Амосова, дочь Амосова

— Екатерина Николаевна, ваш отец был величайшим кардиохирургом; вы много времени проводите среди ведущих специалистов в этой области, да и сами — профессор-кардиолог. И, несомненно, знаете, что отличает врачей, лечащих сердце, от их коллег другой специализации.
— Кардиохирурги — особые люди. Их работа чрезвычайно драматична, она требует принятия быстрых решений, напрямую связанных с судьбой, жизнью человека. Я не только дочь кардиохирурга: у меня и муж — хирург, который в неделю делает две-три операции на сердце (кроме других сосудистых и полостных операций). Так что я могу считать себя экспертом в этой области.

— В каком графике работает "средний" кардиохирург?
— Но я-то эксперт по высшему эшелону! (Смеется). Судьба "среднего" кардиохирурга, в общем-то, груст­ная. Это человек, который ассистирует на операциях, длящихся много часов. Стоит, держит крючки, сильно устает, не получает от работы большого удовлетворения. Зато получает стрессы, потому что в драматические минуты оператор "разряжается" на ассистентах. Разумеется, каждый "средний" кардиохирург хочет быть большим кардиохирургом. О последних, на мой взгляд, интереснее говорить. Например, я с большим уважением отношусь к профессору Анатолию Викторовичу Руденко, с которым училась на одном курсе, а после наблюдала за его карьерой: от ординатора до заведующего отделом в Институте сердечно-сосудистой хирургии. Сейчас он — крупнейший оператор по ишемической болезни сердца, самому распространенному заболеванию, требующему кардиохирургического вмешательства. Работа это такая: каждый день — минимум две операции, а иногда — больше; осмотры уже прооперированных больных, консультации для отбора на операции.

— Сколько длится операция на открытом сердце?
— По-разному. Основной этап операции, с накалом эмоций, идет обычно около двух часов. Но ему предшествует подготовка, вскрытие грудной клетки, а после — зашивание. Больные бывают разные по тяжести, и операции, соответственно, разные. Когда хирург приходит домой вечером, ему, как правило, звонят из клиники и докладывают, что с больным. И если его состояние резко ухудшается — вызывают на работу. Ночью, в выходные. Так было с моим отцом, так же и с моим мужем.

— Главные достоинства хорошего кардиохирурга — твердая рука, точный взгляд?
— Голова! Ее я бы поставила на первое место. Голова должна быть умная и решительная.

— Если взять современную медицину со всеми ее достижениями, то как соотносится значение ручной, "ювелирной" работы хирурга и аппаратных методов, техники? Что сейчас важнее?
— Ручная работа осталась. Аппаратные методы — это, в основном, дооперационная диагностика. А в операциях главными остались руки. Никакая машина швы не накладывает, надрезы не делает. Все вручную, под контролем зрения. Если нужно — есть специальные очки с увеличением. В сосудистых операциях используют микрооперационные микроскопы для выполнения швов, но в кардиохирургии под микроскопом, насколько я знаю, не оперируют.

— Сколько времени хирург должен проработать в своей сфере, сколько операций провести, чтобы перестать перед ними нервничать?
— Такой цифры нет. Я помню отца, он волновался до самого конца своей профессиональной карьеры. Буквально дрожал над каждым пациентом. И "достало" его, побудило уйти из профессии вовсе не то, что он хуже стал оперировать. А то, что он не мог больше переносить несчастья. Сейчас летальность кардиохирургических операций меньше, потому что развиваются технологии лечения. Прежде она была выше.

— Можно ли оценить вероятность смертельного исхода при операции на сердце?
— Очень многое зависит от вида операции и от степени запущенности болезни. Никаких ориентировочных цифр я дать не могу. Но, скажем, летальность операций на открытом сердце при ишемической болезни сейчас — 1-2%. А лет двадцать назад была больше 10%.

— Насколько значим субъективный взгляд специалиста, его пристрастие к той или иной школе? Или сейчас все унифицировано?
— Создаются стандарты лечения больных, есть международные рекомендации, но все ситуации предусмотреть нельзя. Всегда остается люфт для принятия решения. Учитывается и желание больного. Например, многим больным ишемической болезнью можно выполнить два варианта вмешательства: либо поставить 4-5 стентов, либо — сделать операцию на открытом сердце. Жестких показаний мало. Есть пациенты, которые говорят — ставьте мне десять проволочных стентов, но я не хочу, чтоб мне разрезали грудную клетку. На мой взгляд — это неразумное решение, потому что превращать три крупных сосуда в сплошное железо со стыками означает повышать риск тромбоза впоследствии.

— Постарайтесь объективно оценить уровень наших специалистов по сравнению с заграничными коллегами.
— Результат операции не зависит только от кардиохирурга. Не менее важны усилия анестезиолога, реаниматолога, функционалистов, занимающихся дооперационным обследованием и послеоперационным ведением, от снабжения медикаментами. Вот на Западе одна сестра ведет двух больных, и работают они не больше 8 часов в день. У нас это соотношение значительно больше, а на реанимационного больного выделяется три с чем-то гривны в день. Ну а со специалистами высокой квалификации у нас проблем нет.

— Какие заблуждения существуют у пациентов относительно кардио­хирургии?
— Многие думают, что она радикально решает проблемы. Но она лишь улучшает качество жизни больных с ишемической, коронарной болезнью сердца. В реальности — продлевает жизнь только половине больных. Инфаркт миокарда хирургия у больных ишемической болезнью сердца не предотвращает — это доказано.

— Что нужно делать, чтобы не оказаться на хирургическом столе?
— Тут многое зависит от самого человека: главные факторы сердечно-сосудистого риска — это курение, ожирение, повышенный уровень холестерина, который тесно связан с лишним весом и малоподвижным образом жизни, повышенное артериальное давление, сахарный диабет.

— А "фактор нервов"? Волнение?
— Имеет гораздо меньшее значение. Инфаркт редко возникает на стрессе. Умеренное потребление алкоголя также не является фактором риска. Сухое красное вино в количестве 200 г. в день для мужчин и 150 г. для женщин предупреждает инфаркт и, можно сказать, продлевает жизнь.