Путин XIX века. Чем закончилась военно-политическая авантюра России 160 лет назад

"Европейцы запаниковали, и это сделало Путина чересчур уверенным в себе: в тупике он увидел возможность осуществить планы, которые прежде считал долговременной перспективой. И тогда Путин начал вести себя, как русский царь, как Николай I больше столетия назад". Это сравнение Генри Киссинджер привел в одном из последних интервью The National Interest. И он не первый, кто сравнил Владимира Путина с одиннадцатым российским императором.

Действительно, если искать сходство президента России с царями династии Романовых, то Николай I окажется наиболее подходящей персоной. Возможно, так считает и сам президент: корреспондент французской газеты Le Monde Жером Готере обнаружил портрет Николая I в кабинете Путина. То, что Владимир Владимирович считает Николая Павловича своим альтер эго, неудивительно. Удивительно другое.

Зная подробности жизни Николая I, его последователь совершает те же ошибки, которые привели императора к преждевременной смерти 160 лет назад.

1854

Катастрофа случилась 2 сентября. Весть о высадке 60-тысячного десанта союзников в Евпатории добралась до Санкт-Петербурга через 10 дней и ошеломила императора. Ведь до этого военные советники наперебой говорили, что даже великий Бонапарт не решился десантировать армию в Британии. Что армия не может воевать без тыла. В один голос они утверждали: союзники ограничатся бомбардировкой Севастополя, как в апреле это уже случилось с Одессой. А если и высадят десант, то незначительный. А если даже 5 тыс. или даже 10 тыс. десантников объявятся вблизи Севастополя, генерал-адъютант князь Александр Меншиков с 35-тысячной армией встретит и разгромит врага на дальних подступах. Сам Меншиков докладывал, что "состоящие под его начальством войска, одушевленные рвением и преданностью престолу и отечеству, с нетерпением ожидают минуты сразиться с неприятелем".

Через неделю пришло известие о поражении войск Меншикова на Альме, сопровожденное докладом об ошеломляющем огне штуцеров, которыми оказалась вооружена армия противника. Эти винтовые ружья, втрое превосходя в дальности огня даже русскую артиллерию, превратили бой в бойню.

Скоро царю сообщили, что русский флот затоплен, а 5 октября во время первой бомбардировки осажденного Севастополя погиб командующий флотом адмирал Владимир Корнилов. Попытки прорвать блокаду города в октябре и ноябре провалились. В докладах Меншикова императору сквозило отчаяние — князь не был уверен, что русская армия в случае наступления удержит Крым, не говоря уже о Севастополе.

Государь в письмах подбадривал князя, хотя сам пребывал на грани отчаяния. Все его труды, все, чем могла теперь, по истечении 29 лет его царствования, гордиться Россия, — все шло прахом. Впервые с 1812 года неприятель не просто ступил на землю империи, но и нанес русской армии сокрушительное поражение. Гордость всего государства — Черноморский флот — лежал на дне Севастопольской бухты, бесславно затопленный без боя. Да и сам августейший город, символ императорской славы, был окружен, блокирован и готов пасть в любую минуту.

Внук Екатерины Великой, брат победителя Наполеона, самый могущественный человек Европы, а значит, и мира, загубил и вверенное ему наследие, и главное дело императоров российских.

Крымская авантюра дорого обошлась Российской империи: армия разбита, Черноморского флота нет, экономика в упадке, влияние в регионе Черного моря потеряно

Бабкина мечта

Турция была противником извечным. Однако до Екатерины Великой противостояние двух империй в богом забытых южных степях носило обыкновенный характер приграничных конфликтов. То крымский хан, подданный султана, пошалит на изюм­ском тракте. То казаки возьмут приступом Азов. Екатерина, первая помыслившая Россию не просто глобальным игроком, но мировым лидером, придала отношениям с Турцией новый, далеко идущий смысл.

По замыслу Екатерины, Оттоманскую империю следовало расчленить, как в свое время расчленили Речь Посполитую. Из Молдавии, Валахии и Бессарабии можно было создать православное королевство Дакию (впоследствии так и образовалась Румыния). Но главной затеей императрицы было, как она написала в 1782 году в письме Иосифу II, императору Священной Римской империи, "восстановление древней греческой монархии на развалинах павшего варварского правления, ныне здесь господствующего". У императрицы был подготовлен и новый базилевс.

К тому времени у будущего императора Павла было два сына. Обоим Екатерина дала необычные для династии Романовых греческие имена. Старшему, Александру, предстояло унаследовать Россию. А его брату бабка готовила престол Царьграда. По преданию, восстановить Второй Рим, основанный Константином Великим, должен был также император Константин. Так и определилось "геополитическое" имя второго внука Екатерины.

Однако Иосиф II понимал: движет Екатериной не забота о Софийском соборе, оскверненном минаретами, и не печаль о христианах, страдающих под гнетом султана. Контроль над Босфором, свободный выход Черноморского флота в Средиземное море — вот, что заботило российскую государыню. Путем создания православных государств на Балканах императрица намеревалась простереть влияние России на все Восточное Средиземноморье. Поэтому Иосиф не просто вежливо отклонил предложение, но и с помощью коллег в Париже и Лондоне сделал все, чтобы Россия от Греческого проекта отказалась.

За четыре месяца до кончины Екатерины у Павла родился третий сын. Престола для него не предполагалось, но продолжавшая грезить античностью бабка и этого внука назвала на греческий лад. Увы, но имя Николай, то есть "победитель народов", оказалось проклятием для обоих носивших его императоров.

Реализация заложенных в имени амбиций Екатерины обернулась военно-политическим поражением страны и смертью ее государей.

Православная империя

Рождество 1854-го в Зимнем дворце встречали в подавленном настроении. С каждым днем надежды на счастливое разрешение севастопольской катастрофы таяли. Николай раз за разом писал Меншикову, побуждая к активным действиям.

Но Меншиков медлил. Он просил подкрепления своим войскам, присылки пороха, жаловался на дороговизну фуража, на дурное состояние дорог — и отлагал изо дня в день решительные действия. Наконец, он попросил об увольнении с должности главнокомандующего Крымской армией. Николай сообщил, что направляет на замену князя Михаила Горчакова, но и потребовал от Меншикова самых решительных дел. Командующий обещал попытку прорыва в направлении Евпатории.

27 января Николай слег с гриппом. Мечась в жару, он требовал депеш из Крыма. Всего год отделял его от даты, когда он, опьяненный могуществом, отверг ультиматум Англии и Франции и велел разорвать дипломатические отношения с "европейским концертом".

Греческий проект не умер с Екатериной Великой. Николай вместе с венцом словно бы принял в 1825-м от отрекшегося Константина заложенное в его имени предназначение. Не успев освоиться на престоле, молодой император объявил себя покровителем православных подданных султана и вскоре блистательно выиграл войну с Турцией, 30 лет не знавшей угрозы от России. К империи были присоединены закавказские княжества и царства. Но главное было сделано на Балканах: Греция, Сербия и Молдавия с Валахией получили автономию.

Европейские революции 1848 года наполнили Николая презрением к слабакам-либералам, занимавшим западные престолы. И к средиземноморским резонам Екатерины добавилась миссия, целиком поглотившая императора. Автором новой российской международной политики стал публицист и издатель Михаил Погодин. "Россия должна сделаться главою Славянского союза, — писал Погодин. — Русский язык должен со временем стать общим литературным языком для всех славянских племен... К этому союзу по географическому положению, находясь между славянскими землями, должны пристать Греция, Венгрия, Молдавия, Валахия, Трансильвания". Идею создания "великой православной империи от Восточного океана до моря Адриатического" подхватил весь просвещенный класс империи.

Семь внутренних морей
и семь великих рек,
От Нила до Невы,
от Эльбы до Китая,
От Волги по Евфрат,
от Ганга до Дуная —
Вот царство русское...

Это стихи тех лет Федора Тютчева, автора незабвенных строк "умом Россию не понять". Любимец императора, певец оккупации Польши Пушкин не дожил до погодинских времен: был бы и ему повод для оды. Но строчки "Запомни же ныне ты слово мое: Воителю слава — отрада; Победой прославлено имя твое: Твой щит на вратах Цареграда" стали словно бы девизом последних лет царствования Николая. В январе 1853 года командующий Черноморским флотом адмирал Владимир Корнилов получил команду готовиться к десанту в духе Вещего Олега: "Ежели флот в состоянии будет поднять в один раз 16 тысяч человек с 32 полевыми орудиями, при двух сотнях казаков, то сего достаточно будет, чтобы при неожиданном появлении завладеть не только Босфором, но и самим Царьградом".

Дипломаты успели отговорить государя от прямой и неприкрытой агрессии в отношении южного соседа. Было решено требовать у Порты (турецкого правительства) передачи под суверенитет России всех православных на Балканах, составлявших до трети населения Османской империи. Впрочем, мнение самих православных никого не интересовало: "Война 53-го года возгорелась не из-за политической свободы единоплеменников наших, а из-за требований преобладания самой России в пределах Турции, — объясняет современник Крымской войны российский дипломат Константин Леонтьев. — Наше покровительство гораздо более, чем их свобода, — вот, что имелось в виду! Сам Государь считал себя вправе подчинить себе султана, как монарха Монарху, — а потом уже, по своему усмотрению (по усмотрению России как великой православной державы), сделать для единоверцев то, что заблагорассудится нам, а не то, что они пожелают для себя сами".

28 февраля 1853 года морской министр Александр Меншиков был отправлен в Стамбул с ультиматумом. Турция отвергла требования. Канцлер Российской империи Карл Нессельроде пытался убедить Николая, что "в этом конфликте Россия будет воевать против всего мира одна и без союзников". Но, как писал впоследствии Меншиков, "государь был словно пьян, никаких резонов не принимал, был убежден в своем всемогуществе".

14 июня 1853-го Николай сообщил в манифесте: "Истощив все убеждения и с ними все меры миролюбивого удовлетворения наших справедливых требований, признали мы необходимым двинуть войска наши в придунайские княжества, дабы показать Порте, к чему может вести ее упорство".

Шесть цитат двух самодержцев

Николай

"Россия сумеет и в 1854 году показать себя такой же, какой она была в 1812-м"

"Я не могу более почтить память покойного, как повторив с уважением последние слова его. Он говорил: "Я счастлив, что умираю за Отечество". Россия не забудет этих слов, и детям вашим переходит имя, почтенное в истории Русского флота" (Вдове адмирала Корнилова)

"…Если бы не явное покровительство Божественного Провидения — мне было бы не только невозможно поступать надлежащим образом, но даже справляться с тем, что требует от меня заурядный круг моих настоящих обязанностей"

Владимир

"Если я захочу, за две недели возьму Киев"

"Она утонула" (О гибели подводной лодки "Курск")

"Если сравнить с другими периодами развития России, вот этот период был далеко не самым худшим, а, может быть, одним из лучших. Я не вижу никаких крупных системных ошибок, которые я хотел бы повернуть назад и исправить"

Похмелье

Осенью 1853 года русская армия вступила в Валахию и Молдавию, заняв позицию вдоль Дуная. А в ноябре эскадра Павла Нахимова под надуманным предлогом напала на турецкую эскадру в Синопской гавани и разгромила ее. Россию охватил патриотический экстаз. "От всей России войне сочувствие, — писал Степан Шевырев, редактор журнала "Москвитянин". — Таких дивных и единодушных наборов еще не бывало. Посылают Аполлонов Бельведерских... Крестовый поход. Война и война, нет слова на мир". Аксаков Погодину: "Нахимов молодец, истинный герой русский". Погодин в ответ: "Самая великая и торжественная минута наступила для нас, какой не бывало, может быть, с Полтавского и Бородинского дня".

В январе 1854 года в Черное море вошла англо-французская эскадра. Союзники делают последнюю попытку решить дело миром. 4 февраля в депеше Николаю Наполеон III пишет, что европейские партнеры не хотят войны, что ежели Россия откажется от оккупации придунайских владений Турции, инцидент будет исчерпан. "Россия сумеет и в 1854 году показать себя такой же, какой она была в 1812-м", — ответил Николай французскому императору.

Спустя год после этого высокомерного заявления российский император лежал с гриппом в жару, ежедневно ожидая известий о падении Севастополя и надеясь на чудо, которое бы спасло русскую армию от позорного поражения. На 9 февраля был назначен смотр маршевых батальонов. Известий о чуде не поступило. Николай поднимается и едет на смотр в 20-градусный мороз. Там снимает шинель и встречает батальоны в одном мундире. Лейб-медик Фридрих Мандт восклицает: "Государь, это хуже, чем смерть, это самоубийство!" Назавтра мороз усиливается, но император снова едет смотреть войска без шинели — и слегает с воспалением легких. Но крепкий организм (Николай не курил и не пил крепкого) не сдается: через четыре дня Николай встает, чтобы узнать, что попытка генерала Степана Хрулева прорвать окружение у Евпатории провалилась и надежды не осталось никакой.

15 и 16 февраля Николай работает в кабинете. 17-го ему неожиданно делается худо. Он передает последние распоряжения, прощается с каждым из детей и внуков. Утром 18-го начинается мучительная агония, нехарактерная для воспаления легких. В 12 минут первого пополудни Николай I умер. Сразу выяснилось, что император в последней воле запретил посмертное свое вскрытие. Лейб-медик Мандт спешно покинул пределы России.

Биограф Николая Николай Шильдер записал на полях: "Отравился".

5 общих черт николаевской и путинской России

• экспорт сырья как основа экономики, радикальное отставание уровня промышленности от европейских стран;
• презрение и недоверие к Европе, изоляционизм;
• национализм, шовинизм, милитаризм и культ прежней победы (в Отечественной войне);
• тотальная коррупция и чиновничий произвол;
• повальная цензура, тотальный контроль, засилье спецслужб

3 последствия Крымской войны для России

• 128 тысяч погибших в боях и 183 тысячи солдат, умерших от болезней на пути к Севастополю и во время эвакуации из него;
• запрет иметь Черноморский флот;
• международная изоляция