О том, что делать с украинским рынком секс-услуг, рассказывает Алина Сарнацкая, в прошлом секс-работница, а ныне общественная активистка.
В мире есть несколько моделей регулирования секс-рынка. В 35 странах предоставлять секс-услуги запрещено. В 53 странах, в том числе в большинстве европейских, была проведена легализация проституции, но вся сфера жестко регулируется законодательством. Особое место занимает шведская модель, по которой предоставление секс-услуг легально, зато тот, кто ими пользуется, совершает преступление.
Фото: Анастасия Водченко
За шведскую модель активно выступают представительницы радикального феминизма, в том числе в Украине. Их главный аргумент в том, что если спрос на секс-услуги наказуем, то и уровень общественного осуждения секс-работниц и насилия по отношению к ним снизится. Иной точки зрения придерживается Алина Сарнацкая, которая выступает не за легализацию проституции в Украине, а за декриминализацию секс-работы и уравнивание ее с любыми другими видами услуг без каких-либо привилегий или ограничений.
Нынешнюю ситуацию в этой сфере Сарнацкая знает изнутри: восемь лет занималась сексом за деньги. Теперь же работает в общественной организации "Клуб Эней", где помогает женщинам из уязвимых групп. Также Сарнацкая вступила в партию "Демократична Сокира" и теперь свою точку зрения пытается донести на всеукраинском уровне.
На что готово общество
"Проститутка", "шалава", "шлюха", "бл…дь". Эти слова имеют подтекст: подразумевается, что одни люди лучше других, что поведение может исключать человека из общества. Подобные термины подразумевают ксенофобию, страх перед другим, иным. Проститутками называют женщин, которых хотят оскорбить. Если мы стремимся изменить ситуацию в обществе, такое слово неуместно в качестве названия секс-работы. Верным термином считается тот, которым не оскорбляют сидящие на лавочке бабушки. Я пока не слышала, чтобы они обзывали кого-то словом "секс-работница".
Ксенофобию ярче всего демонстрируют люди, имеющие личную историю. Например, женщины, которым недавно изменил муж. Если человек говорит с сильной ненавистью о наркотиках, скорее всего, у него что-то случилось в жизни, к примеру, есть наркозависимый брат, на которого накопилась обида. Но когда я каждый день говорю о том, что я секс-работница, это меняет людей вокруг меня и постепенно меняет общество. Встречи в регионах воспитывают меня как оратора, понятного и доступного людям, и дают мне представление, о чем думают украинцы.
О секс-работе у украинцев два полярных представления. Одно — об очень богатых эскортницах, зарабатывающих миллионы, поэтому было бы хорошо эти деньги привлечь в бюджет. Подобные представления идут на пользу декриминализации секс-работы, но они далеки от реальности. Если в Киеве и есть такая когорта людей, то в других городах, особенно маленьких, их очень мало, а то и вовсе нет. Второе мнение — что секс-работницы плохо выглядят, что они похотливые существа, опасные для себя и общества. Часть людей готова простить секс-работу (как будто это требует прощения) молодым и хорошо выглядящим женщинам, а ко всем другим отношение ксенофобское. Часто на моих лекциях кто-нибудь обязательно говорил, что готов одобрить секс-работу, кроме тех случаев, когда женщины стоят на трассе. Я всегда отвечаю, что сама стояла на трассе.
Я верю в украинское общество. Недавно участвовала в радиопередаче о декриминализации секс-работы. В студию позвонили четыре человека, каждый из них сказал, что украинское общество к этому не готово, но они одобряют идею декриминализации. Мне кажется, что у многих людей есть представление о неготовности общества, хотя именно они его и представляют. Поэтому я делаю вывод, что общество больше готово к изменениям, чем нам кажется.
Мое тело — мое дело
Не только Украина, весь мир тяжело отходит от первобытности, ксенофобии, необходимости быстро определять своего и чужого, чтобы потом этого чужого убить. Чужой — это все непонятное, невиданное, то, чего нет в личном опыте человека. Многие думают, что у них нет знакомых секс-работников, потому что из-за стигмы эти люди боятся рассказывать, чем занимаются. От этого образ "проститутки" становится только страшнее.
Негативное отношение к секс-работницам связано еще и с отвращением человека к инфекциям. Сейчас распространения "дурных болезней" не происходит, но общество меняется медленно. Я за восемь лет работы не заразилась ничем, потому что использовала презервативы и была клиенткой общественной организации, у меня был доступ к социальным консультациям, я знала, как передается та или иная болезнь, как надевать презерватив. Это важно, ведь из-за низкого сексуального образования не все знают, как правильно это делать.
Стигма секс-работниц глубоко связана с патриархальной культурой, необходимостью контролировать женщину, запирать ее на кухне или в спальне, чтобы гарантировать появление потомства. Здесь нужно говорить о месте женщины в обществе. Где оно — на кухне или в университете?
Если что-то сильно порицают, человек начинает оправдываться и говорить, что у него не было другого выбора. У меня он точно был. Я из хорошей семьи, у меня высшее образование, я подрабатывала написанием контрольных, курсовых и бакалаврских работ, но не видела других вариантов заработать много денег. Выбрала секс-работу — и заработала.
Клиенты секс-работниц составляют срез нашего общества. 10–20% из них — хамы. В принципе, это те же, что грубят официанткам, когда напиваются. Все остальные — обычные люди
Радикальные феминистки, которые борются за идею "мое тело — мое дело", говорят, что и мое тело — их дело. Эти женщины хотят спасать секс-работниц, несмотря на то что те пищат и сопротивляются. Думаю, женщины имеют право распоряжаться своим телом и выбирать работу, которую считают нужной. Например, в Украине был список запрещенных для женщин профессий, и еще пять лет назад я думала, что в нем есть смысл: зачем лезть в шахту, например? Затем познакомилась с женщинами из Кривого Рога, и они рассказали, как много времени работают на поверхности, грузят лопатами щебень на движущиеся платформы. А в шахте и работа легче, и смены короче, и пенсия впоследствии больше. Это странно — пытаться указывать, где работать женщинам.
Секс или насилие
В Украине за секс-работу предусмотрено административное наказание, за сутенерство — уголовная ответственность. Часто люди не понимают, зачем нужны сутенеры. На самом деле, чтобы продавать, к примеру, хлеб, нужно организовывать продажу. Можно продавать самому, встав у метро, но сфера услуг работает иначе, поэтому существуют сутенеры. Из-за уголовной ответственности сутенерством занимаются люди определенного склада, которые не боятся сидеть в тюрьме, при этом они не защищают секс-работниц. Полиция тоже не принимает заявления секс-работниц, подвергшихся насилию.
Я не вижу опасности в секс-работе как таковой. Но есть преступники, нападающие на квартиры секс-работниц и грабящие их, зная, что эти женщины не окажут физического сопротивления и не обратятся в полицию.
Есть преступники, которые приходят под видом клиентов и насилуют секс-работниц. Но они не клиенты, и это не секс-работа, а насилие. Большинство насильников так и говорят: "Ты никуда не пожалуешься". Они чувствуют себя в безопасности, знают, что им ничего не будет. Поэтому люди, склонные к насилию, используют секс-работниц в первом преступлении. Как свидетельствует криминология, если первое преступление остается безнаказанным, этот опыт запоминается, и дальше человек легко совершает насильственные действия.
Статья 153 Криминального кодекса Украины об изнасиловании работает плохо, а в отношении секс-работниц не работает вообще. В этом вопросе сходятся мнения полиции и феминисток: оба лагеря считают, что изнасиловать секс-работницу нельзя, ведь она по умолчанию на все согласна. Но мне кажется, что любая женщина способна отличить, дает она согласие на секс или нет, то же касается секс-работниц.
Есть особенности формирования статистики. Часто говорят, что уровень насилия по отношению к секс-работницам значительно вырос в тех странах, где произошла декриминализация. Но уровень насилия — это то, о чем мы узнаем. Когда же в полиции не приняли от меня заявление об изнасиловании, этот случай в статистику не попал. Если бы приняли, то показатели уровня насилия выросли бы.
Секс-работу часто путают с торговлей людьми. Когда под видео с изнасилованием пишут, что, мол, вот какая она, секс-работа, люди сразу же выступают против нее. Но для меня, человека, который пережил сексуальное рабство, между этими явлениями огромная разница. Когда говорят, что в результате декриминализации секс-работы увеличится торговля людьми, это манипуляция. Секс-работа была, есть и будет, прозрачность же этой сферы снижает уровень торговли людьми.
Выступая перед большими аудиториями, я люблю спрашивать, кто из присутствующих когда-либо был клиентом секс-работниц. В ответ всегда тишина, никто никогда не признается. Я бы сказала, что клиенты составляют срез нашего общества. 10–20% — хамы. В принципе, это те же, что грубят официанткам, когда напиваются. Все остальные — обычные люди.
Я провожу круглые столы против насилия и вижу, насколько распространен сексизм в маленьких городах. На одном из таких мероприятий в официальной обстановке глава социальных служб города начал речь с "шутки" о том, что мужчина должен поднимать на женщину кое-что, но не руку. Потом посоветовал пострадавшим от насилия женщинам молчать, чтобы не разговаривать со своими пьяными мужьями и не расхлебывать последствия. В финале выступления он сказал, что есть безотказный способ избежать насилия: раздеться и начать мыть пол. С пониманием все плохо и в социальных службах, и у обывателей. Представления о прогрессе в равенстве и толерантности нужно сверять с реальностью, чтобы не впадать в иллюзию, будто проблема практически решена.
Что делать
Недавно я прочитала приговор суда, он добавил мне ненависти к тому, что происходит сейчас. Приговор вынесли винничанке, которая "со злоумышленными целями устроилась уборщицей в отель, предоставляла секс-услуги и распространяла порнографию". Собиралась экспертная комиссия из искусствоведов, чтобы определить, что на фотографиях порнография. Это смешно! А страшно то, что у этой женщины двое или трое детей, она часто предоставляла секс-услуги за еду. Ей присудили штраф. Мне кажется, что это бессмысленно, жестоко, лицемерно и глупо.
"Проститутками называют женщин, которых хотят оскорбить. Если мы стремимся изменить ситуацию в обществе, такое слово неуместно в качестве названия секс-работы"
Улучшить ситуацию помогут два фактора. Первый: действия самих секс-работников. Защищать интересы той или иной группы людей — задача не власти, а их самих. Люди, которым плохо, должны кричать и прыгать, пока их не заметят. Нужно создавать новый закон, входить во все комитеты, брать на себя регулирование. Любые социальные изменения в жизни группы людей должны происходить с ними вместе, это обычно дешевле и безопаснее. Другой ключевой компонент: общество, которое будет относиться толерантно, а не осуждать и наказывать.
Чтобы идти по модели декриминализации секс-работы, нужно решить проблему с налогами. Сейчас ответственность за секс-работу — 170 грн, а за неуплату налогов предпринимателем — около 2 тыс. грн. Нужно понять, как это регулировать, помочь секс-работницам получить статус предпринимателя. Возможно, необходимо провести информационную кампанию, объяснить людям, которые ничего не понимают в финансах и бухгалтерском деле, что и как делать.
Надо изменить ряд законов. Например, в Украине люди, втроем занимающиеся сексом у себя дома, — преступники, потому что это законодательно запрещено, ведь считается, что от их действий страдает общественная мораль. Нужно отменить административную ответственность за секс-работу и криминальную — за сутенерство.
Шведская модель отличается от других только тем, что там криминализованы клиенты. Программы помощи секс-работницам, которыми хвастается шведская модель, разрабатываются и внедряются отдельно от государственного регулирования.
Намного проще и безопаснее работать, когда рынок не в тени. К примеру, сейчас в Киеве один сутенер подмял под себя весь город и запрещает нам распространять презервативы среди девушек. Проблема в том, что этот человек хочет сам их продавать девушкам. Из-за нелегальности сфера уходит в тень.
Важно не забывать, что оказывать помощь нужно тем секс-работницам, которые этого хотят. Не для всех это очевидно. Если я хочу что-то для кого-то сделать, неплохо было бы у него спросить, чего он хочет. Секс-работницы хотят декриминализации, уравнивания секс-работы с другими видами услуг, возможности жить и открыто работать, платить налоги, обеспечивать себя и свои семьи наиболее безопасно и так, как мы заслуживаем как граждане этого общества.