Цена ценностей. Современное искусство становится способом заработка

Когда степень влиятельности людей в сфере искусства определяется платежеспособностью (коллекционер), умением продавать (галерист/дилер) или коммерческой успешностью произведений (художник), это первый признак того, что культурный уровень общества, где такой подход возможен, очень далек от нормы.

В Украине эта тенденция вылилась в засилье яркого, вызывающего "аукционного" искусства. Преимущественно живописи — самого ходового товара на художественном рынке, которым пестрят все местные галереи и выставочные залы, потакая непритязательному вкусу своего потребителя. Безусловно, нельзя отказывать никому в праве украсить стену над диваном так, как ему хочется, не спрашивая на то разрешения критиков. Но когда факт купли-продажи становится главным критерием успешности, а художники чаще поздравляют друг друга с успешным исходом торгов, чем с открытием серьезных музейных проектов, — это тревожный симптом. Так, например, рекордная продажа работы Анатолия Криволапа на аукционе Phillips De Pury & Co в октябре прошлого года обсуждалась отечественной художественной средой гораздо активнее, чем прошлогодняя же персональная выставка украинца Бориса Михайлова в Нью-Йоркском музее современного искусства МоМА, о которой мечтает любой из ныне живущих художников. Стоит признать, что подмена ценности искусства его стоимостью стала привычной уже не только на бытовом, но и на профессиональном уровне.

Когда факт купли-продажи становится главным критерием успешности, а художники чаще поздравляют друг другас успешным исходом торгов, чем с открытием серьезных музейных проектов, – это тревожный симптом

Когда арт сводится к бизнесу, художественное дарование и социальные функции искусства отступают перед другим талантом — талантом продавца. Маркетинговый гений от искусства Дэмиен Херст как-то отметил, что произведение стоит ровно столько, сколько за него готовы платить. И был прав. Вот только цена не тождественна ценности, и господину Херсту это также известно лучше других. Он уже был самым дорогим художником современности, когда его работы отказался покупать целый ряд музеев. Не то что покупать — даже брать в дар у галериста Чарльза Саатчи, решившего избавиться от залежавшегося товара. К слову, примерно в это же время одна из самых бездарных серий в истории живописи, принадлежащая кисти вышеупомянутого мастера, была приобретена в коллекцию киевского PinchukArtCentre.

В силу многих обстоятельств, в том числе и из-за недостатка образования в сфере искусства, украинцы воспринимают современную художественную практику как зону свободной торговли с потрясающей экономической эффективностью. В то время как ее суть и содержание и вовсе выбывают за рамки общественного обсуждения. В результате мы теряем важную функцию искусства — социальную, то есть способность влиять на нашу повседневность, преобразовывая ее.
Вопреки распространенным представлениям, суть современного искусства совсем не сводится к созданию впечатляющих инсталляций или красочному декорированию поверхностей. Оно было и остается важнейшим социальным механизмом, который провоцирует человека мыслить, выносить и обсуждать в публичном поле существующие в обществе проблемы. К сожалению, украинская ситуация пока еще очень далека от взвешенной и цивилизованной реализации такого подхода. Это довольно красноречиво продемонстрировал недавний скандал вокруг проекта "Украинское тело" в Центре визуальной культуры при НаУКМА. Ректор академии Сергей Квит, рефлекторно среагировав на экспонируемые изображения, даже не пытаясь проникнуть в их содержание, предпочел закрыть выставку, а вместе с ней и глаза на проблемы, которые та поднимала.

Выставка, к слову, критиковала репрессивные действия власти по отношению к гражданам, в том числе и те, которые предпринял господин Квит, совершив акт цензуры.

Принимая во внимание международный общественный резонанс (на днях за украинских художников вступился известный европейский куратор Девид Элиот), степень влиятельности участников выставки очевидна. Но при этом у нее нет рыночного эквивалента, а значит, в украинских реалиях она не сможет быть зафиксирована в общественном сознании. И вот тут возникает другой вопрос: какой прок быть влиятельным украинцем в сфере искусства, если то искусство, которое посредством рыночных механизмов в Украине сегодня манифестирует свою влиятельность, само не в состоянии на что-либо повлиять?

Ольга Балашова, преподаватель кафедры теории и истории искусства Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры