Дело огонь! Как готовят настоящих спасателей и чем живут украинские пожарные

Капитан службы гражданской защиты Евгений Синюшко открывает дверь в мрачное помещение, имитирующее квартиру. На первый взгляд оно больше похоже на тюрьму: здесь нет окон, вместо дверей — решетки. В нескольких комнатах, залитых тусклым желтым светом маломощных лампочек, вдоль стен расставлены столы, стулья, газовая плита и шкаф. На диване в углу лежит бесформенный тряпичный манекен — "потерпевший", которого пожарным нужно "спасти". Так выглядит тренировочная база для будущих спасателей. Для достоверности воздух в помещении нагревают до 40 градусов, а комнаты наполняют дымом, который полностью дезориентирует учащихся.

Во время обучения курсанты дважды проходят дымокамеры, чтобы иметь представление о том, с чем предстоит столкнуться на реальных вызовах. Раз в год здесь тренируются и все работающие пожарные — чтобы не терять навыков. Каждый раз решеточные двери перекрываются по-новому, так что даже профессионалы не могут сразу найти проход из комнаты в комнату.

— Я здесь все наизусть знаю, но все равно, когда сам прохожу дымокамеры, иду на ощупь, — широко улыбается старший прапорщик, мастер базы газодымозащитной службы Василий Кучерявый, вместе с Евгением Синюшко он тренирует новичков.

Довольные произведенным впечатлением, пожарные ведут меня на второй этаж учебки. Здесь еще одно тренировочное помещение в виде сложного лабиринта из решеток с внутренней полосой препятствий, которые надо преодолевать ползком. Если внизу в комнаты заходит сразу звено пожарных, то в "клетки" запускают попарно: надо не только пройти дистанцию, но и помочь напарнику справиться с заданием. На проход лабиринта дается 6 минут. Температуру здесь поднимают еще выше — до 55 градусов, а для усиления эффекта включают аудиосопровождение. Василий нажимает кнопку, и женский голос под аккомпанемент различных шумов начинает механически завывать: "Помогите! Помогите!"

— Бывает так, что люди хотят стать пожарными и думают, что полностью к этому готовы, а тут у них обнаруживаются разные фобии. Кто-то выясняет, что у него клаустрофобия или еще что-то. Таких сразу отсеивают, — объясняет Кучерявый.

Не для слабонервных. Для новичков тренировочная база становится серьезным испытанием

Однако некоторые кандидаты в спасатели готовы работать с выявленными страхами.

— Был у нас паренек, — продолжает старший прапорщик, — который, придя учиться, просто не мог пройти этот лабиринт, его сразу начинало трясти. Но он не сдавался.

Поначалу парня не брали на сильные пожары, однако постепенно он освоился и уже год работает в одной из пожарных частей Киева. Да и зачеты в дымокамерах нормально сдает.

В ожидании вызова

Пожарные о своих страхах и стрессах на работе рассказывают неохотно. Младший лейтенант Антон Ворон, начальник караула 25-й пожарной части Оболонского районного управления Киева, отвечая на все вопросы об эмоциональных нагрузках на работе, твердит, как мантру: "У нас все хорошо".

— Конечно, только дуракам нестрашно, — соглашается он, — но когда ты идешь спасать человека, страх уходит.

Ворон уверяет, что не запоминает людей, которых приходится выручать на пожарах, и не проживает страшных ситуаций в своей голове после происшествий.

— Нет смысла все это носить с собой, — пожимает парень плечами, словно удивляясь вопросам на эту тему. — Аварии, ДТП, пострадавшие — это все жизнь, это было и будет. Просто у нас такая работа.

С Антоном мы беседуем в зале заседаний пожарной части. Молодой, энергичный мужчина отказывается присесть, разговаривает стоя, объясняя это тем, что каждую минуту может поступить вызов, нужно быть готовым. Про ожидание вызова говорят и другие спасатели.

— Ты можешь ходить по части, разговаривать, смеяться, но ты постоянно в напряжении, постоянно ждешь сигнала тревоги, — признается Евгений Синюшко. — За сутки можешь никуда и не выехать ни разу, но в конце смены все равно будешь как выжатый лимон — именно из-за этого напряженного ожидания.

Пожарные в "клетке". Начальник группы газодымозащитной службы 21-й спасательной части ГУ ГСЧС Украины в Киеве Евгений Синюшко тренирует новичков в жутковатом лабиринте

Еще сложнее привыкнуть к сигналу тревоги, который всегда вызывает резкий прилив адреналина, уверяет спасатель. Психологи считают, что перманентное напряженное состояние становится причиной большого количества психосоматических болезней у спасателей. Вторым негативным фактором остается график работы: пожарным приходится бодрствовать сутками, не спать ночами, к этому далеко не каждый может привыкнуть.

— Я до сих пор помню свои ощущения, когда только устроился сюда 16 лет назад, — делится Василий Кучерявый. — Просыпаешься ночью, куда-то срываешься, до конца не понимаешь, что с тобой происходит. Но со временем как-то привыкаешь к такому образу жизни.

Старший прапорщик говорит, что ему в свое время больше всего помогли разговоры с опытными коллегами, которые рассказывали свои истории.

Для многих переломным моментом становится первый труп на работе. Обычно после этого человек понимает, сможет ли он работать дальше. Евгению Синюшко же больше запомнился первый родственник погибшего.

— Сам труп человека меня не напугал, — вспоминает мужчина. — А потом приехал сын погибшего, который еще ничего не знал, и спросил у нас: "Где мой папа?" Вот это был самый страшный момент.

Работа на работе

Пожарный караул — как живой организм, одна большая семья, в которой каждый присматривает за другим и поддерживает, рассказывает психолог Ирина Клевако. Сложно поверить, что эта молоденькая девушка с живой мимикой и по-итальянски эмоциональной жестикуляцией руководит всей психологической службой ГСЧС Киева. В ее подчинении еще три специалиста.

Ирина устроилась сюда работать восемь лет назад, и поначалу ей было непросто. В структуре спасательной службы психолог оказывает поддержку не только личному составу, но и гражданским лицам, выезжая вместе с пожарными на места происшествий. Так что ей нужно было научиться дистанцироваться от страшных ситуаций на работе, не уносить с собой чужую боль, а также пробиться сквозь "броню" суровых мужчин, которые привыкли по-своему справляться с эмоциональными нагрузками, и далеко не все готовы изливать душу психологу.

Психолог в помощь. Ирина Клевако восемь лет занимается психологическим сопровождением пожарных

— У меня было сложное боевое крещение, — признается моя собеседница. — На тот момент я уже проработала полгода, и это был мой первый самостоятельный выезд. В Ивано-Франковске погиб спасатель, и мне нужно было поддержать его маму. Когда я вернулась домой, чувствовала себя так, будто не спала сутки, хотя провела с ней не так много времени. У меня была тотальная усталость.

Тогда разграничить работу и личную жизнь у Ирины получалось с трудом, да и семья с осторожностью принимала новую сферу деятельности девушки. Однако со временем психологу удалось выстроить саморегуляцию, научиться оставлять работу на работе.

Параллельно с беседой Ирина проводит экскурсию по части, показывает комнату психологической разгрузки, где в это время двое мужчин сидят на диванах перед телевизором, а потом проходит мимо пожарных шестов в нише, которые соединяют второй и первый этажи.

— Неужели пожарные их используют? — с сомнением оглядываю не слишком солидную конструкцию — столбы напоминают скорее арматуру, чем современное оборудование.

— Приехали как-то херсонские коллеги и спрашивают: "А почему канализационные трубы не в стене, а снаружи?" — хохочет психолог и добавляет: — На самом деле ребята действительно по ним спускаются, и в случае вызова это хорошо экономит время.

Уже в своем кабинете, перебирая документы на столе, Клевако рассказывает о том, что сложнее всего было работать в 2014 году.

— Мы сталкивались с огромным количеством людей, выплескивавших на нас свои эмоции, многие с ходу навешивали какие-то ярлыки (из-за формы. — Фокус), — рассказывает девушка. — На Майдане мы познакомились с психологами-волонтерами, которые сказали: "Девки, надо вам помочь!" Они научили нас телесно ориентированной терапии, которой я до сих пор охотно пользуюсь.

В том, что страшные дни Революции достоинства оказались самой сильной нагрузкой за все время работы, признается и Евгений Синюшко.

— Это максимально стрессовая ситуация, когда непонятно, что будет дальше, — вспоминает мужчина. — Было такое, что ты тушишь пожар, а с другой стороны в тебя камни летят.

Новая смена. Василий Кучерявый готовит новичков для будущих нагрузок

Выпавшее звено

В декабре 2017 года во время масштабного пожара на бывшей нефтебазе в Василькове прогремел взрыв. На глазах у товарищей погибли двое пожарных. Одним из свидетелей трагедии стал молодой спасатель Николай (имя изменено. — Фокус). Через три дня он заступил на смену, но на пожар по вызову вы­ехать не смог, рассказывает Ирина Клевако. Психологи долго работали с парнем, однако произошедшее слишком сильно на него повлияло. Начальство приняло решение временно перевести Николая на более спокойную работу. В итоге эмоциональное состояние пожарного стабилизировалось и он снова вернулся к выездам на пожары.

Гибель коллеги — всегда серьезная травма для спасателей.

— Пожарный караул — это цепочка, — объясняет Ирина. — Когда выпадает звено, всем остальным нужно как бы переболеть: они угрюмы, подавленны, долго не могут привыкнуть к новым реалиям.

Заранее сказать, насколько затянется процесс принятия, даже специалисты не берутся. В каждом коллективе все индивидуально.

— Это же не грипп, которым две недели переболел — и все нормально, — говорит психолог.

• Читайте также: Опасный трюк. На что похожа работа каскадера

Есть караулы, которым нужна помощь: специалисты работают с ними, чтобы они быстрее справились с горем. Но бывают случаи, когда ребят после трагедии лучше оставить в покое, считает Клевако, не вмешиваться в процесс, иначе навредишь им сильнее.

— А знаете, я вообще уверен, что нам здесь психологи не нужны! Вот зачем они мне? — неожиданно признается один из моих собеседников Антон Ворон. По его словам, пожарными приходят работать "взрослые и серьезные люди", понимающие, с чем им предстоит столкнуться. Зато Антон уверен, что такая опасная работа всех меняет в лучшую сторону.

— Ты начинаешь совсем по-другому смотреть на жизнь, ценить ее, — прощаясь, говорит он. — Приходить домой и видеть всех живыми и здоровыми — вот что важно.