Свой в Европе. Георгий Логвинский о НАБУ, Аграмунте и Онищенко

Пару недель назад на международной арене Украина показала свое преимущество над Россией. Благодаря активной деятельности украинской делегации группа Европейской народной партии (ЕНП) в ПАСЕ большинством голосов исключила из своих рядов откровенно пророссийского президента ассамблеи Педро Аграмунта. Скандально известным Аграмунт стал в марте этого года, после того как вместе с делегацией российских депутатов слетал в Сирию на встречу с Башаром Асадам. Вслед за исключением из партии Аграмунт потерял право вести заседания ассамблеи. И. о. президента стал его заместитель от ЕНП Георгий Логвинский, представляющий в ПАСЕ нашу страну. В украинском парламенте он отстаивает интересы крымскотатарского народа — депутатский мандат в "Народном фронте" получил по квоте Меджлиса. О проблемах крымских татар депутат постоянно говорит и на международной трибуне. Вспоминает, что однажды в ПАСЕ даже организовал крымский вечер: "Мы привезли из Крыма поваров и музыкантов, сделали выставку "Чумацький шлях", провели круглый стол о правах и свободах на оккупированных территориях. Когда звучала крымскотатарская музыка, была такая атмосфера, что люди плакали".

КТО ОН

Вице-президент ПАСЕ, народный депутат от партии "Народный фронт"

ПОЧЕМУ ОН

Отстаивает интересы Украины на международной арене

На днях нескольких народных депутатов парламент лишил неприкосновенности. Что вы как профессиональный адвокат думаете об этом?

— Каждое дело, которое рассматривал парламент, по-своему уникально. Например, что общего между делами Евгения Дейдея и Андрея Лозового? По всем законам именно правоохранители должны доказать человеку его вину. А здесь впервые работают по принципу, мол, если не можете или не хотите рассказать нам, откуда у вас деньги, значит, вы виновны. По такой схеме можно прийти к любому человеку и сказать: "Мы решили, что вы виновны, потому что нас не устраивает то, как вы отчитываетесь". При нашей системе представьте, какой пас налоговикам это дает. Или возьмем дело Олеся Довгого. Его хотят привлечь к ответственности не за то, что он где-то, например, украл или незаконно обогатился, а за то, что нарушил регламент во время ведения сессии Киевсовета 10 лет назад. Теперь представьте, как за секунду правоохранители могут нагнуть всех чиновников, сказав: "Послушай, мы тут покопаемся в твоей биографии, ты за 10 лет точно что-то нарушил, иди сюда". Это превратится в крючки, чтобы сделать тоталитарную систему, в которой правоохранители будут играть решающую роль.

Что происходит с делом вашего однопартийца Максима Полякова, которого следователи считают подельником Розенблата в деле о получении взятки за решение вопроса по добыче янтаря иностранной фирмой?

— Это чистейшая провокация взятки, когда профессиональные лица, психологи могут надавить на любого человека и под каким-то предлогом заставить его нарушить закон. К сожалению, мы все не идеальны и не до конца понимаем, как специально обученный агент может создать атмосферу, в которой переубедить человека нарушить закон будет проще простого. Международное право гласит: факт — это когда гражданин что-то нарушает по собственному желанию, а не когда его провоцируют и подталкивают к этому.

Вы действительно считаете, что Полякова спровоцировали?

— Во-первых, речь идет не о Полякове, а о его помощнице. Мне ее реально жалко: девочке 24 года, приехала из Умани, жила в съемной квартире, в которой во время обыска нашли всего 200 грн — все ее сбережения. Грань между тем, действовала она законно или нет, очень тонкая, но то, что ее обрабатывал профессиональный агент, это катастрофическое нарушение.

По-вашему, работа силовиков под прикрытием в Украине нелегальна?

— Конечно, у нас в Уголовном кодексе нет такого термина, как "агент под прикрытием". Это абсолютно нелегально, и об этом знают все юристы, адвокаты, правозащитники. Такой термин есть в международном праве. Но существует разница между понятиями "агент под прикрытием" и "провокация взятки". Агент под прикрытием внедряется в действующую банду и фиксирует там людей, их преступную деятельность. Тогда эти действия оправданны. Но если он сам предлагает ограбить, провоцирует, тогда это нарушение. Обратите внимание, как в случае Полякова действовал агент. Он не пришел, не сказал "Слушайте, тут можно с бюджета миллион заработать, давайте поделим его". Так явно незаконно. А предложил подать законопроект, создающий благоприятные условия для крупного инвестора, который будет платить нашим людям зарплаты, предложил освободить его оборудование от пошлины и понизить налоги на добычу янтаря. Знаете, понизить налоги требуют все. Они попросили те вещи, которые депутат не то что мог, а обязан был выполнить.

Тем не менее он почему-то согласился взять деньги.

— Ничего подобного, только согласился запустить процесс. Дальше приходит общественная организация и говорит, мол, мы вам напишем законопроект и создадим форму адвокации. Этим занимаются все общественные организации. Если помощница Максима Полякова взяла деньги для этой цели, то она ничего не нарушила. Людям же в это время рассказывают, что сам Поляков взял деньги, а юридически никто не выясняет, зачем, как и почему.

Жертва ситуации

Согласитесь, сложно объяснить людям такие юридические тонкости. Они видят только факт — депутат пишет законы за деньги.

— Проблема в том, что для людей парламентарии изначально бандиты и воры. И каждый, кто захочет посадить, а еще лучше — расстрелять депутата, будет героем. Но люди не задумываются о том, что нардепы становятся подконтрольными НАБУ, САП, генпрокурору, еще кому-то. А потом вдруг поднимаются тарифы на электроэнергию, просто потому что какому-то олигарху это интересно и у них есть папочка на каждого депутата. Не любое получение денег преступное. Поймите, половину тех депутатов, о ком мы говорим, я не знаю, а с некоторыми у меня вообще плохие отношения. Я защищаю не их, а принципы права в целом. Поляков, например, говорит: "Вы показали видео только двух моментов с моим участием, а где еще два? Вы же писали меня все время?" А прокуроры отвечают, что видео нет. Может, потому что там были вещи, неугодные следствию?

Максим Поляков, по вашему мнению, получил взятку?

— Я видел больше позитивных моментов, связанных с Максимом Поляковым, чем негативных. Были случаи, когда он вступался за граждан, по отношению к которым были определенные незаконные действия. Любого человека можно психологически довести до такого состояния, когда он согласится принять взятку.

Почему тогда из всех депутатов выбрали именно Полякова?

— Я тоже не понимаю, почему именно Поляков. Он не какой-то значительный игрок в политике, не управляет бизнесом, не влияет на гос­компании, не "смотрящий". Даже прокуратура говорит, что он никакого отношения к добыче янтаря не имеет. Зато Поляков показал документ, где по его заявлению открыто уголовное дело на директора НАБУ Артема Сытника. Разве это не конфликт интересов?

Общее дело. До того как стать народным депутатом, Георгий Логвинский почти 10 лет был помощником лидера крымскотатарского народа Мустафы Джемилева

Под защитой закона

Это говорит о неэффективности работы новых антикоррупционных органов?

— Я не хочу давать оценку деятельности НАБУ и САП, потому что у меня на них очень большие надежды. У этих ведомств есть одна важная вещь — независимость. Мне бы хотелось, чтобы там была еще и юридическая грамотность. Они много знают, но нарушают закон.

А что вы скажете о судебной системе. Она все-таки реформируется?

— Пока нет, но реформа очень нужна. Приведу пример. В деле Александра Онищенко состав преступления стопроцентный. Преамбула там простая: компания Онищенко добывает газ, прибыль должны разделить пополам. Он показывает, что прибыли нет, потому что продает газ сам себе по заниженной цене, а потом всю прибыль забирает. Онищенко признает, что так делал. Суд решит, кто виноват, но состав преступления был. Несмотря на это, Онищенко спокойно дают статус беженца в Испании. А все потому, что его адвокат приходит в испанский суд и говорит, мол, да, господин Онищенко разыскивается, но посмотрите, как работает украинский суд: вы, испанцы, в 30% случаев оправдываете людей, а в Украине оправдательный приговор получает только 0,01%. В Испании думают, что, значит, такому суду нельзя доверять, и господин Онищенко, который как минимум должен был дать показания о том, кто и как воровал, превратился в политического беженца и теперь может ездить во все европейские страны.

Крымский вопрос

В Днепровском райсуде Киева рассматривается дело бывшего депутата Верховного Совета Крыма Василия Ганыша. Его подозревают в госизмене за сотрудничество с оккупационной властью. По такому принципу можно судить большинство населения Крыма. Объяс­ните, как тогда вернуть Украине полуостров, если тамошние люди будут против возвращения из-за страха попасть в тюрьму?

— Людей в Крыму можно разделить на три группы. Первые — заложники ситуации: они всю жизнь платили налоги, чтобы государство в определенный момент могло их защитить. Государство деньги взяло, а когда была атака, то никого не защитило. Этих людей наказывать мы не можем. Более того, среди них есть, например, крымские татары, которые одним своим пребыванием там уже борются за Крым. Вторая группа — те, кто используют аннексию в личных интересах. Например, заво­зят какие-то запрещенные товары на полуостров, чтобы заработать деньги. Тут имеются определенные санкции, потому может быть юридическая ответственность за их действия. И есть третья группа лиц — те, кто нарушил Уголовный кодекс Украины.

На территории Крыма действуют наши законы, именно поэтому лица, которые их нарушают, автоматически становятся преследуемыми. Дальше только суд должен выносить приговор. Василию Ганышу инкриминируют то, что он, будучи депутатом крымского парламента, голосовал за проведение "референдума" о статусе Крыма. С его участием есть еще несколько эпизодов, например, он баллотировался в депутаты от Феодосии. То есть пошел на сотрудничество с оккупационной властью и пытался получить там какие-то преференции. Это тоже может говорить о соучастии в преступлении и посягательствах на территориальную целостность Украины. Не буду делать никаких выводов, но я уверен, что лица, нарушающие Уголовный кодекс на территории Крыма, обязаны нести за это ответственность.

В интервью Фокусу омбудсмен Валерия Лутковская говорила, что украинские власти никак не содействуют ей в вопросах возврата крымских заключенных на территорию материковой Украины. Что вы знаете по этому поводу?

— С самого начала аннексии Крыма я был одним из немногих, кто объе­динил все топовые международные и национальные компании, и мы начали разрабатывать юридическую стратегию защиты интересов людей в Крыму, в том числе заключенных. Мы просили, чтобы наших срочно оттуда эвакуировали. К сожалению, в большинстве случаев их не вернули. Есть еще один нюанс, чем опасны эти заключенные. В деле о покушении на народного депутата Антона Геращенко фигурируют данные о том, что в России существуют лагеря, где заключенные проходят спецподготовку по проведению террористических актов и провокаций на территории Украины. Этим людям говорят, мол, мы вас отпустим, но вы должны решить тот или иной вопрос.

С кем украинская сторона ведет переговоры по поводу возвращения этих людей?

— У нас нет вообще никаких переговоров с оккупационной властью. Вопрос передачи крымских заключенных на территорию материковой Украины можем решать только через Россию. Но там каждый случай уникальный. Бывает, например, что человек сидит в Николаеве, а материалы его дела находятся в Крыму. Его не могут из-за этого выпустить из тюрьмы. Чтобы хоть как-то решать такие вопросы, мы и восстановили прокуратуру Крыма.

Должность первого заместителя прокурора Крыма до ноября 2015 года занимал нынешний руководитель Специализированной антикоррупционной прокуратуры Назар Холодницкий. Какие результаты деятельности на этой должности у господина Холодницкого?

— Назар Иванович представлял в суде дело Хайсера Джемилева — сына Мустафы Джемилева. Мы тогда впервые в Украине получили судебное решение без обвиняемого. Когда оккупационные власти начали снова судить Хайсера Джемилева, то его адвокаты, ссылаясь на практику ЕСПЧ, предъявили вынесенный на территории Украины приговор. Учитывая то, что никто не может быть дважды осужден за одни и те же действия, россияне были вынуждены освободить Хайсера. В противном случае они понесли бы огромный политический урон и получили бы новые санкции.

Украина 1:0 Россия

В конце июня в ПАСЕ был прецедент, когда Европейская народная партия исключила из своего состава президента ассамблеи Педро Аграмунта, ярого симпатика политики России. Во многом это заслуга украинской делегации. Но в ПАСЕ сейчас формируется целая группа депутатов, поддерживающих россиян. Каков их процент?

— Очень трудно сказать, потому что многие перекрашиваются в зависимости от ситуации. Например, кто-то поддерживал Россию, потом что-то произошло в Сирии, и они тут же перешли на другую сторону. Сирию забыли — переметнулись дальше. В среднем у Украины около 30% поддержки, у России — 20%, а остальные ведут свою игру. Но именно в этом наше оружие. Мы создаем волну, и половина неопределившихся плывет по нашему течению. На самом деле господин Аграмунт не был для нас опасен. Но он стал играть в явно русскую игру. Нам было важно показать, что Россия токсична и любой, кто с ней работает, понесет ответственность. Ни один депутат не мог себе представить, что можно ввести процедуру снятия с должностей, в том числе Педро Аграмунт. Мы этим воспользовались: показали ПАСЕ, что это человек, которым манипулирует Россия.

Сейчас Аграмунта на должности президента ПАСЕ замещаете вы. Как оцениваете свои шансы стать следующим президентом организации?

— Я не буду баллотироваться. На то есть две причины. Первая — по действующему джентльменскому соглашению в январе президентом ПАСЕ будет кандидат от группы социалистов. Плюс с моей стороны было бы правильно не занимать эту должность, чтобы не дать лишний повод российским СМИ говорить, мол, Логвинский снял Аграмунта, потому что хотел получить его место. Для имиджа Украины это нехорошо.

• Читайте также: Раде волю! Почему украинский парламент у большинства граждан ассоциируется с цирком

Общаясь в кулуарах ПАСЕ с европейскими коллегами, у вас нет ощущения, что они устали от Украины и ее проблем?

— Многие пытаются сказать, дескать, у нас есть свои проблемы, нам не до Украины. Но наша работа как раз и заключается в том, чтобы держать нашу страну на повестке дня.