Свои среди чужих. Что думают западные журналисты о скандале с аккредитацией в "ДНР/ЛНР"

10 мая в Facebook Антон Геращенко сообщил о том, что украинским хакерам удалось скачать "более 7 терабайт внутренних документов банановых республик". Затем депутат анонсировал обнародование новых порций информации: "В ближайшее время на сайте "Миротворец" будут опубликованы полные данные об украинских и иностранных журналистах, прошедших "аккредитацию" в ДНР. Таких более 7 тысяч".

На следующий день, 11 мая, на сайте Громадське.tv появилось заявление журналистов из украинских и иностранных СМИ, в котором они призвали удалить список из Сети, поскольку обнародование таких данных представляет угрозу для безопасности попавших в список.

История со сливом данных вызвала бурные споры об этичности аккредитации у самопровозглашенных властей "ДНР" и "ЛНР". Чтобы понять, как воспринимается этот конфликт со стороны, Фокус предложил журналистам из зарубежных СМИ прокомментировать происходящее. Они проявили редкое единодушие, заявив о недопустимости обнародования в сети конфиденциальных данных.

корреспондент Süddeutsche Zeitung, участвовала в расшифровке "панамского архива"

— Прошлой осенью я ездила в Мариуполь, чтобы прочувствовать атмосферу в городе, возникшую из-за боев под Новоазовском и угрозы продвижения сепаратистских группировок на запад. Я ездила туда с украинской пресс-картой АТО, сопровождала отправляющиеся на фронт добровольческие батальоны и части регулярной армии. Конечно, мне бы хотелось пересечь линию фронта и провести расследование того, что происходит по ту сторону баррикад. Боевики "ДНР" находились лишь в ста метрах от нас, я их видела. Но это было бы слишком опасно, да и темы, над которой я работала тогда, это не касалось.

Среди людей, попавших в этот список, много моих коллег-профессионалов. Обвинять их в том, что они являются марионетками системы, означает не понимать смысла и целей журналистики.

Что могло бы быть альтернативой подачи заявления на такую аккредитацию? Оставаться вне оккупированной территории, позволив сепаратистам избавиться от любого контроля СМИ? Но ведь это означало бы, что мы не делаем свою работу там, где она нужна больше всего.

Мне кажется, происходящее стало еще одним индикатором печального факта. В Украине стали забывать о том, за что народ стоял на Майдане: за свободу прессы, свободу идей, право на свободу собраний, общечеловеческие ценности. К сожалению, на украинской стороне тоже слишком много пропаганды.

бывший военный корреспондент, освещал военные конфликты в Европе, на Ближнем Востоке, в Юго-Восточной Азии

— Во время военных действий, включая конфликты на Балканах, главные информагентства, если предоставлялась такая возможность, аккредитовали журналистов по обе стороны баррикад. К примеру, до того как США объявили войну гитлеровской Германии, одни корреспонденты Associated Press работали в Лондоне, другие в Берлине, третьи в Москве. Или, если говорить о боснийской войне, одни сотрудники аккредитовались и жили в Сараево, а другие — в Белграде и Пале. Затем полученные от них материалы соединяли так, чтобы опубликованные отчеты содержали данные от обеих сторон. Таким образом, читатели получали полную картину происходящего. Благодаря такому подходу журналисты, работающие по одну сторону баррикад, имели возможность провести журналистское расследование и найти достаточно местных источников.

Тем не менее мне известны случаи, когда у отдельных журналистов была возможность побывать и по одну, и по другую сторону фронта, для этого им, конечно, приходилось аккредитоваться. Так поступали, в частности, во время гражданской войны в Ливане в 1980-х.

Однако это очень сложно, практически невозможно, если журналист является гражданином одной из открыто участвующих в военном конфликте сторон. И боевики, и военнослужащие, и добровольцы относятся с подозрением к таким людям и их мотивам.

Когда-то я освещал события на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Не припомню, чтобы мне приходилось официально аккредитоваться у обеих сторон конфликта. Хотя некоторые мои коллеги, работая на Ближнем Востоке, именно так и делали. Им приходилось внимательно следить за тем, чтобы не показать не ту карточку. Что я действительно делал — в Боснии и Ливии мне удавалось получить устные разрешения на краткосрочные поездки "за линию огня", на территорию противников.

Мне понятно, почему некоторые общественные деятели могут обвинять журналистов в сотрудничестве с врагом. Политики хотят контролировать поток новостей и общественное мнение в зоне конфликта. А журналисты, как правило, уверены, что обязаны предоставлять фактические сведения независимо от того, одобряют это политики или нет. Это риск, с которым сталкиваются журналисты. Им и их работодателям нужно заранее решить, готовы ли они к этому.

Кроме того, есть определенные правила поведения, которым военный корреспондент должен следовать. Любой, кто заявляет о себе как о журналисте, должен вести себя как журналист. Все, что он видит, все, что с ним происходит, должно быть освещено в его репортажах.

При прохождении пункта пропуска журналист должен честно отвечать на вопрос о том, кто он и чем занимается. Если солдатам не понравится его ответ, они могут выдворить его или даже задержать на какое-то время. И все же это лучше, чем если они узнают, что вы врете. Тогда заверения в том, что вы не шпион, тоже могут быть восприняты ими как ложь.

У меня нет личного опыта работы в Украине, поэтому сложно говорить о том, что было бы, если бы журналисты из списка изначально публично заявили о получении такой аккредитации. Подозреваю, даже если бы журналисты предупредили (украинские власти и общественность. — Фокус) о получении сепаратистской аккредитации, это не повлияло бы на отношение к такому поступку.

Новостные агентства, чьи сотрудники попали в этот список, должны решить, нужно ли объяснять произошедшее своим читателям. Однако я сомневаюсь, что это заставит критиков изменить свое мнение.

редактор и сооснователь Центра по исследованию коррупции и организованной преступности (Organized Crime and Corruption Reporting Project)

— Любой репортер, который получает аккредитацию у той или иной стороны конфликта, должен восприниматься как человек, который делает свою работу. Тот, кто, освещая происходящее, учитывает только одну точку зрения, не может называться журналистом.

Чтобы рассказать правду, журналисты должны пересекать все границы. Они делают это для читателей. Они должны брать интервью у преступников, террористов и врагов государства. Чтобы опросить этих людей, им приходится рисковать своей жизнью, но только так мы сможем узнать правду. Как редактор я бы требовал от них этого.

редактор The Interpreter

— Многие журналисты, которые рискуют жизнью, чтобы рассказать о вторжении России в восточную часть Украины, точно так же рисковали жизнью, чтобы осветить в СМИ протесты во время Евромайдана. Нынешняя утечка информации объявляет их врагами и подвергает их потенциальной опасности. Зачем?

Среди целей Евромайдана было присоединиться к Европе. Этот умышленный выброс информации является попыткой навредить журналистам, которые просто выполняют свою работу. Это не западная, а российская тактика. Эта охота на ведьм только увеличит количество плохой прессы в Украине.

Мне кажется, что многие журналисты не хотят говорить на эту тему, потому что им и без этого сложно попасть на территории так называемых "ДНР" и "ЛНР".

Поддерживаемые Россией боевики и без того посадили многих журналистов в тюрьмы или отказали им во въезде. Тем, кто сейчас там находится, грозит большая опасность — как из-за военных действий, так и из-за самих сепаратистов.

Недавно российское правительство доставило в Сирию группу журналистов. Им показали то, что Кремль хотел им показать. Некоторых из них написали именно то, что желали получить от них "экскурсоводы". Другие рискнули и рассказали обо всем так, как сами посчитали нужным. Я не осуждаю журналистов, которые приняли участие в этой поездке. Я сужу о каждом из них, основываясь на том, что они написали вернувшись.

управляющий редактор The Moscow Times, сотрудничает с The Independent, Newsweek, Politico

— Все ясно: никакой серой зоны не существует. Если вы хотите, чтобы журналисты говорили правду, они должны собирать правду везде, где бы она ни была. Если это в "ЛНР" или "ДНР", они должны работать с аккредитацией, работать без нее небезопасно.

Утечка персональных данных является преступлением и должна быть наказана по закону. Это проверка новой Украины, она покажет, кто есть кто. Это все, что я могу сказать.