Дисциплинарная дипломатия. Как Вену вернули в европейский строй

Разоблачение 70-летнего экс-полковника Вооруженных сил Австрии, работавшего с конца 1990-х на российскую разведку и получившего за свой труд около 300 тыс. евро, приобрело размах международного скандала. После "конфетно-букетного" этапа отношений между Москвой и Веной это выглядит отчасти странновато. Но на самом деле ничего неожиданного в подобном повороте событий нет. Таким образом Европа защищает себя от путинского влияния. Демонстрируя механизмы борьбы, которые будут задействованы в отношении любой из стран ЕС, слишком преисполненной обожания к Кремлю.

Нейтрал в объятиях Москвы

2018-й выдался на редкость плодотворным для российско-австрийских отношений. В феврале канцлер Себастьян Курц встретился с президентом Владимиром Путиным в Москве. В апреле там же провели переговоры главы МИДов двух стран. В мае замминистра иностранных дел РФ принял в российской столице австрийского посла. В июне состоялся официальный визит Путина в Вену — первая зарубежная поездка хозяина Кремля после его майской инаугурации. В августе российский президент танцевал с главой внешнеполитического ведомства Австрии 53-летней Карин Кнайсль на ее свадьбе. А в октябре — четвертый раз за текущий год — встречался с канцлером. На этот раз в Санкт-Петербурге, где среди прочего два правителя почтили своим вниманием выставку в Эрмитаже "Имперские столицы. Санкт-Петербург — Вена".

Казалось бы, дипломатически все складывалось как нельзя лучше. Особенно если учесть, что в обеих странах на высоком уровне давали именно такие позитивные оценки двусторонним контактам. В Москве заявляли, что сотрудничество с Веной характеризуется "стабильностью, предсказуемостью и отсутствием значимых проблем". А господин Курц — самый молодой глава правительства в мире с внешностью киногероя — отмечал хорошо налаженный канал двусторонней связи, открытость общения и успешность диалога.

Все это подкреплялось взаимовыгодной экономической составляющей. По словам президента РФ, в 2017 году наблюдался "рост товарооборота более чем на 40%, российские инвестиции в экономику Австрии достигли $23 млрд, [австрийские] в российскую экономику — $5 млрд". Летом нынешнего года, практически к 50-летнему юбилею межгосударственного сотрудничества в газовой сфере, Газпром и австрийская нефтяная компания OMV, крупнейшая в Центральной Европе, заключили соглашение о продлении долгосрочных контрактов до 2040 года. А в октябре — подписали соглашение о продаже австрийскому концерну доли в Уренгойском месторождении.

Нарочитая лояльность и дружественность австрийского руководства, его откровенный российский вектор вызывали настороженность у европейских партнеров. Австрия оказалась единственной страной ЕС, которая после отравления Скрипалей не выслала российских дипломатов. Складывалось впечатление, что ее государственный нейтралитет, декларацию о котором парламент принял в далеком 1955-м, когда по инициативе Хрущева из страны вывели советские войска, больше смахивает на действия лоббиста в пользу России. Хотя сразу после выборов, которые и даровали Себастьяну Курцу кресло канцлера, он заявлял: "Правительство будет ориентировано на Европу, или его не будет". Однако при формировании коалиции Курцу и его Народной партии пришлось идти на компромиссы и брать в младшие партнеры ультраправую Партию свободы, которую в Австрии называют "друзьями Путина". В декабре 2016-го свободовцы даже подписали пятилетнее соглашение о сотрудничестве с "Единой Россией". А их позиция в отношении антироссийских санкций со стороны ЕС с самого начала выражалась словом "безумие".

Правда, и Курцу, и его союзникам по коалиции приходится сегодня действовать с известной осторожностью, памятуя о печальном опыте 2000 года. Тогда приход ультраправых в правительство вызвал жесткий отпор со стороны Евросоюза. Они наложили на Австрию санкции. В течение девяти месяцев межгосударственные контакты были практически заморожены. Австрийские кандидаты на должности в международных структурах блокировались. А послов Австрии в столицах остальных стран ЕС принимали исключительно на "техническом уровне".

Впасть в подобную немилость соседей по европейскому дому правительству Курца сегодня едва ли хочется. Отсюда эти попытки пройти меж каплями и действовать в явном диссонансе со словами о приверженности европейскому вектору. Это, разумеется, не случай знаменитого предшественника Курца, творца Венского конгресса 1814–1815 годов князя Меттерниха, которого английский премьер Кейнинг называл самым большим мошенником и лжецом во всей Европе, а может быть, и во всем цивилизованном мире. Но все же доверие к австрийскому лидеру — ныне не самая крепкая дипломатическая валюта. До какого-то времени такую манеру поведения Вены терпели. И даже ее реакция на "казус Солсбери" не стала поводом для серьезного конфликта в европейской семье. Но тут, как на грех, Карин Кнайсль надумала выйти замуж.

Книксен Путину

Сама госпожа министр — полиглот, которая, по ее признанию, ведет дневник на французском, а сны порой видит на итальянском, — в интервью австрийской газете Der Standard уверяла, что все произошло спонтанно. Мол, в июне у нее — официально беспартийной, однако ставшей главой внешнеполитического ведомства по квоте "путинской" Партии свободы, — было приподнятое настроение в связи с предстоящей церемонией бракосочетания. Она раздавала всем пригласительные на торжество. И тут буквально под руку ей подвернулся Путин, с которым она накануне целый день общалась. Захотелось поделиться радостью и с ним. Ну и поделилась.

А в августе пропагандистский канал Russia Today, невзирая на то, что официально аккредитованных журналистов на мероприятии не было, растиражировал свадебные снимки. Среди них — символический: Карин Кнайсль в соответствии с венским танцевальным этикетом делает после вальсирования книксен перед Владимиром Путиным. Это стало поводом для многих европейских СМИ заявить, что Австрия портит свой имидж.

Больше всего негодовала британская пресса. Пощечины от нее посыпались на официальную Вену даже чуть авансом, в канун скандального "венского вальса". В Times, например, появилась публикация, в которой преподаватель политических наук в Инсбрукском университете Герхард Манготт заявил, что приезд Путина нанесет удар авторитету австрийского кабинета, особенно с учетом того, что страна председательствует в Европейском Совете: "Это вредит стратегии канцлера Курца, который хочет позиционировать Австрию в качестве честного и непредвзятого посредника между Европой и Россией. Но никто в это не поверит. Австрия предстает троянским конем, представляющим интересы России".

Одним словом, неуклюжая танцевальная дипломатия главы австрийского МИДа обернулась для страны репутационными потерями. Но разносами в медиа дело не закончилось. Великобритания решила расширить поле конфликта. Сделать так, чтобы жаркие объятия между Веной и Москвой, бесчинствующей в Европе и мире (Нидерланды, США — перечень "гибридных" вмешательств Кремля длинный), стали принципиально невозможны. Так с берегов Туманного Альбиона на кон были брошены карты шпионского скандала.

(Не)мегафонная дипломатия

Кому-кому, а Лондону — после солсберийского отравления — политические телодвижения Вены казались более чем неуместными. И там прибегли к инструменту, который всегда считался сильной стороной Великобритании: данным разведки. Из тех, что способны омрачить спокойную жизнь любой страны. Понятное дело, что сведения об австрийском полковнике-пенсионере были раздобыты не вчера. И понятно, что он — не последняя фигура, которую британские спецслужбы готовы предъявить миру в качестве яблока раздора. Просто был нужен повод. Примерно так же, как он требовался в конце 1920-х, чтобы развалить советскую разведсеть в Европе. Тогда все произошло просто до нелепости: Москва рассорилась с англичанами и получила шпионский нокаут. Сразу с десяток стран арестовали многочисленных сотрудников российской агентуры. В течение нескольких месяцев. Будто взяв единый аккорд. После чего началась эра разрыва дипломатических отношений.

Возможно, накал страстей сегодня поменьше, но алгоритм, по которому все сработано, тот же. Развенчание шпионов, ведущее к напряженности между государствами. Удался ли "британский маневр"? Похоже, что да.

Едва австрийская газета Kronen Zeitung со ссылкой на минобороны страны сообщила об инциденте, как министр иностранных дел Австрии Карин Кнайсль, на чьей свадьбе недавно отплясывал Путин, отменила визит в Россию, намеченный на 2 декабря, и вызвала представителей российского посольства для объяснений. А канцлер Себастьян Курц заявил, что ждет от Москвы объяснений. Добавив: "Сейчас юстиция должна установить, подтверждается ли подозрение. Дальнейшие действия мы обсудим с нашими европейскими партнерами".

"Наковерная" дипломатия. Посла Австрии в РФ Йоханнеса Эйгнера вызвали в российский МИД, чтобы поговорить… о шпионаже в пользу Москвы

Подобные формулировки вызвали в Москве волну негодования. На Курца набросились, как на мальчишку, который не умеет себя вести. "Посожалели" о слишком экспрессивных объятиях с ним (надо было не торопиться). И даже вспомнили из гоголевского "Ревизора": "Эх, ты… Сосульку, тряпку принял за важного человека!".

Глава российского МИДа Лавров, имея в виду отсутствие официального запроса с австрийской стороны, посетовал: "Наши западные партнеры взяли за правило прибегать не к традиционной дипломатии с соблюдением всех приличий, а к мегафонной, обвиняя нас публично, требуя публично объясниться по вопросу, о котором нам ничего не известно". На это ему из Вены ответили: ничего "мегафонного". "Подход австрийского правительства, — прокомментировала госпожа Кнайсль, — основан на четких фактах".

Москве пришлось изобразить готовность к сотрудничеству по данному вопросу. Но тут, на беду Кремля, австрийская пресса сообщила еще об одном субъекте, работавшем на Россию. Под подозрением оказался контрразведчик, сотрудник федерального ведомства по защите конституции и борьбе с терроризмом. Стало ясно, что шпионские разоблачения — системная работа. Ее цель — помешать сближению Москвы с теми, кто может помочь ей подорвать европейское единство.

Опасность справа. Против чего борется Европа

Западные медиа сегодня бьют в колокола: Европа в опасности. Голову поднимают национализм и правые радикальные взгляды, которые в прошлом уже приводили к глобальным трагедиям. Журналист Штефан Ульрих в статье, посвященной памятным мероприятиям в Париже по случаю окончания Первой мировой войны, пишет: "Идеи, которые более сотни лет назад гнали молодых людей в окопы, полыхают сегодня из могил, как ядовитый газ. Они пронизывают правительства все большего количества государств". Носителями этих идей он называет Трампа и Путина, двух "крестных отцов нео­национализма". И если первый существует хотя бы в некотором отдалении от Старого Света, то второй то и дело вмешивается в его жизнь. Угрожает самому его существованию. Пытается объединиться с деструктивными элементами внутри Европы. Такой альянс может оказаться губительным для нее.

"Россия и многие правопопулистские движения преследуют одинаковые интересы. Это становится все более опасным", — пишет в материале для немецкого издания Handelsblatt Ги Верхофстадт, экс-премьер-министр Бельгии, а ныне председатель фракции Альянса либералов и демократов за Европу в Европарламенте. Помимо Вены, Верхофстадт отмечает и другие болевые точки в ЕС.

Рим — где итальянская правоэкстремистская партия "Лига Севера", которая ныне правит в коалиции с популистской партией "Движение пяти звезд", также подписала соглашение о сотрудничестве с "Единой Россией".

Будапешт — где, по имеющейся информации, российские спецслужбы поддерживают тесную связь с правоэкстремистскими группами.

Варшава — где "в связях с прокремлевскими правоэкстремистскими группами и российским бандитом Семеном Могилевичем обвинили Антония Мацеревича, которому в январе пришлось уйти в отставку с поста министра обороны".

"С момента вторжения на восток Украины и аннексии Крыма в марте 2014 года Путин ведет сложную гибридную войну против Запада, объединяющую информационную и кибервойну с активными спецоперациями по разрушению европейских институтов, — пишет автор. — Для Путина не было бы ничего лучше, чем превратить ЕС в ад на земле".

Есть ли способ всему этому противостоять? Рецепт Верхофстадта таков: "Евросоюзу необходимо провести собственное масштабное расследование российского вмешательства в дела Европы. (...) Необходимо отследить и предать огласке финансирование Россией европейских популистских групп, а российские операции по ведению гибридной войны внутри ЕС должны быть остановлены. (...) Кроме того, Европол должен получить необходимые полномочия для преследования тех, кто подрывает европейские интересы. Европе необходимо свое ФБР: орган уголовного преследования и контрразведки, который мог бы действовать на территории всех государств параллельно с национальными ведомствами".

Пока подобные структуры не созданы и работа не налажена, Европа защищает себя теми способами, которые ей доступны. Британская разведка — один из инструментов. Однако Лондон не одинок. Когда шпионские разоблачения разразились в Вене, некоторые австрийские медиа написали о том, что информация, по крайней мере об одном из фигурантов, была получена из Берлина. Германию последнее время сотрясают скандалы (заговоры воен­ных, объединившихся с неонацистами и т. п.), но эта страна, возможно, как никакая другая, заинтересована в пресечении всяких проявлений ультраправых идей. Совершенно очевидно, что она готова сотрудничать на этой ниве с Великобританией. Во Франции придерживаются похожих взглядов. Если три ведущие европейские державы приложат усилия, Путину придется отползать. А еще активнее это предстоит делать тем, кто сегодня в Европе пытается прыгнуть к нему в объя­тия. И венский казус очень показательно демонстрирует, как скорее всего им придется себя вести в подобных случаях.

Буквально на днях австрийская газета Der Standard — та самая, в которой Карин Кнайсль заверяла общественность в спонтанности приглашения Путина к себе на свадьбу, — в одной из публикаций высказала здравую мысль. Шпионский скандал "дает правительству повод снова несколько дистанцироваться от Путина… То, что это происходит на самом деле, — хороший знак". В этом — и урок, и последствия инцидента. Не только для Австрии, но для любой европейской страны, где подобное могло бы произойти. А возможно, еще и произойдет.