Украинских ученых сегодня можно встретить в крупнейших университетах мира. Контракты и гранты на исследования для них гораздо важнее государственных границ.
30-летний киевлянин Дмитрий Шаповалов, выпускник КПИ по специальности "высокие физические технологии", несколько лет назад уехал учиться в один из ведущих технических университетов США – имени Джона Хопкинса. Сейчас он работает над докторской диссертацией в лаборатории, занимающейся изучением черных дыр. Рассказывать о черных дырах и других космических объектах Шаповалов может часами. С таким же трепетом он говорит и о том, как работают ученые в США. "Для американцев неважны связи или обстоятельства. Если работа дает результат, для твоих исследований и на твое содержание здесь легко найдутся деньги", – описывает Дмитрий главное отличие между американской и украинской наукой.
Его жена Екатерина Ананьева, тоже выпускница КПИ, сейчас учится в Мичиганском университете. До переезда в США была аспиранткой. Теперь изучает статистику, параллельно работая в лаборатории почвоведения: она моделирует движение жидкости в почве. Стипендии, которые получают Дима и Катя, едва превышают прожиточный минимум. Хватает на еду, книжки и подгузники для маленького ребенка. Возвращаться на родину они не спешат. Потому что дома, по их словам, заниматься наукой на таком уровне невозможно. "Мы не эмигранты, мы просто ученые", – говорят они. Отличительная черта ученого XXI века – мобильность. Они легко пересекают океаны, кочуя с места на место в поисках грантов и лабораторий.
Яйца-космополиты
"Современные ученые космополитичны, для них главное – наука, а где ею заниматься, вопрос не первостепенный", – считает Петр Сурай, профессор Шотландского сельскохозяйственного колледжа, прославившийся в Велико-британии в 1999 году. Тогда в течение одной недели все ведущие издания Туманного Альбиона рассказали об изобретении доктора Сурая. В его лаборатории вывели чудо-яйца с повышенным содержанием селена и витамина Е. Правда, то, что он над этим вопросом работал, еще будучи заведующим отделом физиологии, биохимии и питания птиц Харьковского института птицеводства, осталось за кадром.
Петр Сурай – из первой волны постсоветской интеллектуальной эмиграции. "Так получилось, что пик профессиональной активности у меня совпал с развалом Союза, – рассказывает ученый. – Тогда пришлось выбирать: либо идти в грузчики, либо оставаться в науке. Я выбрал второе, но для этого пришлось уехать за границу". Сейчас г-н Сурай – профессор шести университетов по всему миру. Яйца по разработанной им технологии производят в 35 странах. Кстати, и в Украине этим занимаются несколько птицефабрик. Как считает сам Сурай, от того что он поменял место жительства, родина только выиграла. "Если бы я тогда не уехал, вряд ли состоялся бы как ученый, – утверждает он. – Украинская наука строится абсолютно по другим принципам. Здесь можно быть профессором и ничего не делать годами. Но главная проблема в том, что наука и образование существуют отдельно друг от друга".
Сообразили на коллайдер
Доктор физико-математических наук Геннадий Зиновьев 15 лет сотрудничает с Европейской организацией ядерных исследований (CERN). Именно ей принадлежит самая дорогая игрушка современной физики – Большой андронный коллайдер. Несмотря на то, что Украина официально не входит в CERN, 17 украинских ученых разрабатывали элементы детекторов, благодаря которым на компьютеры будет поступать информация о том, какие частицы образовались в коллайдере. "К созданию каждого из детекторов приложили руку отечественные специалисты, – поясняет Фокусу Геннадий Зиновьев. – К примеру, детектор Alice весит десять тонн, а в высоту достигает многоэтажки". Работа в проектах CERN для наших ученых – возможность принять участие в экспериментах, которые никогда не будут осуществлены на родине. Но об этом г-н Зиновьев говорит без печали. Он считает, что государству, которое не может организовать дорогостоящие исследования в области физики высоких энергий, нужно присоединиться к Европейской организации ядерных исследований.
Еще одна тенденция современной науки – совместная работа ученых из разных стран. "Создавать условия для фундаментальной науки накладно даже богатым странам. Поэтому государства делят финансовые обязательства между собой. Например, в CERN входит 21 страна, а работают там ученые со всего мира, – рассказывает Геннадий Зиновьев. – В этом смысле наши ученые, которые строили коллайдер, пожалуй, единственная часть украинского общества, которая уже интегрировалась в Европу".
И вашим и нашим
"Недавно у нас в институте были предзащиты. И выяснилось, что все будущие кандидаты наук уже нашли себе работу в зарубежных лабораториях", – с грустью в голосе говорит Михаил Тукало, замдиректора Института молекулярной биологии и генетики. Хотя и сам понимает, что на родине у молодых ученых перспектив нет.
Сам профессор 13 лет работал на две лаборатории: французскую и украинскую (родную лабораторию он курировал по электронной почте). Кстати, у Михаила Тукало был один из самых долгих контрактов в истории Европейской лаборатории. "Этот исследовательский центр по молекулярной биологии – полигон, куда приезжают самые талантливые ученые со всего мира, чаще всего на три года", – рассказывает профессор. После окончания контракта, несмотря на многочисленные приглашения из других зарубежных лабораторий, супруги Тукало вернулись на родину. В этом году в украинском Институте молекулярной биологии и генетики был рекордный за последнее время конкурс в аспирантуру. "У нас есть талантливая молодежь, которую интересно растить. Конечно, многие потом уезжают за рубеж, но они успевают сделать вклад и в нашу науку", – отмечает Михаил Тукало.
Клуб научных перемен
Молекулярный биолог с мировым именем Наталья Шульга, проработав более 10 лет в Исследовательском институте Рочестера, изобрела метод, благодаря которому можно наблюдать живую клетку в трехмерном пространстве и в реальном времени. В Украину г-жа Шульга вернулась в 2005 году по приглашению Киево-Могилянской академии. "Я приехала, чтобы строить украинский Гарвард", – говорит она. Правда, провести реформы до конца даже в самом передовом вузе страны ей так и не удалось.
"Проблема украинской науки не только в том, что у нее нет денег, но и в том, что она клановая. В ученых верхах сидят люди, которые уже должны быть на пенсии – они лишь занимают места молодых исследователей", – возмущается Наталья. В прошлом году вместе с учеными-единомышленниками г-жа Шульга создала общественную организацию "Украинский научный клуб", которая составила рейтинг цитируемости украинских академиков. "Наряду со светилами с высочайшими рейтингами есть просто нулевые академики – они не должны находиться в Академии наук", – считает Наталья. По ее прогнозам, уже через три года страна может остаться без ученых. Им просто негде и не на чем будет работать.
Максим Стриха, доктор физико-математических наук, замминистра образования и науки, смотрит на миграцию украинских ученых более оптимистично. "Если в начале 90-х на постоянное место жительства за границу уезжали десятки докторов наук, то сегодня – единицы. В основном едут ненадолго, проводят эксперименты, а результаты расшифровывают на родине, – успокаивает он. – Но при этом мы не считаем, сколько талантливых аспирантов покидает страну. Вот тут цифра большая. Мобильность ученых – процесс очень полезный для науки".
Анастасия Рингис, Фокус