго

Вашу новую книгу открывают два эпиграфа: "Мы должны всегда, насколько возможно, быть собранными, полными решительности и готовности уйти" Монтеня и "Ни солнце, ни смерть не рассмотришь в упор" Ларошфуко. Почему именно эти цитаты?

— Потому что они кажутся мне очень глубокими. Слова Ларошфуко, как видите, мы даже вынесли на обложку украинского перевода.

Экзистенциальная проблема нашего мира состоит в том, что все мы живем слишком долго — настолько долго, что успеваем заболеть раком или сойти с ума. Еще сто лет назад 80- и 90-летних, как и тех, кто просто надеялся дожить до этого возраста, было гораздо меньше.

Сегодня СМИ переполнены сюжетами о смерти. Включив Би-би-си Online News, я знаю: 80% из того, что мне покажут, будет посвящено стихийным бедствиям, несчастным случаям и ДТП. То есть смерти. Но смотреть короткие видеоролики — это одно, а обстоятельно и долго думать или читать о смерти — другое. Это очень сложно.

Когда вы молоды, все проще: вы ведомы биологией, стремитесь завести детей. Вы не осознаете, зачем вам потомство. Ближе к моему возрасту, когда детям уже по тридцать, есть внучка, а на подходе еще двое внуков, становится понятно: в этом и был весь смысл. В детях. Биологически вы выполнили свою миссию. Что дальше? Может, мы на самом деле уже не хотим жить, но вынуждены думать, чем себя занять? Я становлюсь старше, у меня появляются эти вопросы.

The Guardian опубликовал рецензию Гевина Френсиса на вашу книгу. В ней автор отмечает, что "смерть охотится за этими страницами".

— Согласен, вторая книга получилась более депрессивной. В ней много сказано о старении, смерти. Да, люди не вечны. Но смерть — это ничто. Смерть — это скучно. А вот умирание может быть неприятнейшим процессом, как с физической, так и с психологической точки зрения. Поэтому я сторонник идеи эвтаназии. Если пациент об этом просит, у медика должна быть возможность сделать ему укол, который помог бы ему умереть. Это позволено во многих странах, но не в Англии и не в Украине. Опять-таки, это вопрос о том, способны ли мы трезво оценивать ситуацию и оставаться сильными — настолько, насколько это возможно.

Генри Марш: "Чего я точно не хочу — транжирить свое время на туризм, поедание дорогих блюд и проживание в люкс-номерах дорогих отелей. Я не хочу наслаждаться собой. Хочу быть полезным для других"

Колумнист The Guardian также считает, что ваша книга наполнена предчувствием того, что у вас осталось совсем мало времени.

— Я не знаю, сколько еще мне отмеряно. Моя мать ушла в 82, отец — в 96, из-за болезни Альцгеймера. Ему следовало умереть лет на десять раньше, когда он был еще счастлив и не напоминал оболочку, тень человека, которым когда-то был. Помня об этом, я не мечтаю прожить как можно дольше. Я живу с мыслью о том, что могу умереть через полгода.

Мой мозг все еще эффективно работает, но это не может продолжаться слишком долго. Когда-нибудь я уже не смогу писать или генерировать оригинальные мысли — если повезет, то это случится лет через десять. Я осознаю, что подхожу к финалу жизни, пределу своих умственных возможностей. Поэтому я говорю себе: "Поторопись!" — и делаю все, что в моих силах.

Следующий крупный проект — книга о детском мозге. По-моему, такого еще никто не делал. Вы когда-нибудь задумывались о том, из чего состоят ваши мысли? Они состоят из электрических импульсов. Мы говорим: "Мыслями я свободен, как воздух". Как и воздух, мысли — физическая субстанция. Воздух состоит из азота, кислорода и небольшого количества аргона. А ваши мысли — из электрической активности мозговых клеток. Понимают ли, думают ли совсем маленькие дети? Я не знаю. Но попытаюсь узнать.

Также я хочу преподавать. А вот чего я точно не хочу — транжирить свое время на туризм, поедание дорогих блюд и проживание в люкс-номерах дорогих отелей. Я не хочу наслаждаться собой. Хочу быть полезным другим — только в такие минуты я доволен собой.

Задумывались ли вы о том, когда медик должен сказать себе "стоп, хватит"?

— Как я пишу во второй книге, лучше уходить слишком рано, чем слишком поздно. Проблема в том, чтобы понять — когда. Конечно, я не хотел бы услышать за спиной: "Марш больше не может оперировать, он слишком старый". Почти 40 лет я четко видел перед собой цель: каждое утро, шесть дней в неделю, с 7 утра на работе. Теперь у меня другой график, но я все еще оперирую несколько дней в неделю. Делаю это только потому, что уверен: могу.

Сейчас я в основном занимаюсь преподаванием. Я не акцентирую внимание на технике хирурга — все это молодые врачи могут найти в интернете. Я рассказываю об отношении к пациенту, о том, как говорить с ним, как понять его. Не знаю, хорош ли я в этом, но хотелось бы думать, что мне есть что сказать будущим коллегам.

Не навреди

Связана ли новая книга "Ні сонце, ані смерть. Зі щоденника нейрохірурга" с вашей предыдущей "Не навреди"?

— Да. Она начинается двумя главами о пациентах и операциях. Но большая часть новой книги о моем детстве, семье, о том, чем я занимаюсь, не работая каждый день как врач. Если первая книга просто рассказывает истории обо мне и пациентах, то вторая — более философская. Я показываю контраст между работой в очень бедных и состоятельных странах. В этой книге много историй, связанных временем, но разбросанных в пространстве. Они происходили в разных уголках мира — в Украине, Непале, Штатах, Великобритании.

Вы знаете устройство человеческого мозга как никто другой. Возникало ли у вас когда-нибудь искушение почувствовать себя сверхчеловеком?

— Нет, никогда. Примерно 15–20 лет назад у меня была большая практика, я много зарабатывал, был известен в медицинских кругах. Сейчас у меня другая известность — как у писателя, мыслителя, исследователя.

Правда о человеческой жизни парадоксальна: многие становятся успешными, потому что их ведет недовольство собой. Я все время говорю себе, что могу лучше. Успех вреден для нас. Успех делает нас самодовольными и толстокожими. Очень важно чувствовать себя неудачником, но переживать эту неудачу как источник вдохновения. Вместо того чтобы опускать руки, нужно говорить себе: "Надеюсь, в следующий раз я справлюсь лучше".

На страницах новой книги вы утверждаете, что, работая с мозгом, человек ничего не узнает о жизни. О чем же тогда он узнает?

— Вы узнаете, что мысль и чувство — физические процессы. Отсюда проблема: если мы — это наш мозг, можем ли мы выбирать? Есть ли у нас то, что мы называем свободой воли? Чем больше вы думаете о мозге, тем сложнее становятся вопросы.

Генри Марш: "Украина — молодая и динамичная страна. В ней все дышит молодостью. Великобритания в этом смысле другая: старая, рассудительная, ностальгирующая по прошлому"

Политика — не биология

Давайте попробуем провести аналогию. Демократическое государство — здоровый человек, а авторитарная держава с диктатором во главе — господин Уильямс, пациент с опухолью лобной доли. В книге вы пишете, что опухоль у него была слишком большой. Делать биопсию — частичное вырезание новообразования для анализа — опасно: после операции мозг мог распухнуть и пациент бы умер. Означает ли это, что частичные реформы для недемократичного государства равны смерти?

— С такой опухолью, как у пациента Уильямса, на самом деле не было ни одного способа, который бы что-то изменил. Но посмотреть в глаза пациенту и его родственникам, сказать: "Уходите прочь, умирайте" — очень сложно. Поэтому иногда мы, медики, вынуждены давать людям ложную надежду.

В обществе, как мне кажется, действуют другие законы. Я поклонник австрийского философа Карла Поппера, одной из знаковых фигур в философии ХХ века. Он написал книгу "Открытое общество и его враги", в которой жестко раскритиковал Маркса, Платона и Гегеля, считавших, что общество можно изменить, только прибегнув к радикальным методам. Как, например, делал Сталин. По этому поводу Поппер говорит: "Уменьшить неудобства и страдания — вот задача, над которой стоит потрудиться". Он выступал за маленькие мирные шаги, а не за огромные радикальные изменения и революции. Общество — это не часть игры, которую можно перезагрузить.

Если говорить об Украине, ваши маленькие шаги начались с Оранжевой революции. Это событие — одна из очевидных причин осложнений в украинско-российских отношениях. Путин воспринял Оранжевую революцию как угрозу своим людям и своему способу правления. Но этого мало, Украине предстояло и все еще предстоит сделать много маленьких шагов, которые изменят сердца и способ мышления ваших граждан. Пока мы видим, что Украина продолжает страдать: пытается избавиться от коррупции, авторитарного советского прошлого. Но постепенно каждый из нас делает мир лучше.

Посмотрите на путинскую Россию. Первое, что они сделали, — ограничили свободу прессы, чтобы вывести действия российских политиков и правительства из-под критики. Свобода слова невероятно важна. Но измените ли вы Украину, написав одну статью? Нет. Перемены потребуют времени, и вам нужно быть готовыми к маленьким шагам и, возможно, поражениям.

Впервые вы посетили Украину в 1992-м. С тех пор в течение 25 лет приезжаете сюда, консультируете и оперируете. Изменилось ли что-то в мышлении украинских врачей за это время?

— Молодые украинские врачи более открытые, мне нравится выступать перед ними с лекциями. Их старшие коллеги еще помнят, как в Советском Союзе старались минимизировать контакты с Западом, ведь это была угроза для советской системы. То же самое происходит сейчас в путинской России.

Моя проблема в том, что я не владею ни украинским, ни русским. Поэтому во многом зависел от своего украинского коллеги — господина Курильца (помощь Украине Генри Марш начал с сотрудничества с нейрохирургом Игорем Курильцом. — Фокус). Теперь я понимаю, что он давал мне искаженную картину происходящего в украинской медицине. Поэтому я перестал с ним работать, и сейчас сотрудничаю с другими врачами из Львова.

Я не случайно вспомнил о Курильце. Он принадлежит к врачам старшего поколения, которые выросли в Советском Союзе. Со временем я осознал: Курилец очень хороший специалист, но ему не удалось избавиться от тотального недоверия, присущего советскому менталитету.

Это отличается от правил, по которым я работаю. Передача знаний — важная часть врачебной практики. Научить молодых специалистов для меня важнее, чем самому эффектно провести операцию. Конечно, я продолжаю оперировать и выхаживать пациентов. Но мастерство хирурга приходит только с опытом, а вот умению взаимодействовать с пациентами и их родственниками можно и нужно учить молодых врачей.

Курилец же, как оказалось, продолжал действовать очень по-советски: боялся конкуренции и все, чему я его учил, держал в секрете от других докторов, передавая знания только своему сыну.

Эта история для меня — источник большой грусти и боли. За 25 лет Украина изменилась, а мой коллега — нет. Он все еще жил в параноидальном мире, напоминающем советский. В том, где вы приветливы с теми, кто стоит выше, и терроризируете тех, кто ниже по рангу. Для советского человека все, кто ниже него в иерархии, — пустое место. Кажется, мой бывший коллега недалеко от этого отошел. Но на то, чтобы это осознать, мне понадобилось время.

В своей новой книге я рассказываю о нашей работе. О молодой женщине, которая из-за нас полностью ослепла. В этом я виню себя. Через эту историю я показываю реакцию моего украинского коллеги на происходящее. Украина — пример автократического авторитарного государства, в котором люди у власти не признают, что совершили ошибку. В моей стране даже политики признают ошибки. А медики тем более.

Украинские врачи и пациенты нуждались и нуждаются в вас, вашем опыте, связях и знаниях. А вы? Зачем вам Украина?

— Я полюбил Украину. Она стала частью моей жизни, у меня здесь много друзей, и я искренне сожалею, что не говорю на украинском языке. Тем не менее, вот (показывает увесистую книгу). У меня есть учебник Complete Ukrainian. У меня пока не было возможности хорошенько заняться украинским, но я не теряю надежды (смеется).

Украина — молодая и динамичная страна. В ней все дышит молодостью. Великобритания в этом смысле другая: старая, рассудительная, ностальгирующая по прошлому. "Сделаем Британию великой снова" и тому подобное — это все о нас.

До Майдана люди считали меня сумасшедшим: "Зачем ему ехать работать в этой Украине?" А я доказывал: "Украина — это очень важная страна". Теперь все понимают: исторически Украина балансирует между более либеральным Западом и азиатским автократическим российским востоком.

Последние новости дают возможность иронизировать: тупое британское правительство и тупые британцы проголосовали за выход из ЕС, у Украины появился шанс стать частью Европы. Вашей стране непросто: конфликт с Россией, попытки Америки вмешаться в ситуацию. Тем не менее политическая система в РФ бесчеловечна, в ней хватает зверских традиций, которые корнями уходят в царское прошлое. Украина должна сделать все, чтобы избежать такой участи. Вот почему Украине так нужна поддержка и внимание Запада.

Фокус обратился к Игорю Курильцу с просьбой прокомментировать прекращение сотрудничества с Генри Маршем.

– Почему я перестал сотрудничать с Генри Маршем? В первую очередь, потому что он ушел на пенсию и в Великобритании не оперирует. С точки зрения морали и здравого смысла, если человек не практикует в Великобритании, это означает, что он не делает этого и в Украине. Как только он перестал оперировать в Великобритании, мы прекратили сотрудничество в Украине и, в частности, в Международном Центре нейрохирургии.

Как практикующий хирург, я завидую Генри Маршу: у него есть время писать мемуары. Мне не до этого – каждый день оперирую. Есть взгляд Генри Марша, есть мое видение того, как все было, – и они немного отличаются. Выйду на пенсию – тогда и напишу свое видение ситуации (описанной во второй книге Марша. – Фокус).

Фото: Patrick Sherlock, Сергей Старостенко