В ловушке. Тарас Чорновил о смертях представителей прошлой власти

15 апреля в Киеве был застрелен народный депутат пятого созыва Верховной Рады от Партии регионов Олег Калашников.

По словам советника министра внутренних дел Украины Антона Геращенко, будут рассматриваться несколько версий убийства: политическая деятельность Калашникова, в том числе связанная с участием в организации Антимайдана в Мариинском парке, его бизнес-интересы, личностные отношения, убийство с целью ограбления.

"Без сомнения покойный очень много знал о том, кто и как финансировал Антимайдан, который стоил Януковичу и его камарилье несколько миллионов гривен в день. Эти тайны он унес с собой в могилу. Но не один Калашников много знал о том, кто и как финансировал Антимайдан. Как говориться - рукописи не горят", - отметил Геращенко.

Ранее по стране прокатилась волна самоубийств известных украинских чиновников. Особенно активно накладывают на себя руки представители прошлой власти. Фокус поинтересовался у экс-регионала Тараса Чорновола с чем может быть связана серия смертей бывших соратников.

"Есть то, что объединяет эти смерти. Во-первых, у всех этих людей были грехи, связанные с прошлым, которые делали их юридически уязвимыми. Во-вторых, они являлись членами команды Януковича, старательными исполнителями и подставлялись в угоду другим. Кроме того, эти люди не получили поддержки от бывших партийных боссов, на которую рассчитывали. Ведь в отношении Ефремова смогли задействовать финансовые и другие ресурсы, а по другим партийцам — нет, и когда речь зашла о реальном спасении, им ответили приблизительно следующее: у нас тоже проблемы, выкручивайтесь сами.

На мой взгляд, погибшие Чечетов, Мельник и Пеклушенко психологически очень слабые люди. Сидеть в тюрьме, потерять все активы, ничего не завещать семье — это для них стало серьезной проблемой. Выброситься из окна или застрелиться — шаг, который в определенном смысле решает эти проблемы. По крайней мере он может гарантировать, что накраденное останется родственникам.

В случае с Пеклушенко — это однозначно был страх попасть в тюрьму и понимание, что его бросили, что нужно будет отвечать. Ведь он в прошлом году додумался сделать открытую базу для титушек непосредственно в здании Запорожской обл­госадминистрации. Там их вооружал и оттуда отправлял калечить людей на Евромайдане.

Мельник был абсолютно отброшен: все, что у него имелось, осталось в Донбассе, он все потерял. Но его никто не преследовал и не собирался сажать, у него случилась семейная трагедия — смерть дочери, поэтому человек просто не выдержал.

Чечетов же был готов давать показания, как уже делал это в 2005 году. Была информация, что он фактически начал всех сдавать. И я думаю, что здесь имело место прямое доведение до самоубийства, которое сопровождалось очень жестким прессингом. Полагаю, что если велось санкционированное прослушивание его телефонных разговоров, это будет доказано.

Другие самоубийства, на мой взгляд, это страх ответственности и понимание, что их бросили. Многие регионалы сейчас ощущают себя загнанными: новая власть взялась за расследования, а надежды на поддержку бывших руководителей канули в Лету. Это как история с Геббельсом, который кричал: "Убивайте, убивайте, убивайте — я понесу ответственность за вас". Им тоже говорили: "Воруйте, приватизируйте, дожимайте, мы вас прикроем". Но оказалось, что отвечать придется самим.

Я почти уверен, что эти самоубийства не последние. Другие представители прошлой власти бежать не могут, поскольку в этом деле тоже нужна поддержка — юридическая, финансовая, необходимо договариваться с новой властью, как-то сохранить активы или перевести их на кого-то другого, чтобы они не попали под конфис­кацию. Ведь никаких чемоданчиков с деньгами, как рассказывали в Батькивщине, раньше не носили. Людям просто давали возможность сидеть "на потоках". К примеру, предоставляли контроль над определенными сферами государственного бизнеса. Но эти заработки были привязаны к месту и времени, убежать с ними довольно трудно, их не вывезешь. Плюс за некоторыми деятелями уже установлен контроль. Единственное для них спасение — это решения судов о содержании их под стражей. Чтобы эта мера пресечения была безальтернативной.

Думаю, что постепенно будут доставать и более серьезных игроков. Но в ГПУ есть колоссальный внутренний саботаж на среднем и низовом уровне. Если "вверху" есть кардинальные изменения, то "внизу" даже водители задействованы в коррупционных схемах. И эти люди пытаются изо всех сил сопротивляться изменениям, поскольку понимают, что рушится сама система, кормившая их много лет. Противостояние сейчас достаточно жестокое. Для того чтобы открывать уголовные дела против влиятельных регионалов, одного указания сверху недостаточно, нужно проделать огромную работу. Например, известное дело по "вышкам Бойко" — там нет материалов. Они были вывезены в прошлом году в Крым, часть уничтожена, плюс сам Бойко почти ничего не подписывал, он был крайне осторожен. То есть получить доказательную базу очень трудно. Чтобы ее собрать, должны работать все, начиная с обычного клерка и заканчивая генеральным прокурором, а с этим имеются серьезные проблемы".