Военный администратор. Павел Жебривський о том, как управлять прифронтовой областью

Прежде чем начать интервью, пресс-секретарь Павла Жебривского быстро докладывает своему начальнику оперативную информацию. Потом вскользь говорит о рейтинге губернаторов, составленном какой-то малоизвестной организацией. "Эту фигню мне больше не показывайте. Не хочу даже слышать ничего про эти продажные рейтинги", — резко отвечает Жебривский. А потом добавляет, что устал от сравнений с главами других украинских областей. Сравнивать его с ними, мол, абсолютно глупо, потому что в его регионе — война. Возглавляет область Жебривский уже два года, и на вопрос Фокуса о том, что является его главным достижением на должности, называет то, что сегодня 80% местной молодежи считают себя патриотами Украины.

Давайте начнем с законопроекта о новом формате АТО и возвращении оккупированного Донбасса. Пока самого проекта закона нет, но многие депутаты о нем давно говорят. Что вам известно об этой инициативе?

— Кроме того, что о нем говорят, я больше ничего не знаю. Слышал о каких-то направлениях, идеях, но, скорее всего, в концентрированном виде этого законопроекта не существует.

Депутаты из "Народного фронта" говорили, что планируется создание единого оперативного штаба, который будет заниматься одновременно и военными, и политико-экономическими делами. Потом Георгий Тука сказал, что этого не будет. Как вы считаете, нужно ли такое объединение?

— В принципе, я вижу модель такой объединенной военно-гражданской администрации (ВГА). Во главе ее должен быть или кто-то из членов правительства, или хотя бы тот, кто занимает должность не меньше заместителя секретаря СНБО. Он должен 2–3 дня находиться в Киеве, остальные дни — на войне, тогда будет понимание, взаимосвязь и координация усилий. Это позволит эффективнее влиять на принятие решений центральных органов исполнительной власти в Киеве. У главы ВГА должно быть минимум три заместителя. Первый заместитель — военный, который станет отвечать только за войну. Еще два — руководители областных администраций — будут ответственны за экономическую и общественно-политическую жизнь на не задействованных в боевых действиях территориях. Руководителю ВГА должны подчиняться силовики: СБУ, МВД и Национальная гвардия. А он сам не должен заниматься экономическими вопросами, а больше внимания уделять работе с людьми на временно оккупированных территориях. Это очень важно. Представьте, если завтра мы освобождаем все наши территории. Что дальше? Там же много мэров, которые остались на тех территориях и сотрудничают с террористами-сепаратистами. Нужно уже сейчас думать, как проводить там выборы и как украинским партиям заходить на эти территории.

Как, по вашему мнению, нужно проводить выборы?

— После деоккупации минимум год на тех территориях должны работать военно-гражданские администрации. Параллельно с этим нам нужно будет готовиться к выборам. Необходимо обеспечить украинским политическим партиям возможность вести агитационную и структурную работу. Например, я не понимаю, как некоторые западные партнеры могут предлагать проводить выборы на этих территориях без вывода российских войск? Как, например, партия "Правый сектор" будет в них участвовать, если не имеет там никаких представительств? Да даже парламентские БПП, "Народный фронт", "Самопомич" и остальные никак там не представлены. Проводить так выборы — это просто легализовать все то отрепье, которое сегодня считает себя там властью.

Если говорить про мэров, которые продолжают работать на оккупированных территориях, по-вашему, их нужно амнистировать?

— Мы будем обязаны амнистировать людей, которые не запачкали свои руки кровью, не шли с оружием на солдат ВСУ, не занимались мародерством, не убивали и не насиловали. Я бы не делал при этом исключения для городских голов или кого-то другого. Нужно только так: воевал, убивал, грабил — в тюрьму. Не понимаю тех, кто предлагает амнистировать всех. Если украинский солдат кого-то убил или что-то украл, то он сидит в тюрьме. Двойных стандартов в этом вопросе быть не должно.

Как наши правоохранители выяснят, кто занимался мародерством и убивал, а кто нет?

— Все просто. Если кто-то думает, что мы ничего не видим и не отслеживаем, ошибается. Мы все знаем и видим.

Каким образом?

— Для этого есть специальные службы.

Вернуть Донбасс

Секретарь СНБО Александр Турчинов симпатизирует радикальной модели возвращения Донбасса, президент Петр Порошенко хочет мирно урегулировать вопрос. Каким видите вариант решения этого конфликта вы?

— Думаю, если бы Верховный главнокомандующий знал, что Россия не введет свои войска на территорию Украины, более радикального человека в Украине не было бы. В свое время НАТО дало гарантии хорватам, что сербская армия не зайдет на территорию страны. И хорваты достаточно быстро смогли освободить территорию, захваченную бандитами. Если бы у нас были гарантии, что Россия не начнет бомбардировать Украину, мы бы говорили и действовали по-другому. Мы должны четко понимать: если начнем сегодня военную операцию, будем нести ответственность перед матерями и детьми сотен и тысяч погибших. Кроме этого, у нас в таком случае будут проблемы и с международными коллегами, которые сегодня склоняются к варианту решения конфликта в рамках минского процесса. И просить, с одной стороны, помощь у заграничных партнеров, а с другой — говорить, мол, вы нам помогайте, а мы тут сами все будем делать, не получится.

Вам не кажется, что если не действовать радикально, то это будет замороженный конфликт на десятилетия?

— Уверен, эта ситуация не затянется надолго. Радикально действовать можно, я, например, сегодня готов пожертвовать собой, но тысячами и десятками тысяч других людей нет. У кого-то есть сомнения, что Россия введет свои регулярные войска в случае наступления украинских военных? Нет.

Получается, что мы все-таки боимся Путина?

— Мы не его боимся, а оберегаем наших граждан от геноцида по отношению к украинцам. Думаете, Америка боится Путина? Нет. Но из-за угрозы ядерной войны США приходится вести себя с Россией немного по-другому. Возьмите статистику: у нас где-то 250 тыс. военных, у Кремля — полтора миллиона. Да, наша армия сегодня лучше, чем в 2014 году, но этого мало.

Другая реальность

В прошлом году организация "Фабрика мысли" провела исследование, в котором говорится, что 18% жителей оккупированных территорий называют себя гражданами "ЛДНР", 56% считают себя в какой-то степени такими, а 47% при этом хотят независимости этих террористических организаций. Вернуть сами земли можно. А людей как возвращать?

— Вряд ли можно назвать объективными результаты этих социологических исследований — они проводились на территории, где за украинский язык или сине-желтый флаг тебя могут кинуть в подвал. Уверен, после деоккупации большинство негодяев сами сбегут первыми оттуда.

Кидают в подвалы люди, которые там живут.

— Да, кидают, но это делают бандиты, те, кто был никем до всех этих событий. И именно они первыми сбегут. На подконтрольных украинской власти территориях примерно 20% — большие патриоты Украины, 15–20% ненавидят Украину и около 60% колеблются и не могут определиться. Я убежден, что на той территории тоже есть 20% настоящих украинских патриотов. Кроме того, после деоккупации большое количество тех, кто вынужденно выехал оттуда, вернутся домой.

Какая ситуация с вещанием украинских телеканалов на оккупированных территориях?

— По линии разграничения сигнал украинского телевидения повсюду получают. В прошлом году мы восстановили сигнал на Карачуне. Сегодня вместе с Национальным советом по вопросам телевидения и радиовещания и Министерством информационной политики работаем над тем, чтобы еще в четырех точках поставить ретрансляторы для усиления сигнала. И еще мы готовимся к строительству башни в Покровске. Но проблема в том, что даже на территориях, где есть украинские каналы, люди продолжают смотреть российские: там же все красиво. У меня, например, достаточно вопросов к контенту нашего телевидения. Если я напишу сейчас в Facebook, что обстреляли или повредили три дома в Марьинке или Авдеевке или что кто-то ранен, мой пресс-секретарь не будет успевать отбиваться от СМИ, которым нужен комментарий. Но когда я пишу, что мы открыли новую школу с интерактивными досками, лингафонными кабинетами и цифровой аппаратурой, это никого не интересует. Блаженнейший Гузар говорил: "Критика разрушает, а позитив вдохновляет". Я не говорю, что нам не нужно критиковать власть, но, по-моему, мы переборщили.

Другая проблема в том, что люди на оккупированных территориях не получают социальных выплат и пенсий. Сможет ли Украина расплатиться с долгами, если, например, завтра вернет себе эти территории?

— Пенсии и соцвыплаты выдают.

Но чтобы их получить, люди должны приехать на подконтрольную Украине территорию, а это сделать могут далеко не все.

— Проблема в том, что на тех территориях не функционируют украинские банки. Выплачивать пенсии через банки террористов невозможно, потому что это будет фактически их признанием. А если мы будем выплачивать пенсии на банковские карты, то где у нас гарантии, что деньги получит не боевик и не потратит их на убийство наших военных? Украина гарантирует всем гражданам, кто все эти годы не получал пенсии, после деоккупации выплатить все деньги. Это будет финансироваться не из Пенсионного фонда, а направляться в виде отдельных дотаций из бюджета.

Жизнь продолжается

Как обстоят дела с электроснабжением в Авдеевке?

— Все хорошо. В апреле мы запустили электроснабжение в Авдеевку с контролируемой украинской властью территории. В прошлом году подключили Красногоровку, Бахмутку, Пески и Жованку. Есть и другая проблема — с газоснабжением. Думаю, до конца октября успеем снабдить газом Авдеевку — трубы уже заказали. Работаем над поставками газа в Марьинку и Красногоровку. Но на этот проект нужны большие деньги — примерно 115 млн грн.

А если, например, невозможно проложить газопровод без помощи с оккупированных территорий? Как вы контактируете с той стороной?

— Никак. Мы работает только через общий координационный центр по прекращению огня, в который с нашей стороны входит генерал, а с той стороны — российский генерал: они решают вопросы только по режиму тишины. Никакой коммуникации с террористами больше нет.

Вы чувствуете отток молодежи из области?

— На учебу — да, а массового оттока не ощущается. Даже из Донецка мало кто выезжает, потому что главный камень преткновения — это жилье.

Если говорить про сельское хозяйство, как изменились показатели в области с начала военных действий?

— Конечно, после начала войны они ухудшились, потому что на той территории осталось много полей. Есть еще территории-мины, и мы не уверены, что на них можно вести сельскохозяйственную деятельность. Но если сравнивать показатели последних лет, то тенденция хорошая. В прошлом году область собрала 1 млн 800 тыс. тонн только зерновых. Думаю, в этом году мы тоже выйдем примерно на такой же показатель. Фактически тренды по всей стране одинаковые, наша область — не исключение. Но нельзя сегодня от Донецкой области требовать того же, что и от остальных, ведь у нас война. В Киеве этого не понимают.

Ввести моду на украинское

В социальных сетях часто встречается мысль, что нужно возвести стену между подконтрольной Украине территорией и оккупированной. В Донецкой области остро чувствуется напряжение в обществе и усталость от военных действий?

— Война — раздражитель для всех. Всем хочется, чтобы она закончилась. Тут уж сколько мозгов хватает в голове: кто-то стену строит, еще кто-то отдает всю Донецкую область России, другой идет в наступление, третий ищет компромиссы. А есть государственная политика, согласно которой все жители Украины на временно оккупированных территориях — наши граждане, мы за них ответственны. И наш долг — как можно скорее вернуть эти территории. Покажите хоть одного украинского политика, который так не думает.

У нас политики открыто на телевидении заявляют, что Крым де-факто российский и смысла возвращать его нет. Тем не менее эти партии имеют неплохую поддержку избирателей.

— Здесь вопрос больше к СБУ. Проблема в том, что все эти годы политики не относились всерьез к украинизации населения. Можно ли было, например, за 10 лет украинизировать Крым? Конечно, но тогда следовало бы построить классные современные украинские школы и детские сады. И даже если бы какой-то дед был офицером Черноморского флота, а к нему пришел внук с фразой "Дедушка, почитай мне книжечку", куда бы делся этот дед? Сидел бы и читал ему "Кобзаря", например. Сейчас по моему распоряжению все госслужащие должны говорить на рабочем месте исключительно на государственном языке. Мы провели два бесплатных курса по украинскому языку. Сказать, что 100% сегодня говорят по-украински, не могу, но 80% — точно. Или другой пример — в Покровске из 5 тыс. вывесок осталось только 200 не на украинском языке. Я сказал, что город, который первый украинизирует вывески, получит на социально-экономическое развитие дополнительные 30 млн грн, второй город — 20 млн грн, остальные — по 10 млн грн.

Если осенью пройдут внеочередные парламентские выборы, какие партии выиграют в Донецкой области?

— То, что мы отслеживаем по громадам, сегодня проходят БПП, Оппоблок и "Батькивщина".

• Читайте также: Надежда на "голубые каски". Введут ли в оккупированный Донбасс миротворцев ООН

Раньше Донецкая область была краем Рината Ахметова. Сегодня он как-то помогает региону?

— Он занимается своими делами, мы — своими. У команды Ахметова есть так называемые места присутствия — там, где сконцентрирован ее бизнес. В первую очередь это Мариуполь. И в политическом аспекте чувствуется достаточно большое влияние Ахметова. Есть влияние в Доброполье, где расположен их ДТЭК. Сегодня, кстати, Ринат Ахметов остается самым рейтинговым политиком на Донетчине — по данным последнего исследования, у него 49% поддержки населения.