Черный октябрь

Через Интернет слежу за событиями в Киеве и вдруг, как обухом по голове, читаю на экране монитора мнение одного рядового жителя Украины: "Много трупов не будет…". И у меня перед глазами возникают московские улочки возле Белого дома 4 октября 1993 г. и лежащие на асфальте мертвые люди… Неужели ситуация зашла так далеко и на Украине произойдет то же самое?

Хроника событий

Возразят, что ничего страшного произойти не может, Украина – не Россия. Вот именно! Если в октябре 1993 г. выстрелы гремели только в центре столицы, ведь Ельцин и исполнительная власть держали в своих руках все рычаги управления страной, то в Украине сейчас не так. Украина расколота почти пополам, расколота не только власть, расколото население, расколота сама украинская нация. Власть расколота, в том числе и исполнительная. Как бы кто ни относился к территориальному разделению Украины, сегодня это объективная реальность.

Несомненно, в случае возникновения серьезного конфликта процесс деления Украины становится необратимым. Это приведет неизбежно к вовлечению в него третьих стран, в первую очередь западных, поскольку в конфликте на Украине будет решаться отнюдь не судьба Украины, а судьба России. Причем при любом исходе событий Запад будет всегда на стороне Ющенко. Ведь если Запад сумеет реализовать свои стратегические планы, включить Украину в европейские структуры, в том числе военные, это будет означать дальнейшее ослабление России, поскольку Россия с соседней враждебной Украиной – это не Россия. Ведь XXI век – век борьбы за контроль над российскими сырьевыми ресурсами. Именно российское сырье – главный приз столетия, и поэтому за обладание им уже началась ожесточенная борьба. При таких обстоятельствах Россия оказывается в условиях надвигающейся катастрофы, и именно поэтому неизбежно втягивание ее в сражение за Украину. А что это означает, я думаю, понятно всем.

* * *
События октября 1993-го в Москве Виктор Алкснис описывает в своем виртуальном дневнике v-alksnis2.livejournal.com:

...В разных концах Москвы собирали небольшие митинги, строили баррикады, чтобы растащить силы МВД в разные стороны. А резервы-то у них ограничены. Солдат, простоявший сутки на дежурстве в оцеплении, бывал психологически деморализован общением с народом, его надо было срочно сменять. Поэтому я повел людей на центральный перекресток с целью перекрыть движение. Остановили несколько троллейбусов. Поразительно, что никто из пассажиров не возмущался. Все выходили абсолютно спокойно и даже присоединялись к нам. И тут совершенно неожиданно из-за троллейбуса появился ОМОН. По инструкции, прежде чем применять силу, им положено выстроиться, постучать дубинками по щитам, чтобы дать возможность людям разойтись мирно. А эти выскочили из-за троллейбусов (которые как раз стояли один за другим и перегораживали вид на улицу, откуда появились правоохранители) — и пошли метелить. Люди закричали, кинулись в метро. Вижу, омоновец бьет женщину. Я только успел крикнуть: "Что ты делаешь!", заметить боковым зрением мелькнувшую тень и, получив удар по голове, оглушенный упал на асфальт. После этого били еще, сломали руку, все ребра и спина в синяках от дубинок. Но я уже был без сознания.

Несколько дней я ходил по баррикадам. Был на баррикадах Верховного Совета, потом шел на ту сторону, где стояло оцепление ОМОНа и МВД. Наши узнавали сразу. По ночам приглашали к костру, наливали чаю… Я в армии был достаточно критично настроен к политработникам, а тут убедился, насколько людям необходимо слово. Пусть не всегда абсолютную правду, но как им нужно, чтобы кто-то к ним пришел, что-то рассказал!

Что сказать о людях на баррикадах? Это святые. Особенно женщины. Подумать только, мужику и то тяжело, а тут женщина, осенней ночью, на баррикаде… Все эти разговоры о пьяных у Белого дома — ложь. Ясно, выпивали, чтобы согреться. Но напиться до безобразия, до скотского состояния — такого не было никогда! Мы сидели у костров, пели песни. Тяжело сейчас вспоминать, как я убеждал этих людей, что никто в них стрелять не будет. Да, была у меня иллюзия, что все обойдется. В худшем случае с ОМОНом на кулачках поборемся, но стрелять в народ, тем более безоружный, власть не посмеет. На одной из баррикад, которая стояла на Кривом мосту, офицер запаса из Воронежа, приехавший защищать Белый дом, просил меня:

— Пойдите в штаб, убедите дать нам оружие. Что ж мы здесь стоим с камнями и бутылками!

— Не надо, — прошу я его, — зачем вам оружие? Поймите, кругом снайперы. Если у вас появится оружие, тем более по вам будут стрелять!

Может быть, я виноват перед этими людьми, потому что, когда утром четвертого октября их палатки начали расстреливать в упор, они так и погибли в уверенности, что им ничто не грозит...