На линии Курил. К чему могут привести геополитические игры России против Японии

В день очередной годовщины бомбардировки Хиросимы, 6 августа, правительство Японии выразило России протест в связи с размещением на острове Итуруп истребителей Су-35С. Генсек кабинета министров Страны восходящего солнца Есихидэ Суга подчеркнул, что действия Москвы "идут вразрез с позицией Японии и вызывают глубочайшие сожаления", добавив, что правительство страны продолжит вести активный диалог с российской стороной для решения вопроса принадлежности четырех северных островов и заключения мирного договора.

За этими дипломатическими оборотами скрыт ров противоречий, провалиться в который двум странам куда проще, чем преодолеть его в два прыжка.

Тлеющий бикфордов шнур

Японцы снарядили экспедицию на Курильские острова в XVII веке, на 60 лет раньше россиян. Это, однако, не помешало Екатерине II включить архипелаг в состав Российской империи в 1786 году. Дальше в попытках урегулировать территориальные притязания последовали Симодский трактат (1855 г.) и Санкт-Петербургский договор (1875 г.). В соответствии с последним Россия передала Японии все Курильские острова, а Япония отказалась от претензий на Сахалин. Портсмутский мирный договор, подведший итог русско-японской войне, закрепил за Токио часть Сахалина к югу от 50-й параллели. Результаты Второй мировой, плачевные для Японии, позволили Советскому Союзу вновь прирасти островными территориями. При этом без юридических мин замедленного действия не обошлось.

По Сан-Францисскому мирному договору 1951 года, заключенному между странами антигитлеровской коалиции и Японией, Токио отказался от всех прав на Курильские острова и Сахалин. Но советская делегация не подписала данный документ. Фултонская речь Черчилля уже была произнесена, холодная война вступила в силу. И Москве было важно, чтобы в документе был оговорен вопрос о выводе с территории Японии оккупационных войск.

Попытка урегулировать вопрос на рубеже 1960-х провалилась после того, как Токио подписал договор о безопасности с Вашингтоном, закреплявший американское военное присутствие в стране. Москва в ответ аннулировала двустороннюю декларацию 1956 года, по которой в случае заключения полноценного мирного договора к Японии отходил Шикотан и необитаемые острова.

После распада СССР проблема островов поднималась на переговорах Ельцина с японскими премьерами, но дальше намерений "прилагать все усилия с целью заключения мирного договора к 2000 году" дело не пошло. На исходе первого десятилетия нынешнего века в Токио применительно к Курилам уже оперировали терминами "незаконно оккупированные северные территории" и "исконные земли Японии".

В мае 2016-го Путин договорился с нынешним премьер-министром Японии Синдзо Абэ о "новом подходе" к решению проблем. Детали не разглашались, что подвигло аналитиков и журналистов чуть ли не к гаданию на кофейной гуще. Японский интернет протроллил загадочные обещания политиков тем, что предложил разыграть четыре острова в маджонг.

Впрочем, встреча двух лидеров двухгодичной давности так и осталась безрезультатной. И японской авиации в связи с присутствием российских самолетов на Итурупе, похоже, придется подниматься в воздух на их возможный перехват с не меньшей интенсивностью, чем в 2014-м, когда число подобных вынужденных вылетов, спровоцированных Россией, превысило даже количество вылетов, обусловленных активностью китайских ВВС.

Парадокс ситуации заключается в том, что напряженность в двусторонних отношениях сохраняется, а в некотором смысле даже усиливается, в то время когда у власти в Японии находится Синдзо Абэ. Он известен не только своими националистическими установками или тем, что питает скандально теплые чувства к синтоистскому храму Ясукуни, где поклоняются душам воинов, погибших за Японию и императора, среди которых есть те, кто признан международным трибуналом военными преступниками. Нынешний премьер позиционирует себя как завзятого русофила. При слове "русские" у Синдзо Абэ, если верить его недавнему признанию, возникает "образ очень терпеливого и чрезвычайно волевого народа". Путина, с которым Синдзо Абэ пытается выстроить доверительные личные отношения, он аттестует как человека, "который держит слово". А отношения между Японией и Россией, по его мнению, "имеют наибольший потенциал по сравнению с любыми другими двусторонними отношениями". Он действительно много сделал для создания более комфортного климата между Токио и Москвой. Но, во-первых, ему не удалось снять самые существенные из имеющихся противоречий. А во-вторых, эра Абэ не сегодня-завтра подойдет к концу. Аналитики говорят об упущенных возможностях и задаются вопросом: кто придет ему на смену? И куда повернет японская внешняя политика?

За эпохой Абэ

Нынешний глава японского кабмина, в декабре 2012 года вторично занявший этот пост (его первое "пришествие" случилось в 2006–2007 годах), успел 21 раз встретиться с Путиным и ввести в правительстве должность министра по делам сотрудничества с Россией в области экономики. А еще умудрился "не заметить" следов Кремля ни в войне на востоке Украины вообще, ни в сбитом малайзийском боинге в частности. Ни в Лондоне, где отравили Скрипалей, ни в ином месте, где Россия успела потоптаться. Антироссийские санкции со стороны Японии, принятые под давлением западных партнеров, были символическими, и если и вредили двусторонним экономическим отношениям, то лишь самую малость.

Русофильство Абэ можно, конечно, объяснить прагматизмом. В конце концов дружить с Москвой означает иметь перспективы поддержки в случае, если у Токио возникнут более жесткие, чем сейчас, трения с Пекином. Хотя здесь США с их мощными политическими бицепсами выглядят куда более привлекательными, чем Россия. И если уж придется выбирать, то Япония, безусловно, предпочтет Белый дом Кремлю. Но для нее существуют и экономические мотивы российского вектора. В частности, возможность за счет него получить диверсификацию импорта энергоносителей. Кроме того, как отмечают эксперты, внешнеполитические шаги Абэ — это еще и гремучая смесь амбиций и воспитания.

Его отец Синтаро Абэ в 1980-х был министром иностранных дел Японии и генеральным секретарем правящей Либерально-демократической партии (ЛДП). Причем даже после ухода из политики из-за финансового скандала он продолжал продвигать линию на снятие конфликта с Москвой. В 1990 году во время поездки в Россию Синтаро Абэ заявил: "Горбачевская эра — это шанс для японско-советского мирного договора. Даже если это будет стоить мне жизни, я хочу добиться этого". Звучало слегка пафосно, но для того у Синтаро Абэ имелась и личная причина: он умирал от рака.

Грезы о мирном договоре от отца передались сыну. При этом по самым оптимистическим раскладам не позднее 2021 года премьерство Абэ закончится. Вместе с ним, скорее всего, закончатся и "шоколадные" двусторонние отношения. Ни у кого из наиболее перспективных соискателей поста главы кабмина не заметно желания делать ставку на Москву.

Таких трое. Фумио Кисида, бывший министр иностранных дел в правительстве Абэ, в 2012–2017 годах реализовывал внешнюю политику своего патрона, однако какого-то особого энтузиазма на этом поприще не проявлял. И уж точно не привносил в свою деятельность что-либо помимо казенного интереса. Не единожды встречавшийся со своим российским коллегой Лавровым, он так и не счел нужным наладить с ним какое-то подобие теплых отношений. И вряд ли стоит ожидать, что Кисида-премьер будет более энергичен в наведении мостов с Москвой, чем Кисида-дипломат.

В судьбе второго кандидата, 37-летнего Синдзиро Коидзуми, ныне занимающего пост первого зама генерального секретаря ЛДП, биологические и политические гены сыграли примерно ту же роль, что и в случае с Синдзо Абэ. Правда, с иной направленностью. Его отец Дзюнъитиро Коидзуми, возглавлявший японское правительство в 2001–2006 годах, был известен своими проамериканскими симпатиями. От поисков компромисса в территориальном споре с Россией он принципиально отказался. Сын унаследовал эти идеалы отца. К тому же он в некотором смысле "испорчен" Америкой. Коидзуми-младший получил степень магистра в Колумбийском университете в Нью-Йорке и год проработал в Центре стратегических и международных исследований, одном из ведущих аналитических центров в Вашингтоне. Так что примерно понятно, как он себя поведет, вступив на капитанский мостик Японии.

ИГРЫ С ОГНЕМ. Россия проводит учения у Курильских островов

Однако фаворитом в этой пока еще не стартовавшей гонке считается Сигэру Исиба — бывший министр обороны, большой поклонник милитари-стайл в политике. Этакий японский "ястреб", аргументирующий свою критику Абэ тем, что, мол, экономическое сотрудничество с Россией никак не приблизит решение проблемы спорных территорий. Исиба выступает за углубление военного союза с Соединенными Штатами и развертывание на архипелаге дополнительных систем американских ПРО. Вдобавок он является приверженцем ядерной Японии. По его мнению, страна, во-первых, должна быть способна разрабатывать свое ядерное оружие. А во-вторых, Японии нужно подумать о том, чтобы на ее территории были развернуты ядерные ракеты США.

В сущности именно Исиба во многом отвечает чаяниям японского общества. Судя по некоторым недавним опросам, он популярнее, чем Абэ. Вероятно, не в последнюю очередь потому, что хочет покончить с прописанной в японской конституции "самообороной" как с вещью ненужной, устаревшей и плохо отвечающей на вызовы времени.

Японский пацифизм: закат и последствия

Когда Юкио Мисима, один из наиболее известных японских писателей второй половины XX века, в ноябре 1970 года попытался склонить к государственному перевороту солдат, находящихся на базе сухопутных войск сил самообороны в Итигае, он взывал к духовности, которую Япония растеряла. Поняв, что никто за ним не пойдет, он сделал харакири. Катана в руках его наперсников дрогнула, и его голова не сразу отделилась от страдающего тела. Тогдашний премьер-министр назвал его сумасшедшим. Но если оставить за скобками метод убеждения, вполне самурайский, в поступке Мисимы не было ничего невменяемого. Он хотел возрождения Японии — так, как он это понимал.

Потребовалось более 35 лет, чтобы о возрождении страны самураев и камикадзе заговорили западные наблюдатели. Американский историк и специалист по международным отношениям Кеннет Пайл в 2006-м выпустил книгу под названием Japan Rising: The Resurgence of Japanese Power and Purpose ("Восхождение Японии: возрождение японской мощи и воли"). Он писал, что Япония пробуждается после более чем полувекового периода национального пацифизма и изоляции. Тогда это восприняли со скепсисом. Но сегодня хватает резонов, чтобы сказать: Пайл был прав. Правда, сам процесс начался не вчера.

По девятой статье японской конституции, которая писалась под диктовку США после завершения Второй мировой войны, "японский народ на вечные времена отказывается от войны как суверенного права нации, а также от угрозы или применения вооруженной силы как средства разрешения международных споров".

Кроме того, Япония "никогда впредь не будет создавать сухопутные, морские и военно-воздушные силы, равно как и другие средства войны". Однако с учетом того, что права на самооборону для любой страны в мире никто не отменял, уже в 1950 году, с началом Корейской войны, в Японии был сформирован Резервный полицейский корпус, из которого в 1954-м выросли Силы самообороны. А чуть раньше, в 1951 году, Вашингтон и Токио подписали договор о безопасности, оформивший их послевоенный союз. При этом Силам самообороны надлежало защищать японский архипелаг, а войскам США — вести, если понадобится, наступательные операции за пределами Японии.

Коренным образом положение дел начало меняться в 2015 году, когда новая интерпретация конституции, введенная правительством Абэ, разрешила "коллективную самооборону". Впервые после окончания Второй мировой войны Япония получила право использовать вооруженные силы не только для собственной защиты, но и для защиты союзников, если ситуация при этом затрагивает безопасность самой Японии.

По прошествии трех лет можно сказать, что пока все сводится скорее к демонстративным акциям — например, участию японских кораблей в военном конвое, сопровождающем военно-морские суда снабжения США. Однако ясно, что в случае горячего конфликта этим дело не ограничится. Самое же главное, что из-за кризиса на Корейском полуострове Токио стал все активнее закупать новые виды оружия. В японском обществе зреют милитаристские настроения. Согласно опросу, проведенному в мае минувшего года информационным агентством "Киодо", 56% японцев поддерживают изменение девятой статьи. Это вполне отвечает устремлениям нынешнего премьера Абэ, который заявил, что до 2020 года, то есть до Олимпийских игр в Токио, хочет внести соответствующие поправки в конституцию — дабы создать более прочную правовую основу для вооруженных сил страны.

Возможно, ему это удастся. Но если нет — тогда этим почти наверняка займется его преемник. И если еще в прошлом году казалось, что поводом для создания фактически новой (с точки зрения военной доктрины) Японии служат провокации со стороны Пхеньяна, то сегодня совершенно очевидно, что в эту копилку вносит свой вклад Кремль. Едва ли истребители Су-35С на острове Итуруп принимаются Токио за меньшую угрозу, чем запуск ракет "маленьким ракетчиком" Ким Чен Ыном. Шаг России можно, конечно, истолковать как зеркальный ответ на установку в Японии американских оборонительных систем запуска ракет Aegis Ashore, которые, как считают в Москве, способны нанести удар по российской обороне. Но совершенно очевидно, что Японию, которая в последние годы испытывает угрозы сразу с нескольких сторон — Китая, КНДР, России, такое объяснение вряд ли устроит. Скорее, наоборот, подтолкнет к максимально быстрой дальнейшей милитаризации, ради которой будет принесена в жертву обветшавшая конституция, служащая сегодня сдерживающими постромками — абсолютно атавистическими в окружении таких соседей, как Россия.

Таким образом, нынешнее бряцание оружием со стороны Москвы буквально на глазах создает очередной очаг напряженности. Может ли он обернуться серьезным конфликтом? На фоне "безбашенных" исламистов, занимающихся кровопусканием на Ближнем Востоке, это кажется чем-то невероятным, однако угроза подобного негативного сценария реальна. Именно в силу того, что нынешняя Япония — уже не та страна, которой она была еще десять лет назад. Внешние и внутренние обстоятельства потихоньку возвращают ей статус "непотопляемого авианосца". И раз уж по-другому, без демонстрации силы, нельзя, она будет ее демонстрировать, станет вооружаться. И после ухода Синдзо Абэ с поста премьера страна начнет проводить куда более жесткую внешнюю политику. Возможно, не только в отношении России. При этом если дело дойдет до военного столкновения, то вина за него будет лежать не столько на Токио, сколько на тех, кто его спровоцировал. И Москва в этом списке займет отнюдь не последнее место. Причем с учетом веса всех задействованных политических игроков сам характер конфликта может очень скоро перерасти из локального в глобальный.

Выиграет ли в нем Япония, трудно сказать. Однако американский политолог Джордж Фридман в своем бестселлере "Следующие 100 лет. Прогноз событий XXI века", увидевшем свет в 2009 году, прочит Японии блестящее будущее. Страна станет одним из мировых лидеров. Первой в списке возможных претендентов на звание супердержавы. Проигравшим такое редко сулят. "Япония, — пишет Фридман, — с ее милитаристскими традициями не останется той миролюбивой, находящейся на периферии страной, которой она была в последние годы. У нее это просто не получится". Доверять или нет человеку, который основал разведывательно-аналитическую компанию Stratfor и всегда отличался умением анализировать самую противоречивую информацию, личное дело каждого. Но часть его пророчеств уже сбывается: Япония отказывается от роли миролюбивой страны, готовой довольствоваться "периферийным" титулом третьей экономики мира. Неплохо было бы с этим считаться тем, кто сегодня пытается ей угрожать.