От полония к плутонию через мельдоний. Почему Путин заистерил

Путинский законопроект об отказе утилизировать оружейный плутоний, пока лужайку перед Белым домом не засадят репой, вызвал множество толков. Так в дипломатическом мире не делают. Таких трюков не позволяли себе в отношениях с американскими империалистами и лидерами загнивающего капитализма даже твердокаменные сталинисты. Единственные, кто срывается на непротокольный фальцет, это северные корейцы. Но с тех что взять, им постоянно кушать хочется. Россия пока более-менее сыта, хотя делает все, чтобы менее, чем более. Какого же рожна?

У Андре Моруа есть рассказ "Рождение знаменитости". Неудачливый художник-реалист с подсказки друга начинает малевать всякую хрень, а на расспросы отвечает, глубокомысленно пуская из трубки густое облако дыма: "А вы видели когда-нибудь, как течет река?" Это принесло ему большой успех, но хрень от этого не перестала быть хренью. За позами Владимира Путина не стоит ничего, кроме простого и уже которого сигнала Западу: с Россией нельзя иметь цивилизованных отношений. Она успела высморкаться во все занавески, предварительно их оборвав, но ответная реакция лишь вызвала у нее желание совершить еще один жест, на этот раз предельно неприличный.

Нельзя сказать, что абсурдная идея дяди самых бесчестных правил заставить себя уважать совсем не работала. Дяде с рук сошли демонстративное убийство в Лондоне Александра Литвиненко и война в Грузии — достаточные основания считать Запад болтливыми слабаками. Аннексия Крыма и война в Донбассе под хихиканье "нас там нет" тоже шли просто замечательно, если бы не чертов "Бук": пришлось попрощаться с Большой восьмеркой, но в этом же есть своя крутизна — не теряться среди прочих равных, а отдельно противостоять. И Сирия понадобилась не для того, чтобы помогать длинношеему Асаду по кличке Жираф, а чтобы застолбить это отдельное стояние, вызвать Вашингтон к разговору тет-а-тет о судьбах мира. И ведь почти получилось. По крайней мере так в Кремле казалось.

Еще в июне на Петербургском экономическом форуме Николя Саркози растекался в комплиментах: дескать, лидерство президента России Владимира Путина поможет урегулировать сирийский кризис. Что же касается Украины, "я думаю, что нужно снять санкции, у нас достаточно проблем. Самый сильный должен протянуть руку первым. Самый сильный — это Путин". Можно только представить, с каким самодовольством и презрением выслушивал хозяин России эти речи бывшего президента и нынешнего кандидата в президенты одной из ключевых стран "старой" Европы. Между прочим, с шансами, заметно выше нулевых.

Всеядное политическое нутро Запада, возможно, и переварило бы такую Россию, и не с такими продуктами жизнедеятельности там приходилось иметь дело, руки жать и улыбаться, но правовая система стала интенсивно отплевываться. Допинговые дела похоронили гордость Путина — сочинскую Олимпиаду, а международная следственная комиссия холодно и неуклонно преследует убийц рейса MH17. Началось ооновское расследование разгрома 19 сентября гуманитарного конвоя ООН и Красного Полумесяца под Алеппо: по всем признакам международного права — военное преступление. Один из высокопоставленных российских военных еще и указал на виновную сторону, гордо заявив, что сирийская авиация не умеет летать в темное время суток: удар был нанесен около восьми вечера.

В ситуации, когда новость о том, что Путин лжец и убийца, перестала быть новостью, интерес представляет лишь вопрос, насколько он и выстроенный им по своему подобию режим опасны. Ему-то самому точно хочется казаться опасным и непредсказуемым: "Не подходите, я припадочный!" Отсюда и пугалки с плутонием: что для западного обывателя может быть страшнее начинки для боеголовок?

Пока очевидно, что наибольшую опасность Владимир Путин представляет для самой России, надолго загоняя ее в исторический тупик. Но Запад чрезвычайно не любит непредсказуемости и угроз. Даже если угрозы, исходящие от Кремля, большей частью умозрительные, на их купирование сил и средств жалеть не станут. Истерично раздирая на груди рубаху, путинский режим лишь заставляет санитаров привлекать дополнительную помощь, готовить сильнодействующие средства и быстрее шевелиться.