Как Алексей Коган стал главным джазовым пропагандистом Украины

Узнав, что я хочу говорить не столько о его фестивале Voloshin Jazz Weekend, сколько о нем самом, Алексей Коган скучнеет и устало цитирует Жванецкого: "О себе могу сказать немного: я никогда не буду высоким и стройным. И в молодые годы не буду жить в Париже". Затем будто отвечает на вопросы анкеты: "57 лет. Вес — слава богу. Рост — сами видите. Не привлекался. Не имею и не хочу. Занимаюсь музыкой. 30 лет работаю на радио. Арт-директор фестивалей Jazz in Kiev и Alfa Jazz Fest. Три года учу студентов высшего факультета джаза в Киевском училище имени Глиера". После вопроса, умеют ли молодые украинские музыканты играть джаз, снова оживляется. Умеют. И даже могут составить конкуренцию джазменам с мировым именем.

Семиклассник и Эллингтон

Алексей Коган уверен, что был обречен влюбиться в джаз. Его мама считала: человек с такой фамилией должен играть на скрипке, поэтому отдала сына в музыкальную школу. Скрипку он не любит до сих пор. При этом гордится знакомством со знаменитым музыкантом Леонидом Коганом и автографом, оставленным на календарике: "Юному скрипачу Леше Когану от Когана-старшего". Отец работал медиком, играл на гитаре, хорошо пел. Писал стихи. Дядья были музыкантами: саксофонист, гобоист, концертмейстер. Еще один дядя хоть и работал на заводе торгового машиностроения, играл на аккордеоне, был меломаном. Записывал на магнитофон "Днепр-9" музыкальные программы "вражьих голосов", потом давал слушать племяннику. Однажды пришел с завода, принял душ, принарядился. Взял Алексея за руку и сказал: "Мы идем на концерт Дюка Эллингтона. Посмотрим на него, пока он жив".

Коган был на четырех выступлениях Дюка. Получил "культурологический шок".

— Я понял, что мне нравятся люди, которые одну вещь никогда не играют одинаково, — говорит он. — Я понял, что это музыка свободных людей.

От встречи с Эллингтоном у семиклассника Когана остался журнал с автографами музыкантов оркестра и воспоминания о рукопожатии великого джазмена.

Начиная с восьмого класса Алексей играл на бас-гитаре в ресторанах. На молдавских, украинских, еврейских свадьбах иногда брал в руки скрипку.

— Это очень здорово, когда вдруг басовую партию начинает играть клавишник, а мальчик с бас-гитарой берет скрипку и выгребает на ней, — улыбается Коган. — Это сейчас называется "понты".

Юный лабух иногда зарабатывал больше, чем его папа — кандидат медицинских наук. Отцу занятие сына не нравилось. Он считал, что женщины, наркотики, водка, курение, ресторан — звенья одной цепи. "Из всей цепи, которую выстраивал папа, вот — только одно", — затягивается сигаретой Коган. Сам он гордился тем, что не клянчил у родителей, если хотел купить джинсы или пластинки.

Тысячи пластинок

Деньги нужно было копить к августу, когда в Киев приезжали иностранные студенты.

— Знаете, как в семидесятые годы любители музыки выбирали сумки? Критерий был один: чтобы виниловая пластинка туда помещалась или несколько бутылок портвейна. У меня была такая на длинном ремне, — улыбается Коган.

Со временем он стал обладателем огромной коллекции пластинок. Ее пришлось продать, когда заболел отец и нужны были деньги на онкологическую операцию.

— К сожалению, это не помогло. Не могу сказать, что у меня сегодня ностальгия по винилу, — говорит Алексей.

От коллекции осталось пять десятков пластинок с автографами, среди них диски Рея Брауна и дюжина альбомов Мэтини, которые тот подарил при встрече в Киеве.

Параллельно с музыкальным архивом Коган создавал бумажный. В Институте культуры он заочно учился на музыкального библиотекаря-биб­лиографа. Тогда же работал в Центральной научной библиотеке Академии наук. В его распоряжении были зарубежные издания и ротапринт "Эра". У переплетчиков заказывал книги с чистыми листами в дерматиновых переплетах, наклеивал туда копии статей и газетные вырезки. По воскресеньям просматривал в интуристовских гостиницах заграничные газеты. Как правило, издания были коммунистические: французская L"Humanite", британская Morning Star. Если попадалось что-то о джазе, покупал, хотя газеты стоили дорого.

Работу над архивом пришлось отложить на два года: Когана призвали в армию. На учениях чуть не погиб — взорвалась машина, в которой он ехал. Получил серьезные ожоги. Это было 1 сентября 1977 года, с тех пор эту дату считает своим вторым днем рождения.

— Могу похвастать. После ожогов мне сохранил лицо замечательный военный хирург киевского военного госпиталя полковник Вячеслав Павлович Губенко — сын Остапа Вишни, — говорит Алексей.

Радиочеловек

В восьмидесятых Коган случайно попал на радио. Шесть лет работал вне­штатником. Потом от государства поступил заказ: нужно было сделать украинское радио, которое смогло бы конкурировать с российским "Маяком". Так появился обновленный "Промінь".

В эфире позволяли себе вольности. После информации о том, что Михаил Горбачев поехал в Париж, ребята ставили песню на стихи Юрия Рыбчинского.

— "Я люблю возвращаться туда, где я не был, увы, никогда. Например, возвращаться в Париж и бродить среди мокрых афиш. Те, кто нас не пускает туда, сами ездят в Париж без труда. И считают, что в трудные дни патриоты — они лишь одни", — неторопливо декламирует Коган. — Мы считали, что это действительно смешно.

За такие шутки полагались выговоры за "невладение политической ситуацией".

"Промінь" подарил Украине джазового пропагандиста Алексея Когана. Он готовил передачи о джазе. Благодаря ему миллионы людей открывали для себя эту музыку.

• Читайте также: Словарный припас. ТОП-10 треков для вашего нового плей-листа

Коган считает себя "радиочеловеком по своей сути", не терпит телевидения. Когда в студиях появились веб-камеры, шел на должностные преступления: заклеивал скотчем объектив на время эфира.

— Представьте: на 28-м этаже в комнате с окнами во всю стену я смотрю на вечерний Киев. Темная студия… Какое телевидение в ж…у?

— На "Проміні" 20 лет назад был? — вдруг спрашивает Когана корреспондент Фокуса Александр Чекменев, отвлекшись от съемки.

— Я и сейчас там работаю.

— 20 лет назад я, сидя в мастерской в Луганске, ждал тебя. А сейчас тебя снимаю. Спасибо тебе большое.

— Спасибо тебе! — пожимает Коган протянутую руку. — Вот это стоит дорогого. Вот поэтому радио. Меня таксисты два раза в Одессе узнавали по голосу, когда я садился в машину.

Бывало, что и не узнавали. Когда-то Алексей вел блюзовую программу на радио "Ностальжи". Опаздывал на эфир, взял такси. Услышал свою передачу в записи на кассете. Говорит:

— Что это вы слушаете?

— Та, б…, слушаю уже третий год. Сука, такие программы блюзовые. Записываю на кассеты, еду, слушаю.

— Да, хорошие блюзы парень крутит. А как его зовут? — Да не помню. Какой-то Кокан.

Так ему и не сказал ничего, но очень хотелось завопить: "Это я!"

О себе Коган говорит как о человеке скучном:

— Не хожу в театр, не читаю книги — только специальную литературу. Предпочитаю аудиозапись видео, минор мажору. Не делю музыку на джаз, народную, классику. Я считаю, что музыка бывает хорошая и плохая.

В Крым ни ногой

Когану было 36 лет, когда его впервые попросили провести концерт. Вскоре он вел 90% джазовых фестивалей в Украине.

— Иногда ловлю себя на мысли, что на радио работаю по зову сердца, а концерты вел по просьбам трудящихся, — говорит он. — Мне все говорили, что хорошо получается, я в это не верил. Я не кокетничаю.

Коган пользовался служебным положением, настаивая на приглашении тех музыкантов, которые нравились лично ему. Изменился после знакомства с Реем Джеффордом — менеджером израильского музыканта Авишая Коэна.

— Он мне говорил: "Надо приво­зить не тех людей, которых ты слушал, когда был молодым, не тех, кого ты любишь, а тех, на кого купят билеты", — вспоминает Алексей.

В 2007 году появился продюсерский центр Jazz in Kiev, Коган стал арт-директором одноименного фестиваля. Тогда от услуг ведущего — конкурента — стали отказываться. Исключение — Koktebel Jazz Festival, где он курировал камерную Волошинскую сцену.

В этом году коктебельский фестиваль переехал в Одесскую область, а из Волошинской сцены вырос Voloshin Jazz Weekend. Он откроется в Киеве 19 сентября, Алексей Коган — куратор и ведущий,

Когда заходит речь о потере Коктебеля, Коган признается, что ему не хочется говорить на эту тему:

— Это оккупированная территория, мне там делать нечего.

Иллюзий не строит, считает, что в Киеве не удастся создать атмосферу Волошинской сцены. Но главное, что в этом году состав участников не хуже, чем был в Крыму. А атмосфера зависит от музыкантов.