Реабилитация Майдана. Как армянский протест заслужил российской похвалы

Участники ереванских акций протеста упорно отказывались называть то, что происходило у них, Майданом. Майдан не нравится, он пугает россиян, казахов, армян. Украинцев такое отношение нередко задевает, обижает, кому-то видится в этом слабость и даже трусость бывших соседей по советскому лагерному бараку.

Между тем меньше всего Майдан нравится как раз участникам тех событий, гораздо меньше, например, чем Владимиру Путину, который использовал его как повод для нападения на Украину. Тогда погибли наши друзья, близкие и родные, что тут может нравиться? Нет ничего хорошего в том, что понадобилось выходить на улицы и долго с них не уходить, под холодным дождем и в собачий мороз, в ожидании штурма и при штурмах. Эта история точно не про радость и удовольствия. Упоение в бою — штука, конечно, известная, но к черту бой, если можно без него обойтись. Просто тогда нельзя было обойтись. Нам нельзя.

Украинская власть тоже, очевидно, иначе не могла, к тому же к подавлению протеста ее активно подталкивала Россия. Из Москвы на гостомельский аэродром доставлялись спецсредства, в Киеве торчали специалисты-советники из ФСБ. И уже когда все подходило к развязке, российский представитель на переговорах о мирном урегулировании Владимир Лукин появился в украинской столице значительно позже своих коллег из Польши, Франции и Германии и заключительный документ подписывать не стал. Какой мир, если у них уже все было готово к войне?

А вот армянские массовые акции, которые привели к отставке премьера Сержа Саргсяна, стали напоминанием, что уличные протесты, бывает, приводят к результату без крови, хотя стычек с полицией и арестов в Ереване хватало. В 2004 году у нас ведь тоже было оранжевое настроение, которое так и не решились омрачить силовым разгоном.

Армянский случай тем более показателен, что произошел в стране, привязанной к России едва ли не крепче, чем иные российские области. В экономике и военных делах эта зависимость практически стопроцентная. Но если путиноподданные в массе боятся протестов едва не больше, чем сам Путин, в Армении традиции безропотной терпеливости и почитания власти не привились. К демократии тамошние порядки имеют, конечно, очень непрямое отношение, иначе бы Серж Саргсян не пересаживался по многу раз из кресла в кресло и сотни тысяч жителей трехмиллионной страны не выходили бы регулярно на улицы столицы, обуянные гневом. Три года назад, например, проходил"электрический Майдан", когда принадлежащая России компания-монополист решила поднять тарифы на электроэнергию на 50%. Тогда протесты понемногу сошли на нет, но и ценовой удар властям пришлось смягчить. Так что армянам не привыкать к организованному возмущению произволом.

То, что Армении от России в нынешних обстоятельствах никуда не деться, а их "зеленые человечки" давно стали частью местного ландшафта, населяя огромную базу в Гюмри и охраняя турецкую границу, сняло значительную часть опасений Кремля по поводу ереванского бунта. Подвисшая система российской пропаганды перезагрузилась после умалчивания тамошних событий и даже стала выражать поддержку победе армянского народа в борьбе за демократию. Что тут непонятного: если не против Путина, то можно. Так армянский "Не-Майдан" заслужил похвалы на российском телевидении, возможно, у кого-то из зрителей вызвав острый когнитивный диссонанс. И в этом тоже большая победа армянской оппозиции, хотя она совсем не оппозиционна России.

У Майданов, даже тех, которые суеверно отказываются себя так называть, есть один критический момент: когда люди, которые почувствовали и продемонстрировали себе и миру огромную силу солидарного гражданского взаимодействия, должны найти в себе силы на повседневное гражданское участие и качественную переделку политических устоев. Иначе все вернется на круги своя, и уже следующий массовый протест будет развиваться по более крутой траектории. Это тот опыт, которым наш Майдан может и должен поделиться с победным "Не-Майданом", случившимся в Ереване. По российскому телевидению такого не расскажут.