Стоунотерапия

В 2001-м мы узнали, что самая могущественная в мире страна уязвима не меньше, чем заштатный российский Буденновск, что лучезарные американцы тоже плачут, пресловутый их патриотизм - не миф, придуманный Белым домом и растиражированный Голливудом. А вот гулявшее по планете убеждение, что американец американцу в трудную минуту стакан воды не подаст - потому как все они "человек человеку волк" - оказалось таки мифом. Спустя пять лет после "черного вторника" Оливер Стоун, по чьим фильмам можно изучать новейшую историю США, напомнил: его соотечественников в том кошмаре спасала не мощь государства-гиганта, а ценности, ежедневно дающие опору людям во всем мире - любовь, семья и вера в Бога.

Утром 11 сентября, когда первый самолет протаранил Южную башню Всемирного торгового центра (ВТЦ), пятеро полицейских бросились эвакуировать находившихся там людей. Они толком не поняли, что произошло, не знали о террористах-смертниках и не представляли масштабов катастрофы. И очень скоро оказались погребенными под обломками здания-коллосса. Трое погибли, двое - сержант портовой полиции Нью-Йорка Джон Маклафлин и полицейский Уильям Джимено - пролежали под бетонными плитами почти 22 часа. Не видя друг друга, они переговаривались сдавленными голосами, рассказывали о своих женах и детях, громко молились, когда сверху вновь и вновь обрушивался смертельный дождь из камня и огня. Они просто не давали друг другу умереть. Их обнаружил резервист морской пехоты Дэйв Карнс, призвавший на помощь спасателей.

Маклафлин и Джимено стали 18-м и 19-м из тех 20-ти, кого удалось спасти из-под обломков хрестоматийного символа Америки.

Эта история, практически без изменений, легла в основу самой высокобюджетной картины об 11 сентября - "Всемирный торговый центр". Оливер Стоун оставил своим героям настоящие имена. Наверное, потому, что они герои не в кинематографическом значении этого слова. И мир должен знать их настоящие имена. На американской премьере фильма "копы" Джимено и Маклафлин плакали. Они сказали, что снова пережили - от первой до последней минуты тех 22 часов.

Родственники погибших от теракта ждали картину с напряжением. Многие считали, что нельзя бередить боль, которая не утихла, - если она вообще когда-нибудь утихнет. Женщина, чья мать была пассажиркой одного из самолетов-таранов, призналась, что старается не смотреть на рекламные щиты "ВТЦ". Но Стоун снял очень деликатное кино. Он избежал сцен, эффектно несущих неотвратимость трагедии: в "ВТЦ" нет самолетов-убийц (лишь закадровый гул да черная тень, мелькнувшая в проеме башен). Нет лиц мусульман, заполнивших в те дни все телерепортажи мира (лишь смутный гул телевизоров в домах, где мечутся от неведения и страха семьи двух полицейских), нет тел погибших (есть только стена с фотографиями тех, о чьей судьбе не было ничего известно). Нет потому, что Маклафлин и Джимено под своими плитами не знали ни о бен Ладене, ни о том, сколько жизней похоронено в дымящихся руинах - а режиссер показывал лишь то, что видели и знали два полицейских. Стоун очень хотел, чтобы зритель прочувствовал то, что чувствовали тогда они. А это так важно - ощутить, что чувствует человек, чья мерно текущая жизнь рушится в один момент, одновременно с символом его могущественного государства, когда кем-то запланированная реальность наваливается на тебя, твою жизнь, твоих детей несдвигаемой бетонной плитой, под которой остаются только две надежды - на Бога и на любовь близких... Когда они полностью обессилили в сражении со смертью и устало закрыли глаза, Джимено явился Христос с бутылкой минеральной воды, а Маклафину - жена, сказавшая, что он не может умереть, потому что не доделал шкафчики для кухни и потому, что она его любит и ждет.

Оливер Стоун, которого считают самым политизированным режиссером Голливуда, получивший двух "Оскаров" за обличительные фильмы о войне во Вьетнаме ("Взвод" и "Рожденный 4 июля"), рассказал самую камерную историю о глобальной трагедии. Здесь нет того, что было в его вьетнамском триптихе (третий фильм - "Небо и Земля) - жестокости и беспощадности, кровавых будней и депрессии, красивых жестов разочарования (когда режиссер, сам служивший во Вьетнаме и награжденный "Бронзовой звездой" и орденом "Пурпурное сердце", заставляет одного из героев "4 июля" заявить, что эти награды бессмысленны). Здесь - тишина. Тишина на дымящихся руинах символа, в которой слышны только обычные человеческие голоса.

В дни трагедии все они спасали друг друга и больше не думали ни о чем. Фильм заканчивается закадровым текстом: если бы не 11 сентября, Америка не узнала бы, что добро, о котором она почти позабыла, существует. Что это добро надо сохранить и нести дальше. Но финальные титры, рассказывающие о судьбе героев после "черного вторника", сообщат, что резервист морской пехоты Дэйв Карнс отправится добровольцем в Ирак.

А память о бетонной плите, брошенной в твою жизнь чьей-то бесцеремонной рукой, жива. В Москве, после премьеры "ВТЦ", Стоун сказал: "Помните, что большинство американцев против иракской войны и против Буша".