Судебный экзаменатор. Глава ВККС Сергей Козьяков — о "печерском" правосудии, делах Майдана и кадровом голоде

С началом судебной реформы в Украине стартовала кадровая перезагрузка судов. Все судьи должны пройти экзамен, на котором оцениваются их профессиональные качества, личная и социальная компетентность, а также добропорядочность и профессиональная этика. Отказ от оценивания или его неуспешное прохождение являются причинами для увольнения. Экзаменатор — Высшая квалификационная комиссия судей Украины (ВККС), которая отвечает за формирование судейского корпуса страны, перевод судей из одного суда в другой и их профессиональный уровень. В 2015 году ВККС возглавил Сергей Козьяков, известный ученый и адвокат.

Два года назад стартовала судебная реформа. Как оцениваете ее ход "изнутри"?

— Судебный корпус существенно обновился. Когда новый состав ВККС в 2015 году приступил к работе, в стране было около 9 тыс. судей. Сейчас их 5,6 тыс. (это с учетом 2,4 тыс. вакансий). Мы начали процедуру квалификационного оценивания всех судей страны, это можно сравнить с переаттестацией. В 2016-м, едва заслышав о проверке на добропорядочность, свыше 1,5 тыс. служителей Фемиды уволились. Мы уже завершили квалификационное оценивание всех 1,1 тыс. судей апелляционных судов страны. В следующем году закончим процедуру по всем без исключения судьям Украины. Работает новый Верховный суд, к нему претензий нет, и мы видим, как его решения влияют на всю судебную систему.

Объясните, как решения Верховного суда влияют на решения, принятые, скажем, в суде Чернигова или Гадяча?

— В англосаксонской системе правосудия много случаев, когда судья ссылается на решение суда, скажем, 1825 года. Юристы называют это прецедентным правом. Если у нас истец обращается с проблемой, по которой Верховный суд уже выносил вердикт, районный должен принять такое же решение. Это свидетельствует о единстве судебной практики. Не может быть так, как раньше, когда разные районные суды принимали различные решения по типичным делам.

В Верховном суде изменились даже подходы к оформлению судебных решений. Теперь их пишут "человеческим" языком, чтобы даже неискушенный в юрис­пруденции гражданин мог понять, о чем идет речь.

Вспомним печально известный до 2014 года Печерский районный суд Киева, в результате деятельности которого родилось ироничное словосочетание "печерское правосудие". Скажите, пожалуйста, за последние 12 месяцев вы слышали о каком-либо скандале вокруг этого суда?

Хотите сказать, что с "печерским правосудием" покончено?

— По крайней мере произошли существенные позитивные изменения.

Неприятное послевкусие от конкурса в Верховный суд все равно осталось. Общественный совет добропорядочности обвинял ВККС в том, что она не отсеяла откровенно одиозных кандидатов.

— Верховный суд работает 11 месяцев. В его составе только пять человек из предыдущего суда. За это время никто не слышал ничего плохого об этом суде. На мой взгляд, это и есть ответ на все обвинения.

ВККС обвиняли в использовании непрозрачной методологии оценивания кандидатов в судьи. Благодаря ей финальные баллы корректировались "вручную" под определенного человека. Что вы на это скажете?

— Комиссия не изобретала велосипед. Методологию конкурса разрабатывали отечественные и международные эксперты. Мы утвердили документ, в котором указаны понятные критерии — о чем мы спрашиваем, за что и какую оценку выставляем. После каждого этапа конкурса кандидат знает, какой балл заработал. Приступая к письменному заданию, он получает персональный код и сам вводит его в компьютер. В комиссии генерируется еще один код — для того чтобы код предыдущего участника не отображался у "экзаменатора" в компьютере. То есть, проверяя работу, я вижу на экране код кода. Такой подход исключает возможность персонифицировать работу.

Ни намека о "вознаграждении"

Сегодня остро стоит вопрос нехватки судей. Вы говорили о 2, 4 тыс. вакансий. Это значит, что стране не хватает 40% судей. Когда закончится кадровый дефицит?

— Сразу после Майдана предлагали уволить всех судей и набрать новых. Но никто не сказал, где их взять, и не учел, сколько времени уходит на подготовку судей. В Польше на это отводится 48 месяцев, у нас — 18. За год государство может подготовить приблизительно 600 судей. Соответственно, на заполнение вакансий уйдет два года.

Изменилось ли качество судей в профессиональном смысле и с точки зрения того, что мы называем добропорядочностью?

— С дорогими часами на собеседование теперь не приезжают, ведь оно транслируется в прямом эфире. Но стиль жизни судей, на мой взгляд, очень изменился. Стало немодным демонстрировать чванство. Особенно это заметно, когда бываю в командировках вместе с главой Верховного суда Валентиной Данишевской, очень скромным человеком. Поверьте, стиль жизни и ценностные ориентиры главы ВС — очень важный маркер для коллег в регионах.

Два года назад, когда комиссия начала проводить квалификационное оценивание, я задавал судьям простой вопрос: "Как вы относитесь к верховенству права?". "Конечно, — отвечал судья, — поддерживаю. "А расскажите, как вы его понимаете", — просил я. Многих это приводило в шок — они не могли ответить, ибо это понятие, очевидно, было для них не более чем фигура речи. Потом судьи стали все чаще в своих вердиктах применять решения Европейского суда по правам человека, и не для того, чтобы блеснуть цитатой, а содержательно.

Что, по-вашему, мотивирует судью работать честно?

— Сейчас зарплата у судьи районного суда 16 тыс. грн, у его помощника — такая же или даже больше. Сюрреализм. Но тот, кто успешно пройдет квалификационное оценивание, сразу будет получать в три раза больше, до 50 тыс. грн. Судья апелляционного суда — приблизительно 100 тыс. грн. Председатель Апелляционного суда Киева — около 130 тыс. грн. Так что судья может легально накопить на автомобиль, на заграничную поездку. За имущественным состоянием служителей Фемиды следят и общественность, и СМИ, и НАБУ. Это не значит, что все судьи перестали брать взятки, но они понимают: есть контроль.

Вы или вам давали взятку?

— Когда я работал адвокатом, то не предпринял ни одной попытки дать взятку. А здесь, в ВККС, к конкурсу в Верховный суд мы подошли с таким реноме, что никто даже не намекнул нам о "вознаграждении".

О Топазе, Пиночете и Майдане

В определенной степени низкое доверие общества к судебной системе связано с тем, что за преступления против участников Майдана никого не посадили. На днях даже Игната Кромского по прозвищу Топаз выпустили. У вас есть ответ на вопрос: почему?

— Но Топаз же сел (антимайдановец Игнат Кромский по кличке Топаз, осужденный за захват помещения Харьковской облгосадминистрации, организацию массовых беспорядков и избиение евромайдановцев. — Фокус).

На четыре года. А должен был отсидеть восемь лет. Его выпустили по "закону Савченко".

— Позвольте, но "закон Савченко" не судьи придумали. После Революции достоинства большинство деятелей сбежали из страны, привлечь их к ответственности очень сложно. Заканчивается процесс над Януковичем, давайте чуть-чуть подождем. Вспомните Пиночета, которого Испания привлекла к ответственности только тогда, когда ему было 90 лет. Такие судебные преследования очень непросты даже в странах с развитой правовой системой.

Хочу напомнить, что правовая система состоит не только из судей, а также из прокуроров и адвокатов. Дела Майдана специализированный прокурор расследует четыре года. Я был очень удивлен, когда из СМИ узнал, что он заявил о необходимости провести следственный эксперимент на улице Институтской. Прошло четыре года! Ведь все думали, что результаты таких следственных экспериментов давно есть.

Мы можем сколько угодно восхищаться работой судов в Норвегии или Великобритании, но следует признать, что там не только судьи, но и прокуратура, и адвокатура крутые. У меня под рукой статистика, по каким причинам в Украине переносили судебные заседания в первом полугодии 2018-го: из-за неявки на заседание прокуроров — 2112 раз, из-за неявки адвокатов — 8290 раз.

Юристы — не артисты

Когда будет "экзамен" для кандидатов в Антикоррупционный суд?

— Точная дата еще не определена, ориентируемся на 12–13 ноября. Все конкурсные процедуры надеемся закончить к февралю. Потом наши рекомендации рассмотрит Высший совет правосудия (судя по опыту предыдущих конкурсов, на эту процедуру им понадобится 2–4 недели), после чего президент должен подписать соответствующий указ.

То есть приблизительно к маю в стране уже будет Антикоррупционный суд?

— Ориентировочно. Но судьи должны прийти в какое-то помещение, где есть персонал, аппарат, учтены все оргмоменты. Причем необходимо не одно помещение, а два — по закону, Антикоррупционный суд и его апелляционная палата должны размещаться в отдельных зданиях.

Еще одна важная тема в формировании Антикоррупционного суда — Общественный совет международных экспертов. Как и когда он будет создан?

— Международные организации предложили 12 кандидатур экспертов, подробную информацию о них мы разместили на нашем сайте. На днях комиссия выберет из них шестерых, которые войдут в Общественный совет международных экспертов. Процедура будет максимально открытой и техничной. Закон не определяет дату формирования совета экспертов, но, думаю, к концу октября общество узнает имена его членов.

Представители общественных организаций считают, что на конкурс в Антикорсуд пошло мало сильных кандидатов. Что думаете по этому поводу?

— Я бы посоветовал представителям общественности самим активно подавать документы на участие в этом конкурсе. Тогда мы получили бы гораздо больше сильных, с точки зрения общественности, кандидатов. Пока среди тех, кто подал документы и соответствует всем критериям конкурса, я вижу лишь одного кандидата, который раньше был представителем гражданского сектора.

• Читайте также: Кулуарный прогресс. Почему украинцы не видят результатов судебной реформы

Я не могу давать обобщенную характеристику кандидатам, потому что комиссия работает не с коллективом, а индивидуально с каждым из подавших заявку на конкурс. Юристы — не артисты, которых знает в лицо вся страна. Сколько в юридическом сообществе фигур, о которых знают все? От силы 50. Известность не свидетельствует о профессионализме. Хотя Антикоррупционный суд является частью судебной системы, а не системы борьбы с коррупцией, его судей государство обеспечивает более высоким уровнем безо­пасности. И неспроста: работа этих людей сопряжена с серьезными рисками. Это обстоятельство повлияло на решение тех, кто мог бы подать заявку на конкурс, но не стал этого делать.