Зона безразличия. Почему Украина остается в лидерах по количеству самоубийств

Двоюродная сестра Вали повесилась прошлой весной. Несколько месяцев после этого девушка прокручивала случившееся в голове, пытаясь понять, что же надо было сделать по-другому. Может быть, взять трубку в тот раз, когда Света так настойчиво звонила, но на разговор не было времени? Или все-таки приехать к родственникам на Рождество, как изначально планировала, ведь тогда провела бы с сестрой больше времени и, возможно, ее удалось бы спасти?

30-летняя Светлана жила самой обычной жизнью. Когда-то уехала из села в областной город учиться, да так там и осталась. Нашла работу в частной фирме с неплохой зарплатой. В прошлом году даже купила квартиру – родители помогли. С личной жизнью, правда, не ладилось, стабильных отношений у нее не было.

— Еще осенью она стала как-то непривычно часто искать общения – с мамой, со мной. Со Светой мы всегда жили в разных городах, но в детстве вместе проводили летние школьные каникулы, постоянно созванивались. После школы такого интенсивного контакта уже не было, а тут она снова стала часто звонить, — с Валей мы разговариваем по скайпу.

Девушка по другую сторону монитора рассказывает о семейной трагедии спокойно, без слез и дрожи в голосе, но чувствуется, что произошедшее осталось травмой. Как переломанная нога: кость срослась, и ты уже можешь ходить, но травма все равно то и дело дает о себе знать. В какой-то момент Валя отчетливо поняла, что сестре плохо. Они могли часами разговаривать по телефону, Света рассказывала о себе, о каких-то своих переживаниях.

— Я не могла понять, могу я как-то помочь или нет, но чувствовала, что у нее есть потребность выговориться, и готова была ее слушать, — вспоминает девушка.

Так продолжалось несколько недель. А потом Валя закрутилась на работе, времени на продолжительные разговоры не было. Она вспоминает, что могла не взять трубку или не перезвонить, когда видела пропущенный вызов. Еще через пару месяцев позвонил дядя и сказал, что Света покончила с собой.

К тому времени ей уже было совсем тяжело оставаться в городе, она стала чаще приезжать в село к родителям. В тот день мама поговорила с ней утром и ушла по своим делам, в доме никого не осталось. И тогда Света повесилась в своей комнате на шарфе.

— Позже увидели ее записки в разных местах, нашли и личный дневник. Это такой странный момент: как будто ты разматываешь клубочек чужой жизни. Стало понятно, что это состояние у сестры накапливалось годами. Видимо, не было какой-то одной причины, — делится Валя.

После произошедшего она много времени провела, пытаясь понять, в какой момент стоило бить тревогу. Девушку по-прежнему терзает вопрос о том, что, возможно, следовало насильно отвезти Свету к специалисту, который смог бы ей помочь.

Суициды есть, суицидологов нет

Еще в 2013 году Всемирная организация здравоохранения приняла комплексный план действий в области психического здоровья до 2020 года, в соответствии с которым государства — члены ВОЗ приняли на себя обязательство сократить за эти годы количество самоубийств на 10%. С тех пор 28 стран утвердили национальные стратегии предотвращения суицидов. Украина тоже является членом ВОЗ, но Минздрав соответствующий документ не принял.

Такие попытки, правда, делались еще в 1990-х, а затем в начале 2000-х. Группа ученых разрабатывала общегосударственную программу, которая предусматривала комплекс мер противодействия суицидам. Ничего из этого не реализовано.

— Такие программы должны финансироваться государством. Не может госслужба работать на волонтерских началах. Да, можно написать стратегию, но кто этим будет заниматься? — пожимает плечами Галина Пилягина, заведующая кафедрой психиатрии Национальной медицинской академии последипломного образования им. П. Л. Шупика.

Мы встречаемся с ней в ее рабочем кабинете, здесь ощутимо холодно, профессор кутается в шаль. У нее короткие седые волосы, легкий макияж и сосредоточенные глаза хирурга. На стенах развешаны многочисленные картины: легкомысленная Гапчинская, репродукция Климта, аккуратный рисунок углем.

Галина Пилягина — одна из немногих украинских суицидологов, она была в числе тех, кто занимался созданием общенациональной программы в конце 1990-х. Вообще, специалистов, прицельно работающих в области суицидологии, в Украине насчитывается не больше двух-трех десятков, в стране даже официально не существует такой специализации.

— Сказать, что вообще ничего не делается, нельзя, это будет неправдой, — утверждает суицидолог. — У нас есть хорошо работающая и разветвленная психиатрическая служба, это не три психиатра на всю страну, как в Эфиопии. К тому же много психотерапевтов и огромное количество психологов — как раз та когорта специалистов, которые реально работают с данной темой.

Суицидологи считают, что украинцы в целом неплохо адаптированы к кризисным ситуациям. В том числе и благодаря "прививке 1990-х", когда людям приходилось справляться с гораздо более тяжелыми жизненными обстоятельствами, чем теперь

Тем не менее этого недостаточно для масштабного изучения проблемы и ее эффективного решения. Для примера: в некоторых странах действуют суицидологические службы, в которые входят профильные центры и отдельные кабинеты. Любой человек может обратиться туда за консультацией, в том числе анонимно. Это перекликается с тем, о чем говорила Валентина: когда у сестры начались проблемы, было непонятно, кто может ей помочь. Да и после смерти женщины помощь стала нужна ее матери, которая очень тяжело переживала гибель дочери.

Не эпидемия, но проблема

Осенью ВОЗ опубликовала статистику, из которой стало известно, что по количеству самоубийств Украина занимает 24 место в мире. Некоторые интернет-СМИ разразились громкими заголовками о том, что государство оказалось в лидерах печального рейтинга и даже стало "рекордсменом Европы". Реальность несколько отличается от пугающих новостей. На самом деле количество суицидов в Украине заметно снизилось: в этом же рейтинге еще в 2012 году страна занимала 21 место, а в 2009 — вообще 13.

— Мы говорили с коллегами о том, что статистика за прошлый год кажется странной, — комментирует Пилягина. — Почему-то Донецкая и Луганская области (речь, конечно, идет о не оккупированных территориях) вдруг выдали пониженные в разы показатели. Не совсем понятно, почему так происходит. Но за счет этого, в том числе, в целом по стране количество самоубийств оказалось сниженным, а вот в Киеве, наоборот, есть незначительный рост.

Исследования показывают, что во время войн число суицидов действительно снижается. Для людей на первый план выходит борьба за собственную жизнь, важнее каких-то личных проблем становятся переживания за близких или страну. Однако ученые говорят о том, что в послевоенное время самоубийств может стать значительно больше.

Официальная статистика сообщает, что в 2017 году почти 6,5 тыс. украинцев покончили с собой, из них 5,3 тыс. — мужчины. Часть экспертов предполагает, что гендерный разрыв связан с тем, что женщины выбирают способы суицида, при которых больше шансов их спасти, то есть они чаще выживают, в то время как мужчины используют радикальные средства. Другие же ученые говорят, что женщины лучше адаптированы к жизненным обстоятельствам и эмоционально легче справляются с проблемами.

Инфографика: Леонид Лукашенко

Если говорить о возрасте самоубийц, то в группу риска входят пожилые люди: в 2017 году из общего количества самоубийств 1133 совершили украинцы от 70 лет и старше. Для сравнения: в возрастной категории от 30 до 34 лет зафиксировано 666 суицидов. Есть различия и по регионам. В тройку лидеров в прошлом году вошли Днепропетровская (703 случая), Одесская (482) и Киевская (390) области. А вот в 2016 году на третьем месте была Донецкая область (без оккупированных территорий), где зафиксировали 428 самоубийств. Наименее подвержены суицидам в Украине западные области. В 2017 году на последнем месте списка оказалась Черновицкая область (91 случай, из них всего 10 суицидов совершили женщины). За год до этого наименьший показатель был в Тернопольской области (99 самоубийств). Сколько людей делает попытку суицида, неизвестно: такие данные нигде не регистрируются, хотя для масштабного изучения проблемы они тоже нужны.

В целом показатель смертности от суицидов в Украине в прошлом году составил 15,3 на 100 тыс. населения, в то время как высоким уровнем считается от 20 на 100 тыс. Другими словами, ни о какой эпидемии самоубийств речи не идет. Но это совершенно не означает, что проблемы не существует и поэтому можно ничего не делать.

Национальные особенности

Суицидологи считают, что украинцы в целом неплохо адаптированы к кризисным ситуациям. В том числе благодаря "прививке 1990-х годов", когда людям приходилось справляться с гораздо более тяжелыми жизненными обстоятельствами, чем теперь.

— Суицидальное поведение — это в любом случае культуральный феномен, — подчеркивает профессор Пилягина. — Например, в середине-конце XX века один из самых высоких уровней самоубийств был в Венгрии — из-за того, что существовала некая героизация смерти. Но государство серьезно подошло к профилактике, проводились специальные социальные мероприятия, и цифры удалось существенно снизить.

Похожая ситуация до сих пор наблюдается в Японии, где суициды являются национальной проблемой: культурные традиции вписывают подобные действия в разряд социально приемлемых.

Украине же свойственны другие национальные особенности, считает Пилягина. Во-первых, это высокий уровень алкоголизма, который нередко становится причиной добровольного ухода из жизни. Во-вторых, украинские мужчины более уязвимы перед серьезными социальными пертурбациями, особенно заметно это было в 1990-е, когда из-за тяжелой социально-экономической ситуации уровень суицидов среди мужчин критически повысился.

В то же время, по словам профессора, нет смысла пытаться составить портрет самоубийцы. Например, безработные или разведенные относятся к группе риска, но это совсем не означает, что у людей из распавшихся семей или потерявших работу обязательно возникнет желание покончить с собой.

Государственный подход

В пресс-службе Минздрава Фокусу сообщили, что на общественное обсуждение вынесен проект плана мероприятий в рамках принятой Концепции охраны психического здоровья до 2030 года. В частности, в 2019–2021 гг. в ведомстве надеются утвердить план реагирования на суицидальные намерения. Также на конец 2019 года запланирована разработка стратегии предупреждения самоубийств и передача на рассмотрение Кабинетом министров проекта постановления о создании Национальной линии кризисного психологического консультирования. Разговоры о необходимости такого "телефона доверия" ведут уже давно. Минздрав еще в феврале 2018 года анонсировал запуск "Линии жизни". В Украину даже приезжали специалисты из аналогичной австралийской организации LifeLine Australia для передачи опыта. Однако если к концу следующего года документы только передадут правительству, то говорить о реальных сроках запуска проекта сложно. Пока в министерстве предлагают для психологической поддержки и консультации звонить по локальным горячим линиям: в Кризисный центр медико-психологической помощи (+38 068 770 3770, +38 099 632 1818, +38 093 609 3003) и на телефон "Линии помощи" (+38 067 975 7676, +38 066 975 7676, +38 093 975 7676).

В Минздраве нет департамента, который специализируется на суицидах, в ведомстве не нашлось желающих обсуждать эту тему. В Научно-исследовательском институте психиатрии от разговора о проблеме также отказались, аргументировав тем, что в настоящее время научную работу в этой области не проводят.

Несмотря на то что официально в нашей стране тема самоубийства не является табуированной, какой-то государственной политики в этом направлении нет. Возможно, через пару лет, после появления стратегии, ситуация изменится, но только в том случае, если план мероприятий не останется декларацией на бумаге, а будет повсеместно внедряться в жизнь с соответствующим финансированием профильных программ.