Хотели и убили

После трагедии в Константиновке, когда бронированный вездеход с нашими военными совершил наезд на женщину с детьми, в соцсети появились рассказы о том, что украинцы якобы вели прицельный огонь по людям. Смерть маленькой девочки под железными гусеницами кому-то показалась недостаточной для описания "зверств украинской военщины", понадобились более сильные краски. И, главное, злой умысел.

Похожая реакция была и 2 мая прошлого года в случае с пожаром в Одессе. Десятки погибших людей, мрак и ужас, но самого по себе этого ужаса оказалось мало, многим с той стороны было очень важно усмотреть умышленное сожжение политических оппонентов — "Хатынь". Ведь это позволило бы видеть в "майдаунах" чудовищ, существование которых не имеет оправданий. Путин, бей!

И за благородным негодованием ощутимо улавливаются нотки радости. Да-да, радости, торжества. Подтвердилась своя правота. А на фоне зверей-врагов обличитель выглядит вдвойне человеком. Ни с чего, безо всяких заслуг, просто по факту сопоставления.

Любая такая история — она и о нас тоже. Жертвы обстрелов Волновахи, Мариуполя, терактов в Харькове и других эпизодов для нас такие же свидетельства бесчеловечности противника. Иногда — несомненные, как в случае с терактами, но нередко мы приписываем врагу намерения, которых у него изначально не было. И словно рады возможности разоблачить.

Одна из первых страшных историй произошла в ночь с 8 на 9 мая в Луганской области, когда была расстреляна семья Бурыхиных из Антрацита. Помните? Глава семьи, небедный человек, захватил немалые средства, посадил жену и дочь в две машины, и они выехали из города. На блокпосту решили не останавливаться, боясь ограбления. О машинах, проскочивших блокпост, сепаратисты сообщили вперед по трассе, и их просто расстреляли. Родители погибли, десятилетняя дочь была тяжело ранена. Наши спецслужбы тогда перехватили и записали переговоры между блокпостами, а потом обнародовали эту запись. Сепаратисты, рассказывая о случившемся, не могли скрыть своего потрясения произошедшим. Они явно не желали такого исхода. Многие ли тогда обратили внимание на их реакцию? Важно было, что убийцы.

Конечно, война вытаскивает из людей мерзость и выталкивает на поверхность множество откровенно мерзких особей, хотя нередко за мерзость мы принимаем обычное отсутствие ума. Глупые, в отличие от мерзких, не способны на преступления, но языком плещут почище записного живодера, и этот плеск тиражируется социальными сетями и ублюдочными СМИ, подливая масла в огонь взаимной ненависти. Просто нам иногда лень различать глупых и мерзких. Но чаще мы по обе стороны войны имеем дело с обыкновенными людьми, совсем не счастливыми от необходимости убивать и от вероятности быть убитыми. Именно понимание того, что с той стороны люди, со всеми их слабостями, такие, как мы, — позволяет выигрывать войну, используя эти слабости.

Просто не нужно приписывать противнику лишнего, тем самым умаляя себя. Эта война, как любая война, ставит ребром вопрос о человечности. Не растеряем — выиграем. А победим, растеряв, — чем это будет отличаться от проигрыша?

Война с внутренним зверем — главная.