Как человек-фантом спасает лицо старого Киева

Пейзажная аллея, откуда открывается панорама киевского Подола, перекрыта зеленым строительным забором. Экскаватор роет котлован, кран сносит гаражные боксы. Так выглядела Пейзажка пять лет назад. На этом месте должен был вырасти элитный жилой дом. Киевляне брали стройку штурмом. Пока одни валили забор, другие доказывали в суде, что строить здесь нельзя. В итоге аллея была признана памятником природы, котлован засыпали. Вместо него на этом месте появился детский парк со сказочными котами.

В "Википедии" можно прочитать о том, что сквер обустроил известный киевский скульптор Константин Скритуцкий. Затея обошлась в миллион гривен, из них 150 тысяч собрали жители окрестных домов, остальное дали спонсоры. Слева от скульптуры Маленького принца на Пейзажке к камню привинчена медная табличка. На ней перечислены фамилии тех, благодаря кому создан парк: активисты, скульптор, юрист и прораб. Но если спросить у этих людей, чья роль в создании парка главная, они скажут: Владимира Колинько. На табличке такого имени нет.

Линия обороны
Пейзажка — не просто красивое место, откуда открывается панорама Подола. Это последний рубеж обороны верхнего города. Аллея вьется по краю бывшего фортификационного вала. Именно здесь жители древнего Киева стояли насмерть.

Дух борьбы тут витает и сейчас. И дет­ская площадка тоже не просто детская площадка, а оборонительные сооружения, возведенные в наивной надежде на то, что очередной экскаваторщик не посмеет наехать на сказочных котов, Маленького принца и трубача-ангела.
Чтобы узнать, как все начиналось, звоню одному из ветеранов войны за Пейзажку.
— Встречаемся возле Алисы, — слышу сиплый муж­ской голос в трубке. — Когда успеете?
Уже через пять минут Владимир Пряхин ждет меня возле скульптурной композиции "Алиса в стране чудес".

Владимир защищал Пейзажку от застройщиков. Мужчина сурового вида в теплой флисовой кофте и спортивных штанах. Я прошу его рассказать о Колинько и о том, как создавали сквер с котами. Но Владимир предпочитает говорить о протесте.

Он вспоминает, как на борьбу с чиновниками вышли активисты, местные жители и юристы. Общими усилиями они отсудили участок, но что с ним делать дальше — не знали. Тогда на Пейзажке появился Колинько с идеей ландшафтного парка. Он же пригласил скульптора Константина Скритуцкого и частично оплатил этот проект.

Каждый вечер бунтари собирались в квартире Пряхина на Большой Житомирской и обсуждали стратегию войны за Пейзажку. Мужчина показывает на окна в зеленом пятиэтажном доме с цифрами 1903 на барельефе.

— Тут все и происходило. Приходили активисты "Збережи старий Київ", Колинько со Скритуцким. Чтобы застолбить отвоеванное место, решили строить сквер. Скульптуры лепили тоже, можно сказать, у меня дома. Я спустил с балкона шланг и подавал воду, а рабочие мешали раствор.
Юридически сквера до сих пор не существует. Он не значится на балансе какого-нибудь из коммунальных предприятий. Все расходы по благоустройству Колинько взял на себя. С сотрудниками "Зеленстроя" договорился об уходе за растениями, нанял дворника, раз в год ремонтирует скульптуры, следит за деревьями.

— Возьмем, к примеру, этот фонтанчик с зебрами, — Владимир подводит меня к одной из скульптур — двум обнимающимся парнокопытным. — Насос внутри животных качает воду. Фонтан постоянно нужно чистить. Кто руки в нем помоет, кто искупается, кто мусор набросает. То птичку от стены с котами оторвут, то дудочку у ангела сопрут. Приходят люди от Колинько и ухаживают.

С видом хозяина Владимир водит меня между "экспонатами" на Пейзажке. Я прошу его рассказать о странном меценате и о том, зачем ему понадобилось содержать городской парк.
— Пусть Колинько расколется. Мы все время пытаемся объяснить за него, но у нас плохо получается.

Среди тех, кто валил строительный забор, был и активист общественной организации "Национальный экологический центр Украины" Алексей Василюк.

Молодой человек с длинными волосами в растянутом свитере сидит на столе, свесив ноги. Мы разговариваем в небольшом кабинете Института зоологии. По коридору вальяжно разгуливает трехцветная кошка Мурка. Алексей — сотрудник отдела мониторинга и охраны животного мира. Если вспомнить фильм "Гараж", история начинает играть новыми смыслами.

— Пейзажка — это победа сотен людей, хотя роль Колинько очень велика, — говорит Алексей, заваривая чай. — Я называю это "рейдерством наоборот".
О Пейзажке и Колинько эколог может рассказывать часами. Они познакомились в 2005-м. В тот год бизнесмен вместе с активистами экологического центра собирал подписи против застройки Совских прудов.

— Представляете, он мечтает превратить в заповедник все побережье Десны, — рассказывает Алексей. — Такого национального парка в Украине еще не было. Беда в том, что земли вдоль реки в Киевской и Черниговской областях уже розданы под застройку.

Зимородок
Тандем скульптора Скритуцкого и бизнесмена Колинько чем-то напоминает союз испанского архитектора Антонио Гауди и его мецената Эусеби Гуэля. Творчеством первого все восхищаются, а второго изредка вспоминают специалисты. Скритуцкий стал известен благодаря Пейзажке.
Напрашиваюсь к скульптору на разговор.

— Давайте завтра в одиннадцать у Балерины. Нет, лучше в сквере, где Интеллигент, — назначает встречу Скритуцкий возле одной из своих работ.

На следующее утро жду скульптора на углу Большой Житомирской и Гончара. Здешний сквер — еще одна победа киевлян. Несмотря на запрет ЮНЕСКО возводить объекты в буферной зоне Софии Киевской, в 2005-м между старинными зданиями чуть не выросла очередная высотка. Офисный центр на этом пятачке не появился лишь благодаря стараниям местных жителей под руководством Колинько.

В двух шагах от бронзового интеллигента-зимородка старичок в берете кормит хлебными крошками огромного черного ворона со сломанным крылом. Поев, ворон медленно уходит подальше от людей.
— Скоро рядом с зимородком появятся две птицы — сова как символ мудрости и ворон как символ мощи, — говорит Скритуцкий, внезапно материализовавшийся возле Интеллигента.

Небольшого роста, в куртке нараспашку, запыхавшийся скульптор напоминает бойкого подростка. Он берет меня под руку и обводит вокруг памятника.
— Это идея Колинько. Он давно мечтает о каком-то другом измерении Киева, интеллигентном. А на нынешний город зимородок смотрит с легким презрением и ужасом.
О своей дружбе с Колинько скульптор говорит охотно, но в то же время как-то отстраненно. Их отношения не всегда складывались ровно. С меценатом Скритуцкого познакомил художник Александр Андреев. В 2006 году Колинько предложил скульптору и художнику превращать в скульптуры высохшие деревья.

— Колинько договорился с мастерами "Зеленстроя", чтобы деревья не срезали полностью. Начали работу в парке Чкалова, возле жилого дома. Жильцы выкрикивали из окон проклятья — думали, мы уничтожаем их парк. Закончилось все плохо: нас забрали в милицию, а инструменты украли.
После первых неудач Скритуцкий и Андреев рассорились. А Колинько начал искать других мастеров. Безуспешно. И он снова нашел Скритуцкого. Проект возродился. С тех пор скульптор и меценат в одной команде.

— Со временем появился Кот из вилок, Балерина, еще несколько объектов, — вспоминает Скритуцкий, и в его голосе впервые появляются теплые нотки. — А переломным моментом в наших отношениях стал Ежик (скульптура Ежика в тумане на улице Рейтарской. — Фокус). После него Колинько сказал, что полностью мне доверяет. Правда, сначала он был против выбранного мною места, но я настоял. Там рядом памятник "Защитникам границ Отечества всех поколений" — казак на коне. Для меня было принципиальным, чтобы Ежик появился рядом с лошадкой, иначе нет смысла.

Теперь Ежик, который в мультфильме Юрия Норштейна все время ищет Лошадку, смотрит на монументального всадника.

После Ежика была Пейзажка. Тоже спорили. Идея с мозаичными котами показалась Колинько слишком дорогой. Но, увидев первую фигуру, он сразу же согласился и отправился искать партнеров-спон­соров.

— Зачем Колинько все это: Ежик, Балерина, Пейзажка? — спрашиваю я.
— Он убежден, что все успешные люди должны что-то отдать той земле, на которой состоялись.
— А почему на табличке возле Маленького принца нет имени Колинько?
— Он никогда о себе не рассказывает. Редко берет слово на открытии нового памятника. Человек-фантом! Может, и правильно. Кто хочет, тот найдет. Меньше известности — меньше недоброжелателей.

Явление героя
В кабинете бизнесмена высокие потолки и неоштукатуренные стены. Вместо отделки — старинная кирпичная кладка. Интерьер дополняют стеллажи с книгами и антикварная мебель. На столе маленькая бронзовая статуэтка — почти точная копия памятника интеллигенту. Колинько берет в руку фигурку:

— Эту странную птичку я нашел на барахолке в куче хлама. Она мне так понравилась, что я не смог пройти мимо, купил. Эта птичка напомнила мне типичного киевского интеллигента.
Владимир Васильевич выглядит уставшим. Говорит медленно, комкая слова и глотая окончания фраз.

О себе рассказывает коротко и сухо. Родился в Киеве. Учился в школе на Соломенке. Окончил политех, защитил диссертацию, долго работал в Институте кибернетики. В начале 1990-х занялся собственным бизнесом — основал компанию "Визиком", разрабатывающую карты для GPS-устройств.

— Слышала, что в "догугловскую" эру ваш "Визиком" сделал первые цифровые карты Киева и Украины. Их продавали на Петровке еще на DVD-дисках.

— Может быть. У нас хорошая команда, многих ребят я забрал из Института кибернетики, — бизнесмен отделывается дежурными фразами, и кажется, что ему интереснее говорить на другую тему.

— Я всегда чувствовал себя киевлянином. Но осмысленная деятельность пришла с возрастом, какими-то возможностями, но главное — осознанием того, что Киев убивают.
В протестах против незаконных застроек Колинько не участвовал, в первые ряды борцов под телекамеры не лез. Зато всегда появлялся там, где можно было что-то создать.
Свои первые липы на Пейзажке он посадил в 2000-м. Это был тихий и чуть наивный протест против разрушения города. Липы Колинько вспоминает до сих пор. Одну из них тут же вырвали с корнем и утащили. Это был удар. Бизнесмен негодовал от злости и беспомощности — люди не оценили его щедрости. Позже пришло осознание того, что это нужно ему самому. Чтобы не превратиться в такого же варвара.

О борьбе за сохранение Киева Колинько говорит увлеченно:
— Сейчас в обществе закладываются две системы ценностей. В основе первой жесткая формула "Мне и сейчас" — она доминирует во власти и бизнесе. Так прямо, конечно, никто не говорит. Но суть страшна: многие готовы переступить через все, чтобы удовлетворить свои сиюминутные потребности. Есть и другая формула: "Для всех и навсегда". Каждый может сделать очень многое. У меня есть еще одна концепция под названием "Это сделал я". Сейчас я вам зачитаю…

Лицо Киева
Мой герой берет со стола книгу, вертит в руках. Название — "Киев — священное пространство", авторы — В. В. Колинько и Г. К. Куровский.

Эта книга о лике города. Несколько лет назад Владимир Колинько вместе с архитектором Георгием Куровским обнаружили лицо Киева. Если взглянуть на спутниковые снимки города и последовательно убрать с них слои застройки и растительности, на месте правого берега Днепра можно увидеть человеческий профиль. Во лбу киевского лика горит Киево-Печерская лавра, в глазах застыли Святая София и Михайловский Златоверхий собор, а на устах играет Кирилловская церковь.

Вместо картин на стенах кабинета висят карты. Париж XVI века, Львов, Харьков. Но только у Киева отчетливо можно разглядеть лицо. Современная застройка уродует его, и это вовсе не метафора. Застраивать яры или валы означает стирать его контур. Засыпать Совские пруды — все равно что отрезать ухо.

— Вакханалия с застройкой проиходит из-за того, что политики и чиновники настолько связаны друг с другом отношениями, разрешениями, просьбами, что не смогут разорвать эти цепи, даже если бы хотели. Самое ужасное, что в основном это нормальные люди, которые и сами мечтают жить в красивом городе.

Колинько делает секундную паузу и тут же продолжает:
— Где-то я прочитал, что самая большая уловка дьявола — убедить всех в том, что его не существует.

— Думаете, реально остановить разрушение исторического облика Киева?
— Пока мы живы, ничто не решено окончательно. Для сохранения города нужно общественное движение. Поверьте, если бы за эти годы не велась борьба интеллигенции и молодых активистов с незаконной застройкой, разрушений было бы во сто крат больше. Второе — нужна четкая реакция власти на попытки разрушить очередной памятник. Если бы разобрали хоть один небоскреб, картина в городе была бы совсем другой.

Слова Владимира Васильевича о бескорыстных делах, "священном киевском пространстве", спасении божественного лика города сливаются в проповедь.
Иногда Колинько расплывается в улыбке, слегка наклонив голову. Перевожу взгляд на фигурку зимородка на столе и улавливаю чуть заметное сходство.
Разговор прерывают сотрудники "Визикома" — пришло время совещания. Но я успеваю договориться с героем о прогулке по Пейзажке.

Родственник интеллигента
— Зачем укрывать деревья? — спрашиваю я Колинько, пока мы идем к Пейзажной аллее.
— Зимой на них высыпают много соли, они начинают болеть. Листья жухнут и опадают.
— Думала, на них нападает тля.
— Какая тля! Мы уже провели эксперимент, спасли много деревьев в округе. Если укрывать, дерево будет жить.
— Почему же "Зеленстрой" этим не занимается?
Колинько смеется:
— Хорошо, что не мешает! Знакомый бизнесмен решил перемостить за свой счет убитейший тротуар. Но не успел закончить, как прибежал чиновник и начал грозить ему штрафами. Вместо того чтобы решить все формальности и поблагодарить за хороший пример.
Мы доходим до сквера со скульптурами котов. Именно отсюда началась личная битва Колинько за Киев.
— У меня есть мечта превратить всю территорию Пейзажной аллеи и Гончарки в детский ландшафтный парк мирового значения.
Проходим мимо Маленького принца.
— Почему вашего имени нет на табличке среди тех, кто создавал Пейзажку в ее нынешнем виде?
— Меня часто спрашивают об этом. Особенно бизнесмены любят искать подвох. Я считаю, не надо бояться делать добро, не называя себя. В свое время все будет оценено.
— То есть это ваш билет в вечность?
— Пусть будет так.
Мы сворачиваем с аллеи, я провожаю его в офис. По дороге останавливаемся рядом с памятником интеллигенту.
— Кто такой киевский интеллигент, по-вашему?
Колинько задумывается.
— Это такое глубокомысленное существо непонятного происхождения, — говорит с улыбкой. — Встречается нечасто, но без него… Невидимая ткань общества без него будет разорвана. Утратится связь настоящего, прошлого и будущего. Сейчас, к сожалению, на поверхность выходит одна пена.
— Вы себя ассоциируете с этой птичкой-интеллигентом?
— Хотите сказать: сам себе памятник поставил? Нет. Я же вам говорил, как нашел эту птичку и как сразу полюбил. Наверно, я ее родственник. Я не могу стать экологом, писателем или скульптором. Но могу найти профессионалов и оплатить проект. Так что родственник.
На этих словах у Владимира Колинько картинно звонит телефон. Пора на очередную встречу. Слегка растерянно он просит прощения. Ветер треплет его волосы. В этот момент я почему-то вспоминаю Ежика. Светлый, немного тревожный взгляд, устремленный вдаль. Еще мгновение, и, кажется, из уст Владимира Васильевича вырвется тихое: "Лоша-а-а-д-ка" — призыв к киевлянам спасать город.

Люди, к которым взывает Колинько, как будто тают в тумане.

Анна Григораш, Фокус