Избранник

— Роман Гургенович, найти вас становится все сложнее: то вы в Киеве, то в Москве, Риме или Париже. Оставила ли Европа отпечаток на вашей кавказской натуре? Можно ли теперь называть вас "западником" — щедро раздающим чаевые, с дежурной улыбкой?
— Нет, я абсолютно кавказский человек. В отличие от западных людей, редко фальшивлю и говорю неправду. Чаевые оставляю, но это ведь не часть западной культуры. А, скорее, кавказская привычка и часть рыночной экономики и порожденных ею нравов. Улыбаюсь только тогда, когда ощущаю улыбку в душе.

— Вы мудрый человек, который повидал мир и знает силу кино. Может ли это искусство объединить украинцев? Существует же миф, что кинематограф укрепил национальное самосознание американцев.
— Вряд ли кино способно объединить нацию. Но оно может заставить людей чего-то стыдиться, а чем-то гордиться. Во многом благодаря голливудскому кино, которое завоевало планету, американцы гордятся своей страной. Любой мексиканец, который пересек границу Штатов нелегально, мечтает стать американцем. Так в свое время было в Римской империи: "Я есть римский гражданин", — не без фанаберии говорили в Вечном городе.

К сожалению, в числе наших реалий — отсутствие монолитности нации. Возникла она, когда несколько лет назад определенный круг людей, обеспокоенных своим политическим будущим, преднамеренно впрыснул в общество искусственный вирус конфликта между западной и восточной Украиной. Вторая ошибка была совершена в 1991 г., когда начали экстренную украинизацию. Эта политика не понравилась взрослым и пожилым людям, которых трудно было бы переучивать. Тогда, 15 лет назад, нужно было предупредить, что все школы с первого класса будут украинскими, пока не трогая тех, кто уже учится со второго класса будь то на русском или каком-либо другом. Если б тогда это приняли, все пятнадцатилетние украинцы сейчас блестяще владели бы родным языком. Сейчас этот момент, как мне кажется, упущен. И я не знаю, что нас может сделать монолитными. Возможно, чей-то яркий пример или внешний враг, война. Кинематограф тут бессилен. Он может повысить показатель самоуважения народа, но не исцелить рубец раскола, в который методично ссыпают пуды соли.

— Кому, на ваш взгляд, выгодна отмена закона об обязательном дубляже иностранных фильмов на украинский язык?
— Уверен, этого добились прокатчики. Заплатили деньги и пролоббировали свою идею, хотя это со всех точек зрения нонсенс. Во Франции, например, 4 из 10 иностранных фильмов идут на языке оригинала с французскими субтитрами, а 6 — проходят процедуру полного дубляжа. Это оптимальная формула, которую нам нужно перенять.

— Должен ли кинематограф быть составной частью информационной государственной политики?
— Конечно. Кинематограф — наиболее проникающая в общество информационная струя. Даже более мощная, чем телевидение, отражающее (по большей части) повседневные, бытовые вещи, ситуации и положения. Кинематографу доступны более тонкие материи: хорошие фильмы проникают в самое сердце людей. Еще Ленин примерно говорил так: кино — важное средство создания достойного имиджа государства в мире и пропагандистской работы в целом. Но, как видите, наверху сейчас это никого не интересует. У нас все еще нет хороших фильмов, способных привлечь внимание людей. Чтобы заинтересовать инвесторов, нужен, скорее всего, блокбастер вроде "Ночного дозора". Но пока что мы с нашим кино находимся на перепутье. И в ближайшей перспективе я не вижу ни единой возможности с него сдвинуться.

— Какие фильмы сейчас необходимы нашей стране?
— В России на аналогичный вопрос ответили по-своему: снимают фильмы о Столыпине, о Колчаке. Нам же, как мне кажется, нужно делать фильмы, интересные не только украинцам. Не секрет, что нынешнее украинское кино не едет дальше хутора Михайловского. А надо добиться того, чтобы оно стало интересно многим. Знаете, есть такая общая черта у армян и украинцев — они всегда отчего-то имеют "сумний вигляд". Взгляните хотя бы на портреты вечно угрюмого Тараса Шевченко. Хотя мы знаем, что он в жизни был весьма разный. Но выбрано именно такое портретирование. Или вчитайтесь в творчество других украинских классиков литературы. Оно пропитано скорбью о гибнущей под игом империи "неньке-Украине". Но миру не интересны плаксивые истории о неудачах нации. Миру интересно, как эта нация умеет смеяться!

— Быть может, кинопроизводство может спасти евроинтеграция Украины?
— Да, это хорошая цель для нашей страны. Достаточно отъехать от Киева на 50 км и зайти в придорожный туалет, чтобы понять, насколько мы далеки от Европы. Кроме того, в Евросоюзе есть особая структура, связанная с кино. Членство в ней обеспечивается одноразовым взносом государства — в размере около 500 тыс. то ли евро, то ли долларов. Она дает возможность создавать кино на условиях копродукции с последующим обеспечением трансляций продукта на территориях стран-производителей. Таким образом, Украина уже сейчас (даже не пребывая в ЕС) может совместно с другими странами Европы производить кино, перенимать опыт кинематографистов, обеспечить работой собственные кадры. А кроме того, иметь все льготы, касающиеся кинопроката, которые действуют на территории ЕС. Но эти 500 тыс., мизерные в масштабах государства деньги, никто не может или не хочет найти! А ведь это элементарно — обратиться, например, за помощью к одному из украинских олигархов и пообещать ему некоторые льготы взамен. Посмотрите, сколько фильмов сейчас снимается в России. Кинокарусель закрутилась по той причине, что 70% денег на блокбастеры тратит телевидение: ОРТ, РТР. Когда я предложил подобную схему здесь, ее никто не воспринял, хотя и в Украине, и в России каналами владеют известные всем люди. Мне ответили, вы ведь знаете, кто у нас владеет каналами. А мне все равно, кто. Получается, что российские государственные мужи и олигархи имеют более высокий уровень национального самосознания. И понимают, что кино — это и деньги и бизнес. И в отличие от многих других бизнесов — почти чистые деньги.

— Вы обмолвились, что для нашего кинематографа важны кассовые ленты. Вы готовы их снимать?
— Этого я не умею. Признаюсь, не стыдясь. Но могу посоветовать людей, которые умеют: Олеся Санина, например. Не так давно я ему предложил снять, пожалуй, единственно возможный на сегодняшний день блокбастер — о Захаре Беркуте. Я даже в данном случае выступил бы и как продюсер.

— Что нужно подправить в украинском законодательстве, чтобы наше кинопроизводство ожило, а прокат стал приносить прибыль?
— Наше кинопроизводсто душит НДС. Россия еще восемь лет назад приняла закон о его отмене. Мы должны последовать ее примеру. Второй шаг: нужно заинтересовать телевидение как потенциального инвестора. В Европе, если у продюсера нет контракта с телеканалами, он может и не начинать работу. Третье: для того, чтобы прокатное кино стало давать прибыль, нужно массово строить в стране мультиплексы — кинотеатры с тремя-четырьмя кинозалами. Кто-то подсчитал: в России нужно 2500 таких кинотеатров, чтобы прокат имел коммерческий смысл. Поделим на три и получим цифру для Украины: 700 классных кинотеатров (сейчас в Украине открыто 230 современных кинозалов — Фокус).

— Сколько, по вашим расчетам, необходимо средств для такого взрывоподобного старта отечественного кинематографа?
— Четыре года назад Путин инвестировал в российский кинематограф $150 млн., и это еще одна причина, объясняющая его подъем. Давайте опять поделим эту сумму на три. Нам нужно хотя бы $50 млн.! А вы знаете, сколько дает на кино украинское государство? 50 млн. грн. в год. Впрочем, и их-то не дают, а только обещают. Есть еще одна проблема. Меня терзает сомнение, что у нас недостаточное количество авторитетов в мире кино (не менее хотя бы десяти), чтобы таким напалмом, громким обращением попросить у власти денег. Так случилось, что вся украинская кинематографическая элита в свое время перекочевала в Москву. Путин дал денег, потому что ему принесли прошение с подписями 50 авторитетных в мире кино людей, на творчестве которых воспитывалось не одно поколение. Но государство, в таком случае, может дать шанс молодым — хотя бы двадцати из сотен — и позволить им снять по одной картине за два года. Не важно, что 80% фильмов не будут увенчаны фестивальными лаврами и коммерческим прокатом. Оставшиеся 20% дадут нам понимание того, кто идет на смену мэтрам. Лично у меня после этого появится ясность: кому стоит помогать, кого нужно проталкивать, чтобы наше кино имело будущее.

— Как-то вы сказали невероятное: "Мне скучно в кино, потому что я понял свой потолок еще в 1978 году". Должно быть, вы святой человек?
— Во всяком случае, я всегда искренне радуюсь удачам своих товарищей. Как сказала Марина Неелова на моем юбилее: "У Ромы такая форма извращения — он радуется успехам своих друзей". Мне это доставляет удовольствие, хотя обычно всем хочется, чтобы у друзей было хорошо, но чуть хуже, чем у тебя. В отличие от многих, я не свечусь в собственных фильмах, потому что не уверен, что так уж интересен зрителям. И не иду преподавать, потому что считаю, что это особое призвание. Не считаю, что я очень образованный человек, потому что в последние 15 лет читаю все меньше, а это нехорошо. Кроме того, я иногда позволяю людям использовать себя. Но самый мой главный недостаток — лень. Если мне не интересно, я умираю от скуки, если интересно — оживаю, пою, насвистываю и так далее. К сожалению, нынче все меньше интересных для меня мгновений… И, наконец, последний мой недостаток: хоть я и не владею устным украинским языком, однако, как наркоман, пристрастился к нашей скандальной, грязной и мерзкой политике. Это просто мания какая-то! Мне жена говорит: "Рома, ты уже пять часов смотришь этот идиотизм". А я не могу от него оторваться! Еще в апреле прошлого года я говорил: партия власти должна обязательно соединиться с Партией регионов, если они думают о единой Украине. Это был бы компромисс государственных мужей. А БЮТ должна была бы, как я тогда и сказал, уйти в оппозицию — блок будет в ней прекрасно смотреться благодаря железному характеру своего руководителя.

— Раз уж мы заговорили о политике: как вы оцениваете деятельность на посту Президента Виктора Ющенко?
— Знаете, сейчас не шибко любят Ющенко. Но я пока на его стороне. Я считаю, что он человек компромисса. Человек, который столько пережил и не сломался, достоин уважения. Что бы ни делал Ющенко — он Президент. Он власть имеет, и я на его стороне. Думаю, что этот спор — достойный ли Президент Виктор Андреевич Ющенко — сможет рассудить только история.

— Какой самый главный итог 2006 г. для вас? На что надеетесь в будущем?
— Ничего не сделал особенного, но рад, что сумел вернуть своего сына из Франции. Он двенадцать с половиной лет жил там и очень отдалился от семьи, а это неприятно каждому отцу. Бизнес его там остался, но живет он здесь. Откровенно говоря, особой радости 2006 год мне не принес. Очень хотел бы, чтобы в этом году Украина начала путь, который приведет к монолитному обществу, в котором не стыдно будет жить нашим детям. В свои 65 лет у меня есть, пожалуй, все необходимое. Остается переживать за своих детей, внуков и, конечно, государство.