Одной крови. Как отдали жизни за Украину бойцы польского происхождения

Ранним утром на территории Михайловского монастыря тихо и спокойно. В выпавшем накануне снегу проваливаются вороны, а на дорожках видны немногочисленные следы.

В главном соборе – служба. Наместник обители архиепископ Вышгородский Агапит молится за погибших на Донбассе украинских воинов польского происхождения. За его спинами – матери и жены, рядом – посол Пекло с супругой.

"Сегодня украинское и польское государство вместе вспоминают тех, кто был готов отдать свою жизнь за наше лучшее будущее", – произносит священник новосозданной Православной церкви Украины. Посол отвечает: "Страшно, когда гибнут люди. Нам надо сделать все для мирной жизни в безопасной стране".

Спасая товарищей

Агапит провожает дипломата, матерей и жен к стене памяти. Они вместе идут вдоль сотен фотографий погибших бойцов, останавливаются, возлагают бело-красные гвоздики. Женщины расходятся в разные стороны – в поисках своих.

– Вы знали его? – слышу голос за спиной. Я остановилась у фото молодого парня, сама не понимая, почему встретилась глазами именно с ним.

– Это доброволец "Айдара", – отвечаю, – На днях я рассказывала о нем двенадцатилетнему сыну. Он погиб на Луганщине. А перед тем успел сняться в клипе Сашка Положинского, который я и показывала своему Святу.

– Ему было двадцать лет. Я его мама, – тихий голос пронзает тишину.

Мария проводит покрасневшей от мороза рукой по фото, зажигает лампадку и опускается на колени.

Виктор Гурняк – фотограф и боец батальона "Айдар" погиб 19 октября 2014 года в бою за освобождение 32-го блокпоста в районе города Счастье Луганской области, спасая раненого товарища.

Посол Республики Польша Ян Пекло на службе в Михайловском соборе (Фото: Zahar Zaliznyi/Facebook)

Польский дипломат садится в машину и уезжает первым – встречать гостей в посольстве. Мамы усаживаются в такси и авто с дипломатическими номерами. Все молчат и заметно волнуются. Некоторые хотят прогуляться – от Михайловского монастыря до Ярославова вала, где расположено посольство республики Польша, – десять минут пешком.

– Ирина, – снимает перчатку и протягивает руку женщина средних лет. Она говорит по-русски, рассказывает, как тяжело, когда жены бросают своих мужей-воинов после ранений. "Я их ненавижу больше, чем сами мужчины", – говорит она. Далее – о каких-то фото, поездке в Варшаву и организации выставки. "Всего их 34. Именно столько лет прожила моя дочь".

Дочь Ирины Каминской – снайпер батальона "Киев-2" Амина Окуева. Она погибла 30 октября 2017 года под Киевом, ее авто расстреляли возле Глевахи.

В посольстве на втором этаже в одном из залов удобно расставлены стулья и кресла. "Присаживайтесь, – говорит мама Виктора Гурняка. – Надеюсь, с другой стороны согласится сесть Ирина".

Мама Окуевой, действительно, располагается рядом. Мария говорит, что давно хотела с ней познакомиться. Достает из сумки стопку фотографий – на них ее Виктор на фронте. Почти всегда в бронежилете и с фотоаппаратом в руках. Одну из них протягивает мне: "Вот – это как раз из того клипа, где, по сценарию Виктора, бойца УПА убивают большевики". На нем – молодой парень в вышиванке в стенах разрушенного храма.

– Сегодня жалеете, что Виктор снялся в том клипе? – спрашиваю аккуратно.

– Нет, конечно! Кто же мог знать. Он еще играл роль в фильме "Золотий вересень". Его там тоже убивают, – спокойно произносит Мария.

Тем временем Ирина Каминская достает из сумки небольшой каталог. Снова говорит о количестве фото. На них Амина Окуева в красивых восточных платьях. "Она их не носила, а только для фото надевала", – говорит мама.

Жилет Максима Ридзанича - с подписями киборгов, защитников ДАП

Плен в Донецком аэропорту

В зал заходит посол. "Я хочу поделиться с вами своим сердцем", – тихо произносит он. За ним появляется ксендз. Он читает проповедь на украинском языке. "Бог есть. Он руководит нашим миром. И он творит чудеса. Все языки понимает", – приглашает к молитве на польском священник. Из разных уголков просторной комнаты доносятся несмелые слова: "Ойче наш, кторый йестещ в небе…".

После – небольшой перерыв. Одна мама, сидящая скромно в уголке, пьет чай и благодарит: "Как важно для нас такое внимание к нашим детям. За столько лет нами впервые так заинтересовались". О сыне говорить отказывается. "Я все время плачу, – ее глаза в один момент наливаются слезами. – Муж сможет все сказать".

"Ивана брала в плен группа "Русич" питерского фашиста Алексея Мильчакова. Они поставили ему клеймо на лице. В Интернете есть много видео, на основе которого можно проанализировать, в каком состоянии наш сын попал в плен, и в кого превратился через пять дней, когда у него брал "интервью" так называемый английский журналист Грэм Филипс (журналист-пропагандист, сотрудничавший с российскими телеканалами RT и "Звезда" – Фокус). Никто и не думал, что это военнопленные – над ними так издевались. А по Женевской это запрещено! Но, видно, для России такое в порядке вещей. И все потому, что за всю свою историю Россия ни разу не ответила за те страшные вещи, которые она совершала. Но все впереди. Мы подали заявление в международный суд", – говорит мужчина.

Сын Василия и Ольги из Дрогобыча – доброволец Иван Исик. 5 сентября 2014 года с сильными ожогами попал в плен, спустя девять дней без оказания должной медпомощи умер в больнице Луганска. Накануне в палате ожогового центра у него был тот самый Филипс, задавал провокационные вопросы, а Исик старался ответить: он доброволец, Россия ведет войну.

Женщины по очереди рассказывают свои трагические истории: у кого-то муж погиб в августе 2014-го в Степановке, у кого-то сын – при выходе из Иловайска.

Мария, мама Виктора Гурняка (слева) и Ирина Каминская - мама Амины Акуевой

"Мой сын попал в плен в Донецком аэропорту, над ним издевались и затем убили. Сделал это Моторола (Арсен Павлов, командир одного из террористических подразделений "ДНР", погибший в результате взрыва лифта – Фокус), – говорит мама Игоря Броневицкого. – Я настаивала, чтобы статьи, по которым судят убийц моего сына, были о военных преступлениях. У таких злодеяний срока давности нет. Ведь есть же какие-то правила ведения войны. Пленных нельзя убивать".

Одиннадцатилетний Михайло – сын Дмитрия Кузьмина, командира 1-го отделения 1-го взвода батальона "Донбасс". Мальчик крепко держит фото отца и почти без запинки рассказывает: "Мой отец погиб 10 июля 2014 года около 15.00 – попал в засаду врага. Своим телом защитил еще нескольких ехавших с ним в машине людей. Папа родился в России, но позже приехал в Украину. Когда началась война, он сказал, что должен пойти: "Что же я скажу своим детям, если останусь дома?". Прослужил всего несколько месяцев, но сделал очень много. Это он освободил Артемовск".

"Как тяжело, когда о войне говорят дети", – тихо шепчет Мария Гурняк. Она уже готовится рассказать историю своего сына, сжимая бумажную салфетку в руке.

Оставил дома троих детей

"У каждой семьи свое горе. И если бы не оно, мы не знали бы друг друга, не были бы здесь в посольстве. Я мама киборга – "Адама", Максима Ридзанича. Сын дважды был в аэропорту и дважды вышел живым", – рассказывает Светлана Ридзанич из поселка Коцюбинское, что под Киевом. Она показывает желтый жилет со множеством подписей, привезенный Максимом из аэропорта, хранит его как память. "Некоторых ребят уже нет в живых", – говорит мама бойца 90-го батальона.

"У него было все: два образования – физика-ядерщика и юриста, трое детей. Но он был патриот. И когда пришла в дом беда, он сказал "Я иду на войну". "Как? У тебя же трое детей?", – спросила я. В тот день он ушел к детям, попрощался. Они так кричали, что два дня после не ходили в школу – голос пропал. Думала, он поехал через наш ирпенский военкомат, пошла к военкому, мол, как он так поступил – забирать же не имел права. Оказалось, пошел через Житомир, все там оформил. Погиб 30 марта 2015 года, спасая своего 20-летнего побратима. Наши сыновья не за деньгами и славой шли на войну – защищать нас и Украину".

В посольстве прочли молитву о погибших

"Меня зовут Ольга. Мой брат Андрей Гаврилюк тоже сам пошел в военкомат, – у девушки голос натянут как струна, она делает паузу. – Служил также в 90-м батальоне. 21 января 2015 года его застрелили в новом терминале. Ребята договорились: сдадутся в плен, если тяжелораненых отвезут в больницу. Когда все уходили, Андрей был жив. Потом его убили выстрелом в голову. Без свидетелей. Об этом мы узнали из видео, одно из которых снимал тот же Грэм Филипс. Андрея привезли домой через месяц, как и всех ребят из аэропорта".

Если на нашу землю придет враг…

Наступает очередь Марии. Она выдыхает и произносит: "Я – мама Виктора Гурняка, пластуна, фотокорреспондента, бойца батальона "Айдар". У пластунов есть три главных обязанности: верить Богу и Украине, помогать другим и жить по пластовым законам. И он выполнил свою присягу, которую дав в 14 лет. Отдал жизнь за Украину. В 20 лет он снялся в клипе Сашка Положинского "Не кажучи нікому" – играл повстанца. Его и там убили. Многие говорили, мол, сам себе напророчил. Но я в это не верю. Когда Виктору было 14 лет, он вместе с пластунами ездил во Львов, встречался Любомиром Гузаром (глава украинской греко-католической церкви, умерший в 2017 году – Фокус). Однажды Виктор его спросил: "Вот есть пятая заповедь – не убей, а как быть, если на нашу землю придет враг?". Об этом есть записи в дневниках сына. Блаженнейший ответил: "Если враг берет оружие и наступает на твою маму, жену, страну – надо защищаться, это не грех". Наверное, каждому ребенку Господь дает судьбу. Погиб Виктор в 10 часов утра 19 октября. А накануне 10-го дал интервью, в котором сказал: "Мне очень хочется, чтобы помнили имена тех, кто отдал свои жизни за нас с вами". Вскоре Виктор сам стал героем. Он все время повторял: кто, если не я. Я не могла отговаривать, только благословить".

Когда слезы высыхают, каждая из женщин называет своего сына, мужа, брата героем. Волонтер и организатор встречи – польская журналистка Моника Андрушевская говорит, что хочет показать детям родину их дальних предков – Польшу, постарается найти спонсоров для поездки. В ответ одна из жен замечает: "Хочется, чтобы дети увидели мир и строили нашу независимую и сильную Украину здесь".