Донецкая антропология

Дела в стране обернулись так, что народ не на шутку начал судачить об особенностях соотечественников — тех, кто живет на востоке, в Донецкой области. Да и сами жители этого региона не менее серьезно стали говорить о своей "самоидентификации", употребляя это слово все чаще. В Донецком национальном университете солидные ученые страны в ноябре даже провели конференцию (в ДонНУ мы еще заглянем), в название которой было вынесено слово "идентичность". Так что к беспощадному труду с килотоннами выдаваемого на гора угля и выплавляемой стали, к миллионерам, к криминалу, к топ-политикам — ко всему тому, что рассматривают в окраске определения "донецкое", добавляется и характер человека, донбасского обитателя.

Дым в шоколаде
—В основу "донбасского характера" лег, конечно, шахтерский труд. С колоссальными нагрузками, с опасностями. Индустрия, тяжелая мужская работа без особых сантиментов. Слабохарактерные тут не выживали. Да и на работу устраивались не всегда особо благополучные люди, — говорит эксперт-социолог Евгений Копатько, более полутора десятков лет занимавшийся в Донецке социологией. С ним я встретился в Киеве, приступив к изучению вопроса. И, получив рекомендации, спустя три часа занял место в синем вагоне "Донбасса".

Впереди — полусутки железной дороги в Донецк, город, в котором бывать прежде не приходилось, но о котором я слышал всякое. Позади — разговор со специалистом по Донецкому краю: "В 2004 г. нас всех назвали бандитами, независимо от пола, возраста, социального положения. И это нас мобилизовало, усилило самоидентификацию. Донбасс — серьезная территория, с которой так просто обращаться нельзя. И люди тут живут с серьезным характером, это могу отметить без ложной скоромности", — услышал я накануне поездки от Евгения Копатько.

Стучат колеса, в вагоне-ресторане за соседним столиком пьют пиво, беседуют и курят двое крепышей в неплохих костюмах (впрочем, спортивных). Один — киевлянин, другой едет домой.

—Так, только давай вот не будем про политику — осадил один своего собеседника. Их разговор зажурчал по футбольному динамовско-шахтерскому руслу, лишь иногда завинчиваясь в политические водовороты: "Да им ведь тогда платили… А вашим будто там не платили!". Они оба ехали в Донецк по какому-то общему делу. Между ними почему-то лежала запечатанная плитка шоколада. Ее секрет быстро и весело раскрылся: когда я зажег сигарету, официантка заявила: у нас можно курить, только если взять шоколадку. Сколько? Десять гривен! Я не стал жалеть командировочные, допил чай, и прежде чем пойти спать, вернул взятую в обмен на пепельницу молочную "корону" восвояси (девица приняла гостинец без следа горняцкой гордости).

Ранним утром вокзальная площадь в Донецке ничем особым не примечательна. Много маршруток, много рекламы, в сторонке — фастфуд "Картопляна хата". Довольно людно: теория Ломброзо дает сигналы примерно той же интенсивности, что и в любом другом городе, в районе вокзала. Троллейбус №2 ходит каждые пять минут. Четверть часа езды по центральной улице Артема, и тут начинается нечто неожиданное. Скучный прежде путь вдруг превращается в респектабельный проспект с зеркальными витринами, разными — классическими, модерновыми, но — неизменно отреставрированными фасадами. Колоннады театров. По правому борту — венец блеска: знаменитая гостиница "Донбасс Палас", слева — казино, почти как в Лас-Вегасе. Вагонетки, может, где и ржавеют, но здесь жизнь клокочет.

После становится понятно, что шик тускнеет и довольно быстро сходит на нет с каждым кварталом в сторону от центральной улицы. В пятистах метрах восточнее главной городской магистрали — уже почти запустение. Но нам важнее люди, живущие в столице Донецкого каменноугольного бассейна.

Люди из бассейна
Полдень, прорывается тонкая снежная сыпь, минус два градуса. На площади Ленина, у памятника вождю рабочего класса — человек шесть. На столике лежат агитки, динамик хрипит революционными песнями, из мегафона раздаются лозунги про "оранжевых фашистов". В глаза прыгает строка из листовки: "Вырожденные недославяне во главе с выродком-тираном, захватившим проклятый Киев".

—Кто вы?

—Александр Цуркан, руководитель "Донецкой республики". Так называется наша общественная организация, которая занимается развитием демократии, культурно-исторического и духовного наследия донецкого края.

—Как вы относитесь к евреям, грузинам, армянам?

—Причем здесь они? Недославянские выродки — это бандеровские холуи. Если б они были славянами, то никогда б не воевали против славян.

—Понятно. Но многие украинцы считают, что Бандера — герой нации!

—Бандера — сволочь редкая! И преступник редкий. А мы — интернационалисты! Мы не сторонники отделения от Украины, но, как народ, мы имеем право на самоопределение. Против Донецкой федеративной республики из шести восточных областей в составе Украины мы не возражаем.

—Какие именно области?

—Донецкая, Днепропетровская, Запорожская, Луганская, Харьковская и Херсонская!..

Хватит. Прощай, республика: смена обстановки. Мы — в помещении общественной приемной Партии регионов; мой собеседник — депутат Донецкого облсовета, "регионал" Игорь Чечасов.

—Да никакого сепаратизма тут нет, — говорит депутат. — И о присоединении к России никогда мыслей не было. Я вообще думаю, что национальная буржуазия Украины сформировалась именно в Донецке. Поговорите с любым бизнесменом: никого не тянет в СССР, никого не тянет в Россию. Донецкие мы по месту жительства. А так — украинцы. Кстати, в Донецкой области электорат менее политизирован, чем на той же Западной Украине и в центральных областях. Потому что у нас люди заняты тяжелой работой. И еще, как бы это пафосно ни звучало, у нас есть патриотизм: мы любим Донбасс.

—Уточним: региональный патриотизм!

—Да, региональный патриотизм. И как бы там среда ни формировала свое отношение, какие бы там ярлыки ни навешивали на жителей Донбасса, мы считаем, что Донбасс — это звучит гордо. Вот говорят, дескать, донецкие оккупировали все. Но мы хотим что-то улучшить! У нас ценят профессионалов в первую очередь. Я не могу сказать, отождествляет ли наше население себя с властью. Поддерживают ее — это да, и большое значение тут имеет личность самого премьера. Но следует помнить, что к власти у народа всегда отношение негативное. Может быть и так — Януковича поддерживают, в огонь и в воду за него, а вот когда разговор заходит о власти — тогда проявляется критичное отношение. Надо поддерживать своих. У нас чувствительно воспринимается принцип "свой-чужой".

Они не пройдут?
Справедливости ради: я был чужеземцем в Донецке, но не поймал ни одного неприязненного взгляда. А в магазинах и кафе встречал ту самую обходительность и предупредительность, которая в последние годы перестала быть свойственна столице: от этого даже сделалось слегка обидно. Но не все так светло. Еще одна встреча, и еще один разговор.

Андрей Толочко, по его словам, формально числится в "Нашей Украине", будучи в политсовете организации Киевского района Донецка. Раньше был в Народном Рухе, живет здесь с рождения, занимается торговым предпринимательством.

—У нас не просто массовая фашизация населения, у нас еще достаточно умные фашисты, которые хорошо разбираются в политике и знают, что и как нужно делать.

—Что вы имеете в виду?

—Фашизм — это, во-первых, когда человек идентифицирует себя с некой общностью, которая "выше" прочих. В примере с Донбассом речь идет не о национальности. Частично тут упор делается на русское православие. Но главным образом нажимают на принадлежность к самой местности. Идея местного патриотизма доводится до абсурда. Здесь есть единство: миллиардер и самый нищий люмпен — представители одной новой общности. А во-вторых — своеобразное понимание демократии. Ведь в Германии фашисты пришли к власти демократическим путем. Реально за них стояла большая часть населения. И далее — причисление к "сверхчеловеку", даже если он роется тут в помойной яме. Возрождение мифов, легенд; если их нет — они создаются. В результате Донбасс гордится всем. Полууголовная гордость была всегда. В СССР это помогало: во Владивостоке тебя встречают в темном углу, и если скажешь, что ты из Донецка, назвав пару улиц и кабаков, в 90% — тебя отпустят.

Андрей Толочко видит опасность фашизации и в том, что, по его убеждению, в Донецком регионе, случись такая возможность, неминуемо проголосовали бы за Путина-президента.

—Откуда такая уверенность?

—Тут сказывается любовь к фюреру. Путин — в какой-то степени олицетворение донецкого характера, как его понимают. Сильный, свой мужик.

—Вы любите Донбасс?

—Безусловно! И я знаю, чем можно гордиться. Я знаю, что Донецкий горсовет одним из первых в стране поднял сине-желтый флаг. А во время путча в 91-м здесь висели плакаты: "Государственному перевороту — гражданскую войну!". Шахтеры собирались взрывать шахты, затапливать их. Вот этим я горжусь. А что касается своеобразной любви к Украине — так здесь вина не Донбасса. Для того, чтобы тут ее полюбили, — нужно, чтобы в стране было то, чем можно гордиться и что можно любить. Чтоб Украину тут полюбили, она должна быть гораздо лучше, чище и порядочней той же России и той же Белоруссии.

География, философия
Теперь — визит в Донецкий национальный университет (ДонНУ). Вверх по ободранной лестнице на пятый этаж, где, окутанная вековой мудростью (которая должна быть универсальной повсеместно), гнездится кафедра философии. Тут недавно отмечали ее сорокалетие и приурочили к юбилею конференцию: ту самую, с которой начата статья, и на которой две сотни ученых обсуждали не что иное, как "идентичность в современном социуме". Примерно переводя на человеческий язык — тут говорилось, каким осознает себя человек, и каким он является.

—Размышлять о каком-то особом характере жителей донецкого региона возможно, но мне не нравится, что сейчас вошло в обиход такое понятие как "донбасская идентичность", — говорит профессор ДонНУ Татьяна Андреева. Она двадцать лет назад окончила МГУ, попала сюда по распределению и полюбила донецкий край. — Ведь когда говорят о том, что характерно для жителей Донбасса, то в первую очередь представляют шахтеров, шахтерскую психологию и болельщиков "Шахтера". Люди приезжали на конференцию и говорили, что воспринимают Донбасс как край рабочих с их трудовой деятельностью. Или как край, откуда родом Ахметов и Янукович.
Но здесь ведь есть и остальное! Когда я навскидку предложила в обычный день позвонить в театр и выяснить, есть ли билеты на спектакль — их не оказалось, они были раскуплены!

При этом профессор отметила: — Вот обычные студенты, с которыми я сталкиваюсь каждый день: никаких сепаратистских настроений у них нет. И среди них очень много таких, кто накрепко связывают себя с Украиной.
Итак, осталось все сказанное интегрировать в мысль. Вот она: восточный край штолен, штреков, шурфов и шахт, где ежедневные обыденные путешествия в сторону центра Земли нередко оканчиваются трагедиями, где производят 25% ВВП и где проживает 10% всего украинского населения — к этому краю можно относиться как угодно, и люди там отыщутся самые разные. Но вот чего этот регион не заслуживает категорически, так это презрительного неприятия.