Все увидели, что Крым без Украины — ноль, — блогер Али Татар-заде

Али Татар-заде постоянно рассказывает своим читателям о ситуации на полуострове, о себе же — никогда. Когда я задаю ему личные вопросы — возраст, давно ли живет в Крыму, чем занимается кроме блога — отвечает резковато: "Вы издеваетесь или не представляете ситуацию в оккупации? Я о себе ничего говорить не буду".

Блогер писал под псевдонимом еще до аннексии. Причин две. Во-первых, за несколько лет до Майдана он убедился, что украинское руководство "как бы уже представляло собой филиал московской власти", казалось разумным не давать лишней информации о себе. Во-вторых, довольно давно для него стало очевидным, что россияне рано или поздно захотят оккупировать Украину. "Окончательно такое видение оформилось в 2008 году, после российско-грузинской войны, — говорит крымчанин. — Многим это тогда казалось паранойей, но мне было заметно, что Украина вообще не готовится к такому сценарию, пусть даже гипотетическому. А раз так, то в критический момент я не смогу положиться на защиту нашего государства, придется думать о безопасности самому".

Али облюбовал себе несколько безопасных мест под Симферополем и в других районах Крыма и теперь констатирует, что во время аншлюса это помогло спасти жизнь и свободу многим активистам. "Можно сказать, что последние годы перед оккупацией основным моим занятием была подготовка к ней, хотя до последнего и не верилось, что реализуется худшее из твоих опасений", — говорит блогер.

Уверенная треть

О чем вы подумали в марте 2014 года, когда Владимир Путин объявил, что забирает Крым под "державу российскую"?

— Я подумал: "Ну наконец-то". Странное ощущение, когда случается то, чего ты опасался, о чем предупреждал и что пытался предотвратить. Целая страница жизни перевернута. Настало время жить в оккупации. Остаться здесь, чтобы, когда все-таки наши надумают возвращаться, было кому открывать им ворота изнутри.

Возможен ли был другой вариант развития событий?

— Решение России напасть на полуостров, присвоить себе хоть частичку Украины было практически неизбежным. Другое дело, что у Украины были механизмы защиты, которыми она пренебрегала. Системный развал армии, длившийся при всех четырех президентах; коррупционные схемы, вовлекавшие крупный бизнес в интеграцию с Москвой; собственные "протывсихи", практически приведшие к власти откровенно промосковского Януковича — все это поощряло аннексию Крыма и вторжение в Донбасс, кровь в Одессе и расстрел на Майдане. В то же время послемайданное руководство Украины не проявило должной решительности и старательно избегало горячей фазы при удержании Крыма, чем сделала возможной его полную оккупацию. Если бы наши были порешительнее, то на данный момент в руках оккупантов был бы только "осажденный Севастополь" с околицами и, возможно, Керчь и Южный берег. А в Донбассе и вовсе был бы мир.

Какие изменения вы почувствовали в настроениях общества сразу после аннексии Крыма?

— Общество стало резко нетерпимым по одной простой причине. Таким, как я, а нас уверенная треть населения, попросту заткнули рот; равнодушная треть помалкивает, и микрофон дают только тем, кто исповедует фундаменталистские реваншистские взгляды. Отсюда постоянные призывы в быту начать погромы "татар и хохлов", которые никем не пресекаются, ведь в завуалированной форме те же мысли 24 часа в сутки исходят из оккупационных и коллаборантских СМИ. Приезжие москвичи и питерцы — и те шарахаются, когда видят, насколько в Крыму зашкаливает ультрашовинизм. Даже у них либералам есть какое-то место "поговорить", а в оккупированном прифронтовом Крыму таких любителей давно выкрали, убили, посадили или в лучшем случае изгнали. Поэтому голос нормальных людей стал в Крыму не слышен.

Сколько пророссийских, проукраинских и "нейтральных" крымчан в процентном соотношении? Что может сделать Украина, чтобы изменить это соотношение в свою пользу?

— Соотношение и сегодня в пользу Украины, как это ни парадоксально звучит. Можно с ошибкой в 3–5% сказать, что ровно треть крымчан безусловно за Украину, еще треть — безусловно за Россию, и еще одна треть — так называемые "невидимки", люди над схваткой, которые выдают себя за людей очень широких взглядов, но попросту являются оппортунистами. Они поддерживают тот режим, у которого есть сила, и тот, при котором комфортно. Одним словом, ядерного пророссийского электората в Крыму не больше, чем в Одессе, Херсоне, многих других регионах.

Другое дело — Севастополь. В этом городе все время поддерживались массовые пророссийские настроения. АР Крым уже болел в свое время "мешковщиной", и многие разочаровались в российском векторе еще тогда, 20 лет назад. Севастополь эту прививку проходит только сегодня.

Крымчане, которые поддерживали аннексию, меняют свою точку зрения на фоне ухудшающейся экономической ситуации в России?

— Пустой холодильник влияет только на треть "равнодушных", но и они не готовы на геройство, иначе они бы попросту не попали в нейтральные, а присоединились к первому или второму лагерю. Правда, к ним потихоньку присоединяются те, кто бегал на плебисцит, теперь стало модно выдумывать, что "я не ходил", "я голосовал за независимость Крыма" или "портил бюллетень". Ядерный электорат России не сильно похудел, они в ярости, в гневе, отчаянии и надежде и, конечно же, во всем винят Украину. Но это, напомню, треть населения плюс-минус проценты. Малая часть вчерашних пророссиян раскаивается, однако их доля пополняется за счет сотен тысяч "новых крымчан", приехавших из РФ в последние два года. Число "понаехавших" уже физически сравнялось с численностью крымских татар полуострова.

Эффект превзошел ожидания

Вам не кажется, что украинские власти сознательно отрезают крымчан от материка, усложняя им жизнь? У многих крымчан, живущих на материке, иногда создается впечатление, что властям просто не нужен Крым с его просоветскими настроениями. Находите ли вы в украинской политике поводы для оптимизма в вопросе возвращения Крыма?

— Поводов для оптимизма мало, но они есть. Прежде всего это четкое понимание того, что из-за аннексии Крыма не Украина, а Россия должна нести затраты как в финансах, так и в имидже на международной арене. Другое дело, что отечественная дипломатия крайне слаба, руководство страны по-прежнему малокомпетентно для нынешней ситуации, все они остаются старым поколением, знающим, как жить только в мирное время.

Есть и объективные трудности — как отличить крымчан по лояльности. Ведь с ухудшением ситуации значительная часть хлынет именно на украинский материк, и это будут вовсе не патриоты. Патриоты Украины — это те, кто уже убежал, кто "ушел на дно". А вот люди, слушающие холодильник, поддадутся искушению приехать в Украину и выдавать себя за жертв режима. Украинское правительство, включая спецслужбы, не знает, как их "фильтровать". А я знаю. Во-первых, важна дата получения российского паспорта — одни побежали его брать в первые месяцы, другие тянули полгода, год, два года. Многие — 40 тысяч — так и не получили, включая меня, а три тысячи храбрецов открыто отказались его получать. Также нужна база данных о явке на плебисцит, на выборы при оккупантах, не говоря уже об участии в кампании. Многое решил бы мониторинг публичных высказываний крымчан — это не такая уж сложная работа, просто ее никто не ведет системно. Все это понадобится не только при приеме беженцев, но и после деоккупации.

Изменить ситуацию пытается Меджлис. Когда его глава Рефат Чубаров объявил о старте блокады, у некоторых наблюдателей сложилось впечатление, что Меджлис пытается приватизировать тему Крыма, показать себя единственной силой, с которой нужно разговаривать по этому поводу. В чем, по-вашему, главные мотивы лидеров крымских татар?

— Меджлис не то чтобы пытается, он просто вынужден самостоятельно заниматься Крымом, когда другим госорганам "не до того". Хорошо, когда чиновник просто не знает "как надо", и хотя бы не мешает инициативам Меджлиса. Хотя, будь у украинских и международных чиновников больше инициативы по Крыму, Меджлис безо всяких амбиций немедленно бы присоединился к таким инициативам и акциям.

Вы поддерживали идею товарной и энергетической блокады полуострова?

— Я поддерживал эту идею задолго до того, как она реализовалась. И могу поздравить ту немногочисленную группу участников, которая решилась, — эффект превзошел ожидания. Все увидели, что Крым без Украины — ноль. Россия, хвалившаяся своим энергетическим ресурсом, не смогла ни прокормить, ни обогреть, ни осветить маленький полуостров.

Сказались ли блокады на отношении крымчан к крымским татарам и Украине?

— Естественно, враги не стали от этого больше любить крымских татар и украинцев, это было бы фантастично. Но в военное время перед обороняющейся стороной стоит задача дестабилизировать территорию противника, его тылы и прифронтовую зону. Чем больше там паники, хаоса, хозяйственной разрухи, тем нам лучше.

Принять или уйти

Сейчас активно продвигается тезис о том, что судьбу Крыма должен решать крымскотатарский народ. В Крыму такая постановка вопроса устраивает далеко не всех, даже среди проукраински настроенных людей. Когда полуостров вернется, не может ли из-за этого возникнуть межнациональное напряжение?

— Такое напряжение обязательно возникнет, поскольку никто не захочет нам возвращать Крым на тарелочке с золотой каемочкой. Крым действительно всегда был многонациональным, но это не перечеркивает прав коренных народов на широкую автономию на родной земле. Крымские татары, караимы, крымчаки — это этносы, сформировавшиеся в Крыму, у них нет другой родины. У них даже язык один — крымский, с разными диалектами, это же касается депортированных ранее греков-урумов, татов, армяно-кыпчаков, крымских цыган. Вот этот аспект просто обязан лечь в основу будущей крымской автономии. А русские и украинцы Крыма, сохраняющие лояльность Украине, должны понять, что они живут на земле этих народов, а значит, в их собственных интересах знать, понимать и использовать язык, культуру, традиции коренных народов. Живя в Чехии, вы же признаете право чехов на самоопределение, на чешский язык? Крым точно такой же.

Важно ли мнение крымчан в вопросе возвращения Крыма Украине?

— Это мнение было неважно при осуществлении аншлюса, поскольку плебисцит был сфальсифицирован, а сторонников аннексии использовали только как массовку для оформления явки. Даже в таком виде, учитывая, что сознательные патриоты на плебисцит не пошли, а сам он был незаконен, реальных голосов "за присоединение" было в два раза меньше, чем объявили, то есть 48%, а явку преувеличили и вовсе втрое. Многие глупцы выбрали второй пункт, псевдонезависимость, тем самым сигнализируя, что они за мягкий вариант аннексии, но им попросту объявили, что они в глухом меньшинстве.

При возвращении Крыма мнение крымчан не будет играть никакой роли: все уже давно определились, "на темной или светлой стороне силы" они находятся, мнения никто не поменяет.

В путинской России возможна дискуссия о том, чей Крым?

— Путин — это не только личность и исторический персонаж, но и удобная ширма для шовинистического населения, прикрывающая собственные амбиции и аппетиты. Поэтому уже сейчас российский мейнстрим готов хоть завтра замириться навеки с Украиной, только чтобы признали Крым навеки ушедшим. Эта позиция присуща не только сегодняшним путинистам, но и завтрашним сменщикам. Вообще, с центральной властью Москвы дебаты о Крыме бессмысленны, поскольку у нас есть право, а у них был момент силы, без всякого права. Говорить надо с национальными и региональными элитами российского пространства — будущими лидерами автономных и независимых государств, которые придут на смену псевдофедерации. Им полуостров Крым не нужен по определению, и никаких возражений не последует. Это и есть наши союзники в борьбе с агрессором. На международной арене Украине следует особо акцентировать внимание на праве коренных народов Крыма на полуостров и на самоопределение, а уж эти народы сами отлично понимают, что без лояльности к Украине им не построить ни экономики, ни политики, ни автономии. Блокада это доказала как факт, хотя в теории это и так было широко известно.

Каким вы видите будущее Крыма после возвращения? Как стоит поступать с населением, чтобы не допустить рецидива?

— Возвращая Крым, мы должны выкинуть из головы "реставрацию", то есть восстановление некачественной, ущербной и насквозь неэффективной АРК и Севастополя с "особым статусом". Крым должен стать автономией коренных народов, а население будет вынуждено с уважением принять эти права или покинуть землю в знак протеста. Некоторые сбегут сразу же, как запахнет жареным, — слишком многие перешли черту закона, хотя могли этого не делать: активно участвовали в антиукраинских, антитатарских актах, испортили человеческие отношения как с семьями эмигрантов, так и с соседями и коллегами. Им житья не будет, как только исчезнет военный режим, защищающий их и подавляющий любое высказывание против. Они сами это прекрасно понимают и будут драться, а проиграв — бежать на пароходах, как уже не раз бывало. В первую очередь это двести тысяч "новых крымчан", поселившихся тут после 2014 года, и примерно столько же активных коллаборантов, считая их семьи.

• Читайте также: Намкрыш. Как живет оккупированный Россией Крым
  

Какой главный урок вы вынесли из истории с аннексией?

— Главный урок из любой истории будет вынесен тогда, когда история эта завершится. Что касается промежуточных итогов, связанных с той легкостью, с которой оккупанты получили свое, вывод у меня один. Никогда не следует пренебрегать собственными опасениями. Всегда верить своему врагу относительно самых худших его намерений: он их реализует при первой же возможности. Если некто смотрит на тебя как враг, ведет себя как враг и в разговорах мечтает о том, как поступить с тобой как враг, — скорее всего, он и есть твой враг.