Общественная деактивация. Почему в Украине участились нападения на гражданских деятелей

Общественными активистами не рождаются. Ими становятся в силу сложившихся обстоятельств. Кто-то пытается остановить загрязнение реки, кто-то не дает застройщику вырубить лес, а кто-то вскрывает коррупционные схемы чиновников. Какой бы благородной ни была цель, в процессе ее достижения перед человеком часто вырастает стена противодействия со стороны тех, кто привык работать по накатанным схемам.

Люди, пытающиеся пробить эту стену, становятся врагами системы, против которых борются не только в судах, но и в темном подъезде или на безлюдной улице. Активистам угрожают, их запугивают, избивают, даже убивают.

Нападение на Екатерину Гандзюк в Херсоне и убийство участника АТО Виталия Олешко в Бердянске доказывают, что быть общественным активистом в Украине опасно для жизни. Главная тому причина — беззащитность "возмутителей спокойствия", не побоявшихся перейти дорогу влиятельным чиновникам, денежным мешкам, а то и откровенным уголовникам. Правоохранительные органы не спешат раскрывать преступления против них: редкие дела доходят до суда.

Со школьной скамьи

"Этому пацану голову отбить надо! Ты, чума прыщавая, я тебе зубы выбью! И будет тебе свобода слова! Ты людей не знаешь, а о них пишешь", — кричал депутат Киево-Святошинского райсовета от БПП Александр Паламарчук на заседании сельсовета в Гатном, что под Киевом. Эти слова адресовались16-летнему Сергею Чагарову, написавшему в Facebook о роскошной жизни местного депутата и его невесты, гражданки РФ. Спустя время Паламарчук извинился, но видео, на котором он хватал за ухо юного активиста, облетело страну.

Сегодня Сергею 17, он учится в юридическом колледже и признается, что к угрозам в свой адрес привык. С 15 лет парень как на работу ходит на заседания сельсовета, борется с "дерибаном" земли в селе и бомбит чиновников запросами, требуя предоставить общественно значимую информацию.

Началось все с того, что Сергея заинтересовало, почему по земле, где он любил проводить свободное время, вдруг стали ездить КамАЗы. "На тот момент уже шло строительство жилищного комплекса. Я пошел в отдел продаж спросить, что планируется на этом месте, что будет с прудами, — рассказывает он. — Мне ответили, что строят высотки. Спросил в сельсовете, на каком основании выделялась земля. Его глава Бронислав Корицкий заверил, что 48 га проданы еще в 1990-х. Но я нашел договор.

Оказалось, что землю никто не продавал, сельсовет передал ее в аренду, изменив целевое назначение. Я вновь пошел к Корицкому. Он громко возмущался, мол, где я взял эту "конфиденциальную информацию", стал угрожать, что вызовет полицию. В тот момент я решил, что так быть не должно — надо бороться за справедливость".

Сергей рассказывает, что его пытались отговорить от этого родители и друзья, дескать, ничего изменить нельзя. Из сельсовета даже в школу приходили, указывали на пропуски занятий, говорили, что ученик попал в нехорошую компанию.

"Однажды я пошел подавать очередной запрос в сельсовет, а заместитель главы Сергей Витенко позвал меня в свой кабинет. "Те, кто за тобой, не пройдут на выборах", — заявил он. Думал, что я работаю на кого-то. А ведь я сам за себя. По последним событиям в стране вижу, что правоохранительные органы не работают. Те, кто совершает преступления против активистов, и заказчики часто остаются безнаказанными. Но гражданское общество не может молчать. Наша активность должна усиливаться", — делится с Фокусом Чагаров. Говорит, что после распространенного видео расправы над ним давление на его семью уменьшилось.

Из паралимпийцев — в активисты

"Я понимаю, что нужно ложиться в больницу — пробита черепная коробка, нужно вставлять металлическую пластину, но времени нет", — говорит призер пaрaлимпийских соревнований по метанию копья и активист поселка Власовка Кировоградской области Михаил Берчук. Молодого мужчину дважды избивали неизвестные. Второй раз показательно: днем, на глазах у соседей, около сельского магазина. Тогда ему битами поломали руку и разбили череп.

В поселке все знают: у Берчука война с власовским головой. Михаил говорит: "Он покрывает происходящий здесь беспредел, ведь сам является совладельцем одного из местных заводов". Предприятий во Власовке несколько. Они изготовляют подсолнечное масло, кетчупы и майонезы. Производство, по мнению местного активиста, загрязняет водоемы, так как на нем в целях экономии не используют очистные сооружения.

"С завода в реку круглосуточно сливают тысячи тонн технической воды. Она попадает на пляж, где купаются дети. А дальше все это смывается в Днепр и Черное море. И до Европы доходит", — говорит Берчук и показывает фотографии реки с мутной водой. Демонстрирует и результаты ее анализов. В них превышение нефтепродуктов, фенола и натрия. Такую воду не то что пить опасно, в ней даже купаться нельзя.

Михаил заинтересовался экологической ситуацией после смерти матери — она умерла от рака желудка. Сделал запрос в местную больницу, чтобы узнать динамику онкозаболеваний в районе. Но ответа не получил. "А тем временем дети, в том числе моя дочь, стали часто болеть ОРВИ, у некоторых аллергия и астма. Лечение дорогое и болезненное — за год ребенка пичкаем антибиотиками пять-шесть раз", — рассказывает мужчина. Он уверен, что если бы предприятия ответственно относились к охране окружающей среды, то и люди болели бы реже.

Кто дважды избивал Берчука, полиции неизвестно, хотя активист утверждает, что камера видеонаблюдения зафиксировала номера машины, на которой передвигались нападавшие, а их самих видели свидетели.

Отчаянны, но беззащитны. Наталья Арутюнян воюет против незаконной застройки в Чабанах, что под Киевом, не только в судах, но и на стройплощадке

Вынужденная эмиграция

"Мне писали в интернете: "Жить надоело? Готовь метровый гроб для сына", привозили похоронные венки во двор. Затем пришли письма из СБУ и охраны президента. Оказывается, кто-то от моего имени отправил фейковые записки с угрозами первым лицам государства", — рассказывает Фокусу журналистка и жительница села Петропавловская Борщаговка Валентина Аксенова. Она даже не сомневается, что причина этих пертурбаций — длительный конфликт с застройщиком за сохранение Вумовского леса.

Женщина утверждает, что без ведома громады лес вывели из управления лесхоза, частично приватизировали и отдали в аренду. Изменили и целевое назначение участка — в селе приняли генплан, согласно которому леса уже не существовало, а дома рядом обозначены как аварийные.

Валентина взялась спасать лес, где гуляла ребенком, и тут же стала в глазах застройщика единственной помехой. Именно поэтому, считает, сожгли ее автомобиль во дворе дома весной 2017 года. "Думала, это дно, — вспоминает Аксенова, — но нет. Потом мне чуть не устроили ДТП, когда я везла ребенка к бабушке на Позняки. А как только мы приехали на место и поднялись наверх, у дома загорелась моя машина. По обоим случаям, естественно, полиция виновных не нашла".

"Заказчики травли людей очевидны — это местная строительная мафия, слившаяся в единый конгломерат с местной властью. "Крыша" этих товарищей находится в высших эшелонах власти", — считает Аксенова. Осенью 2017 года ей пришлось уехать из Украины. Причины она объясняет так: "После всего предпринятого этим людям оставалось либо ограничить мою свободу, либо уничтожить меня физически. Я не могла подарить им такую возможность. На меня открыли несколько фейковых уголовных дел, и когда во время обыска следователи рылись в игрушках моего трехлетнего сына, я поняла окончательно, что малыша надо увозить туда, где его не лишат мамы".

С тех пор активистка не приезжает в Украину, но внимательно следит за развитием своей громады. Как и паралимпиец Берчук, Аксенова начинала бороться одна. Но, в отличие от Михаила, нашла единомышленников. Ныне строительство в лесу заморожено, нет разрешительной документации. Продолжаются суды по возврату участка в коммунальную и государственную собственность. "В страну, где активистов и журналистов обливают кислотой, избивают битами и подрывают в автомобилях, я вернуться не могу, — говорит Валентина Аксенова. — Не потому, что мне не нужна такая страна, а потому что знаю: я нужна живая этой стране в будущем".

Нестатистические данные

"Эпизодов много, потому что эти люди ведут активную общественную, а нередко и политическую деятельность, которая у нас в последнее время рискованная. Наверное, такова ее природа", — говорит директор департамента коммуникации МВД Артем Шевченко, комментируя противоправные действия в отношении активистов. Советует каждому из них, считающему, что его жизнь в опасности, обращаться в Национальную полицию "с обоснованными заявлениями".

Именно так сделали Чагаров, Берчук и Аксенова. Но в полиции родителям несовершеннолетнего посоветовали попросить сына не вмешиваться в дела взрослых. Нападавших на паралимпийца за два года установить не смогли. А к защитнице леса, которая после нападений на нее просила охрану, оперативники нагрянули с обыском.

"Все атаки на активистов, о которых говорят последнее время, — это нападения на каждого из нас", — считает Татьяна Печончик, председатель правления Центра информации о правах человека. Ее организация уже четыре года занимается мониторингом дел, связанных с нападениями на гражданских активистов. "Ситуация только ухудшается: если раньше такие инциденты фиксировали раз в два месяца, то теперь почти каждый день. Самые жестокие случаи — в регионах. Это избиения, угрозы, запугивания, поджоги. Известно о нескольких убийствах", — продолжает она.

С 2014-го по 2017 год Центр информации о правах человека зафиксировал более полусотни нападений на активистов. Но в эту статистику входят лишь случаи, о которых известно из открытых источников. Реальные показатели могут быть в сотни раз выше. В полиции об этом молчат, поскольку правоохранители не ведут отдельный учет нападений на активистов. И это притом, что, согласно декларации ООН 1998 года о правозащитниках, предметом отдельных разбирательств должны быть случаи противоправных действий в отношении людей, действующих ненасильственными методами для защиты общественных интересов. В зоне повышенного риска — антикоррупционеры, экологи, защитники прав сексуальных меньшинств.

После недавней серии нападений на общественных деятелей в регионах их коллеги и друзья составили списки преступлений против активных граждан и принесли их в Министерство внутренних дел.

В папке Татьяны Печончик несколько десятков нерасследованных дел. Среди них нападение на одесских активистов Виталия Устименко и Сергея Стерненко, избиение херсонского журналиста Сергея Никитенко, харьковского антикоррупционера Дмитрия Булаха. А еще убийства депутата Кременецкого городского совета Виталия Ващенко и эколога из Харьковской области Николая Бычка.

Под прикрытием

У всех этих дел есть одно сходство: полиция не спешит называть имена исполнителей, а тем более заказчиков. Часто ищет бытовые или личные мотивы, квалифицирует преступления по статье "хулиганство", отказываясь расследовать "покушение на убийство". На самом же деле причины нападений и имена тех, кому мешают активисты, пострадавшим и их окружению известны.

В МВД с такой постановкой вопроса не согласны. "То, что через несколько дней было раскрыто убийство Сармата (позывной атошника Виталия Олешко. — Фокус), вы считаете провалом коммуникации? Или что убийство правозащитницы Ирины Ноздровской было раскрыто через три дня — это тоже плохо? А как вы хотите раскрывать преступления? По щелчку пальца?" — возмущается Шевченко.

Однако дело Ноздровской, по словам адвокатов ее семьи, — яркий пример того, как полиция не спешит искать альтернативных подозреваемых, не говоря уже о заказчиках жестокого убийства. Защитники сомневаются в том, что единственный фигурант дела, 63-летний Юрий Россошанский, был в состоянии убить Ирину, протащить бездыханное тело полтора километра, раздеть, сбросить в воду, а после замести следы.

Но в этом случае, как и в других подобных, сотрудники полиции нередко не обращают на такие нюансы внимания. Иногда даже не допрашивают свидетелей и не изымают видеодоказательства. Возможно, в силу недостаточного профессионализма или незаинтересованности в результате.

"Полиция, прокуратура, Служба безопасности, суды часто связаны не только между собой, но и с криминалитетом, — уверена Ольга Решетилова, координатор "Медийной инициативы за права человека". — Главная задача реформы правоохранительных органов, проводимой в последние годы, — разорвать эти связи, чтобы менты могли превратиться в полицейских. Но очевидно, что пока этого не происходит".

Общественные активисты уверены, что регионы отданы на откуп "местным элитам". Те, с одной стороны, пытаются удержать существующий порядок, а с другой — демонстрируют лояльность к центральной власти. Этим объясняется нежелание центральных органов вмешиваться в дела на местах. Обратное происходит лишь в исключительных случаях, как, например, после нападения на Гандзюк. Квалификацию преступления с "хулиганства" на статью о тяжких телесных повреждениях полиция изменила лишь после того, как гражданские активисты подняли шум, или, как выразился Артем Шевченко, "хайп" вокруг произошедшего.

В большинстве случаев нападения на активистов остаются нерасследованными. Это служит сигналом к тому, что с "сующими нос не в свое дело" можно не церемониться. Дескать, смотрите, что происходит с теми, кто не согласен, выступает против местного чиновника-коррупционера или бизнесмена-застройщика: его избивают, и никто за это не несет наказания.

Активисты считают, что важно провести аудит всех нападений на них и требуют от правоохранительных органов публичного отчета о результатах расследований. Особое внимание они обращают на случаи в восточных и южных регионах Украины, где нападения нередко используются для дестабилизации и без того напряженной ситуации. При этом, расследуя факты притеснения общественников, важно не останавливаться на "дежурной" версии о российском следе, ведь зачастую ниточка ведет таки к украинским недоброжелателям.

Лишить доверия

В последнее время в нашей стране все ярче проявляется ситуация, когда гражданское общество и его наиболее ярких представителей пытаются дискредитировать на самом высоком уровне. То и дело высказываются сомнения в бескорыстности, честности и неангажированности общественных активистов. К примеру, в тот же день, когда херсонскую активистку облили кислотой, в соцсетях заработала ботоферма по ее дискредитации. Мол, а вы знаете, чем на самом деле занималась Гандзюк?..

И такой подход срабатывает. По словам Ольги Решетиловой, как только она поднимает в Facebook проблемную тему, набегают десятки ботов. "Пишут, что я шлюха и сука. Знаете, как это психологически сложно!? Не каждый может пережить. Но важно не то, насколько может упасть моя самооценка, а то, что подобные комментарии и заявления не добавляют доверия людей, заставляют сомневаться в нашей порядочности", — сетует правозащитница. По ее словам, общество все чаще скептически относится к деятельности социально активных граждан, забывая, что журналисты, активисты, правозащитники, антикоррупционеры стоят на защите его же интересов.

"Дискредитация гражданского сектора началась несколько лет назад. Одним из первых звоночков стала печально известная "поправка Черновол", которая искусственно сместила акценты в общественной дискуссии", — считает Александра Матвийчук, председатель правозащитной организации "Центр гражданских свобод". Тогда страна, позабыв о топ-чиновниках, заработавших миллионы на госслужбе, погрузилась в дискуссию о том, нужно ли подавать электронные декларации общественным активистам.

"Одновременно начали появляться ролики в стиле русского НТВ, где вымышленные факты граничили с эмоциональными заявлениями, а слежка за активистами-антикоррупционерами стала демонстративной, — продолжает Матвийчук. — Эта кампания практически повторяет российский сценарий, целью которого было уничтожить доверие людей к общественному сектору и тем самым оставить его без поддержки. Она больно бьет по всем активным людям, чем бы они ни занимались — волонтерством, противодействием коррупции или борьбой за сохранение городского парка".

По данным опроса Фонда "Демократические инициативы", 60% украинцев доверяют волонтерам, 45% — общественным организациям и 40% — активистам-одиночкам. Это высокие показатели. Но если социуму и дальше будет навязываться мнение о том, что все активисты проплачены, журналисты продажны, а некоторые из них вообще действуют в интересах Кремля, то рано или поздно люди в это поверят. Так же, как поверили россияне. Тогда бороться за права людей будет некому.