Узник совести. Сестра Олега Сенцова — о компромиссе с тюремщиками, принудительном кормлении и (не) утопических требованиях брата

С двоюродной сестрой Сенцова мы встречаемся в 72-й день голодовки украинского режиссера в знаковом для него месте — на Майдане. Наталья Каплан похожа на подростка: худенькая, невысокая, в ярко-красных кедах, простых джинсах и белой футболке. Спасаемся от дождя за столиком в кафе. Наталья курит сигарету за сигаретой и, практически не поднимая головы, рассказывает об Олеге — сосредоточенно, четко, лаконично, словно диктует телеграмму, где все лишние слова надо отбросить.

Две ложки в день

В СМИ появилась информация со ссылкой на вас, что Сенцов находится в предсмертном состоянии, но вы это сразу опровергли. Как он себя чувствует?

— Последняя информация об Олеге поступила почти неделю назад, после того как у него побывал адвокат Дмитрий Динзе. По его словам, Олег еще больше похудел и постарел, выглядит просто как Кощей Бессмертный. Его вес сейчас — около 72 кг. У него был второй кризис, начались проблемы с сердцем, из-за этого его хотели госпитализировать и начать принудительно кормить, но Олег категорически отказался. Чтобы не допустить этого, он согласился принимать за день две-три ложки питательных смесей, хотя при его состоянии сейчас ему нужен стакан этих смесей. Нашли вот такой компромисс.

Почему его не стали принудительно кормить?

— Принудительное кормление даже в России приравнено к пыткам. К Олегу уже пытались это применить, когда у него случился первый кризис и он попал в реанимацию. Но мой брат очень сильно сопротивлялся, и тогда его подняли на ноги медицинским путем.

Что значит "сопротивлялся"? Физически?

— Подробностей я не знаю, но думаю, что физически. Они (тюремщики. — Фокус) ведь тоже не особо стремятся это делать, потому что тогда будет международный скандал. Но и дать ему умереть, тем не менее, они не хотят.

В каком случае сейчас может быть применено принудительное кормление?

— Если случится очередной кризис или будет совсем плохо со здоровьем.

Он готов к этому?

— Морально он понимает, что есть такая угроза. Думаю, что готов. Но его никто спрашивать не будет.

Когда вы были на свидании с Олегом, он рассказывал, как к нему относятся?

— У него нет жалоб на сотрудников колонии. Но мы же общались при конвоире, это надо учитывать.

Почему его не показывают людям?

— Это запрещено российским законодательством.

Освободить хотя бы часть

Я так понимаю, что Сенцов не собирается прекращать голодовку, несмотря на риск для жизни?

— Нет, не собирается. Он будет продолжать, будет стоять на своем.

Но это же изначально утопическая идея — думать, что могут отпустить всех политзаключенных.

— Он уже многого добился: об украинских политзаключенных стали говорить во всем мире. У нас до этого не получалось вызвать такого резонанса.

Однако ведь не это было целью?

— Олег действительно надеется, что людей отпустят. Прекрасно понимает, что вряд ли освободят всех, но надеется, что хотя бы кто-то выйдет на свободу. И он сам говорит: если выпустят его одного, это будет полный провал, а все, что он делал, окажется бессмысленным.

В украинском обществе иногда проскальзывает мнение, что раз адвокаты Сенцова — россияне, они не всегда будут действовать в его интересах. Насколько этот скепсис оправдан?

— Абсолютно неоправдан. Более того, украинские адвокаты туда попасть не могут — таково российское законодательство. В России есть ряд адвокатов, которые занимаются делами политзаключенных — не только украинских, но и российских. Адвокат Олега как раз входит в их число. У меня нет причин ему не верить, и у Олега тоже.

Когда Сенцов только начал голодовку, в Киеве проходило огромное количество мероприятий, ярких акций в его поддержку. Сейчас эта волна спадает. Как вы думаете, почему?

— Мне не кажется, что волна спала. Если учитывать, как разрывается мой телефон, я не скажу, что интерес пропал.

Насколько Олегу важна поддержка украинского общества и чувствует ли он ее?

— Да, он все это чувствует. Только узнает об акциях в его защиту спустя какое-то время, потому что информация поступает к нему с большой задержкой. Он очень благодарен людям за поддержку. Олег прекрасно понимает, что только с помощью акций можно держать тему на плаву и достучаться до политиков, у которых есть реальные рычаги, чтобы повлиять на ситуацию.

Вы раньше говорили, что не знаете, общается Олег с другими политзаключенными или нет. А вы ни с кем не поддерживаете связь, не переписываетесь?

— Одно время я пыталась, но меня не хватает еще и на это. Максимум я могу поговорить с кем-то из родственников. Одно время у меня была недолгая переписка с российским политзаключенным и еще с одной женщиной из Грузии, но потом все прекратилось.

Категорический отказ

Была информация, что Олег недоволен пассивностью Уполномоченного Верховной Рады по правам человека Людмилы Денисовой. А каких действий он ожидает от нее?

— Он ожидает, что она поедет не к нему, а к другим политзаключенным, добьется встречи с ними. Этого же он просит и от других желающих приехать к нему или как-то его поддержать — переключить силы на других.

Чего вы ждете от украинской власти?

— Что она договорится об освобождении Олега, найдет какие-то компромиссы и выторгует в конце концов человека.

Одно время ходили слухи о том, что его готовятся обменять.

— Этим слухам уже четыре года. Я не знаю, имели ли они под собой какие-то основания, потому что не участвую в переговорах. Но разговоры о том, что его вот-вот освободят, начались давно, еще до приговора.

В Европейском суде по правам человека дело Сенцова лежит с 2014 года, но его еще даже не начали рассматривать. Почему этот процесс так затянулся?

— Из-за пыток дело находится в приоритетном статусе. После начала голодовки ЕСПЧ запросил документы о медицинском состоянии Олега, колония их отправила, и пока все на этом. Просто там очень большая очередь. В Европейский суд на Россию подается много дел, в том числе из-за пыток. Это может длиться годами, и это было ясно с самого начала. Там люди порой и по 20 лет ждут.

Олег изначально не хотел встречаться с родственниками, но потом изменил решение и пригласил вас приехать к нему. Почему он передумал?

— Я удивилась, когда Динзе мне об этом сказал. Ну, села и поехала, но мы с Олегом это не обсуждали.

А о чем говорили?

— Обо всем на свете. В первую очередь Олега интересует его семья. Я рассказала, как они там (мать и дети Сенцова живут в Крыму. — Фокус), как переживает мама. Описала ситуацию в Украине, в России, в мире. Рассказала об акциях, которые проходят в его поддержку. Передала приветы от друзей.

Вы не уговаривали Олега встретиться с семьей?

— Нет. Не вижу смысла его уговаривать.

В том числе и от голодовки не отговаривали?

— Я пыталась ему намекнуть, что, может быть, стоит хотя бы приостановить ее, но он категорически отказался. Давить дальше на него я не вижу никакого смысла.

Он и раньше был таким принципиальным?

— Да. Всегда. Если он принял решение, то уже никого не будет слушать.