Политика не интересна

— Правда, что вы ушли из политики со словами "оставьте меня в покое"?
— Таких слов не было, ведь покой — сродни застою — не самое лучшее состояние. Просто в определенный момент я решил для себя заниматься только бизнесом. И буду это делать до тех пор, пока мне интересно.

— Но не так давно фамилия Тигипко прозвучала в контексте создания новой партии, которую вы даже могли бы возглавить…
— Честно говоря, никакие варианты занятия политикой я даже не рассматриваю. Сейчас в моих планах политики нет. За последнее время у меня было много разных предложений, как по организации партий, так и по лидерству в них, но я эти проекты не принимаю.

— Но вы же сами в одном из интервью говорили, что постоянно нужны взлеты и возможность постоянно делать что-то новое?
— Взлеты нужны каждому. Но пока к взлетам политическим я не готов. У меня много планов в бизнесе. Я с удовольствием опять возвращаюсь к профессии банкира. В этой сфере за последнее время произошло много изменений, и расти профессионально стало очень интересно. Если сравнивать, то, скажу откровенно, в последние годы я не получал такого удовлетворения от политики, потому что она не очень конструктивна. Ведь политика — дело не менее конкретное, чем бизнес. Политики должны приходить, объединяться в большинство, создавать исполнительную ветвь власти, ставить и решать совершенно конкретные задачи (например, по росту зарплаты). Должны быть договоренности, которые сейчас даже пробуют записать в программных документах. Заявленные задачи должны решаться, несмотря на то, что это могут быть как популярные, так и непопулярные шаги. Но никто этим в Украине не занимался. Как показывает практика, все идет по левому, иногда по абсолютно популистскому сценарию. И сейчас мне это не интересно.

— А что интересно?
— Интересно ставить задачи, решать их и добиваться результатов в бизнесе.

— Почему вы избавились от такой части бизнеса, как деловая пресса, продав газету "Экономические известия"?
— Не совсем правильно говорить, что избавился. Я подходил к этому проекту как к экономическому, который имел бизнес-план и точку безубыточности, но который не совсем оправдался. А если что-то не срабатывает, надо ситуацию менять. Поэтому я и принял решение по продаже газеты.

— А свою финансовую группу или ее составляющие вы продавать собираетесь?
— Процессы глобализации и развития экономики будут подталкивать предприятия Украины к этому варианту. Вопрос лишь во времени. Когда и каким образом мы к этому придем — окончательных решений пока нет. Но банки, которые захотят получить большую долю рынка, однажды придут к необходимости частично или полностью продаваться.

Показательный бизнес
— Вас называют человеком, который первым на Украине создал финансово-промышленную группу, подкрепив ее политически. Почему же вы сейчас не стоите в одном ряду с другими олигархами, которые по своим доходам тягаются с мировыми бизнесменами?
— Я всегда делаю то, что интересно, и никогда не ставил за цель почетное членство в каких-то рядах, даже самых престижных. Это условности. Я прекрасно понимаю, что, приняв в определенный момент решение заниматься политикой, в материальном плане потерял очень много. Но при этом я скажу, что не жалею. По двум причинам. Во-первых, я люблю учиться, и за годы, которые я провел, работая вице-премьером, министром экономики, депутатом Верховной Рады и председателем Национального банка, многому научился. Я просто совершенно по-другому смотрю на многие вещи. Начал понимать макроэкономические процессы, понимания которых не хватает многим банкирам. А во-вторых, я свое еще наверстаю и заработаю. (Смеется).

— По подсчетам СМИ, ваше состояние оценивается в $483 млн. Прокомментируйте эту цифру.
— Комментировать не буду, потому что это все теоретические цифры. Практика показывает, что только "ТАС-Коммерцбанк" и "ТАС-Инвестбанк" обладают капиталом в $125 млн. И это официальные цифры, которые подтверждают показатели НБУ. Кроме того, есть страховые компании, которые также входят в лидеры рынка. Это чего-то стоит. При этом весь бизнес полностью принадлежит двум собственникам: Сергею Тигипко и Наталье Тигипко. То, что я не бедный, — это точно. И никогда не прибеднялся.

— При этом в структуре собственности финансовой группы нет оффшорных компаний или компаний-нерезидентов. Все зарегистрировано на вас, Наталью Тигипко или структуры, созданные вами. Это принципиальная позиция?
— Да. В силу определенных обстоятельств мне необходимо было показывать всю деятельность легально. Говоря откровенно, для бизнеса это не всегда было плюсом, а в определенной мере — даже минусом.

— Когда это произошло?
— Я имею в виду свой статус как политика. Мне не хотелось делать какие-то нелегальные вещи. Открыть в Украине оффшор легально было достаточно сложно, заводить туда большие суммы, которые надо было показывать для пополнения уставного фонда банков и тех же страховых компаний без сложных схем тоже было почти невозможно. Это подтолкнуло к тому, чтобы все операции проходили в Украине, здесь платились налоги, и эти суммы показывались в прибыли предприятий.

— Но большинство наших политиков такая "мелочь" вообще не беспокоит…
— Не знаю. Для меня это было важно.

— Вы сказали, что отсутствие оффшоров может быть минусом…
— Реальность такова, что оффшоры стали абсолютно легальными. Даже самые крупные и прозрачные компании работают через них. При этом очень мощные экономики создают такие зоны и поощряют их льготным налогообложением. Такие есть, к примеру, в Великобритании и в США.

— Но налоговая и Минфин часто обвиняют бизнесменов в том, что они выводят деньги из страны через оффшоры. И пытаются бороться с этим.
— Деньги — такая субстанция, что стараться бороться с выходом их за пределы страны можно, но отдавая себе отчет, что это очень сложно, даже невозможно. Борьба всегда занимает слишком много времени, человеческих ресурсов и затрат. Гораздо эффективнее было бы предложить бизнесу другие, более эффективные механизмы работы. Страна от этого только выиграла бы.

Медведчук — не зло,
Тимошенко — не друг
— Один из создателей группы "Приват", в которой вы заработали имя профессионального банкира, Геннадий Боголюбов сказал, что у вас не все получилось в политике, потому что вы обладаете рядом хороших человеческих качеств. Выходит, политик хорошим человеком быть не может?
— Я бы так не говорил. Просто у политиков должны быть определенные качества, которые им просто профессионально необходимы. Как по мне, я все-таки недостаточно обладаю ими.

— Какими конкретно?
— Должен быть определенный цинизм. Конечно, он есть в каждой профессии, но мне всегда было трудно говорить с трибуны одно, а думать другое. (Молчит). Вообще политик должен уметь это делать, по крайней мере, в нынешней ситуации. Настроения электората для нас понятны, а у нас пока нет ни одной либеральной силы, которая может представить обществу и внедрить в жизнь свой проект развития страны. Все говорят, что против приватизации земли, но за сумасшедшие социальные выплаты. Все постоянно спорят о чем-то, но мало кто говорит о конкретных реформах. У нас не завершены действия, необходимые для создания либеральной экономики.

— А что, по-вашему, сегодня нужно украинской экономике?
— Тут все просто. Есть два блока изменений, которые должны произойти в стране для того, чтобы либеральная экономика могла работать. Причем мы должны выйти не на чисто европейскую модель, а на американско-английскую, которая более либеральная и менее социализирована. Это значит, что нужно максимально беспокоиться о прозрачности и демократических изменениях, о реальной оппозиции и реальном большинстве, которое несло бы ответственность за происходящее в стране. Второй блок изменений связан с завершением либеральных реформ. Нам нужна судебная система, которая бы позволяла решать вопросы, а не судиться годами и накладывать одно судебное решение на другое. Нам нужны, я уверен, дерегуляция в вопросе инвестиций за пределы страны, в том числе в те же оффшорные зоны, дерегуляция малого и среднего бизнеса. Необходим также ряд отраслевых реформ, прежде всего в сельском хозяйстве. Мы должны выйти на частную собственность на земли сельхозназначения. Кроме того, нужна прозрачная приватизация еще очень многих предприятий, которые связаны с госмонополиями, например "Нафтогаза", "Укрзалiзницi", оборонного сектора. Во всем мире это уже стало аксиомой, ибо такие предприятия в частных руках более эффективно работают.

— Вы считаете, что нужно продавать даже оборонный комплекс?
— В том числе. У нас уже на многих оборонных предприятиях, которые запрещены к приватизации, давно забыли, что такое оборонные заказы. Часто они представляют только один интерес для тех, кто пробует "отщипнуть" или социальный блок, или землю для строительства. Вот и все.

— Какие у вас сейчас отношения с бывшими коллегами-"приватовцами"?
— "Приватовцы" — это отдельная страница жизни. Я начинал с ними работать с предложения создать "ПриватБанк", потом стал акционером банка. Мы долго и успешно сотрудничали. Но сейчас, после того как я вышел из группы, мы находимся вместе только в одном проекте — Днепродзержинском вагоностроительном заводе.
— Но вы продолжаете общаться?
— Конечно. У нас прекрасные отношения. Мы очень цивилизованно провели бизнес-развод и у нас прекрасные личные отношения.

— А с другими олигархами?
— У меня хорошие отношения и с Виктором Пинчуком, и с Ринатом Ахметовым, и с Григорием Суркисом.

— Юлия Тимошенко обвиняла вас в лоббировании интересов Суркиса и Медведчука.
— Когда я был в политике, то возглавлял свою партию, поэтому лоббировать интересы какой-то другой партии или группы людей было незачем, если этого не требовала какая-то коалиция. У меня была своя позиция, и я не поддерживал разговоры, когда из Медведчука или Суркиса делали воплощение некоего зла, которое несет только плохое. Думаю, это были в первую очередь своеобразные PR-проекты, которые влияли на политику и отвлекали от других вопросов. Иными словами, за основу был взят принцип контраста: черное-белое, плохой-хороший, антигерой-герой. В жизни же, особенно в политике, все относительно.

— Какие у Вас отношения с Юлией Тимошенко, вы ведь выходцы из одного региона?
— Никакие. После выборов мы с ней не виделись.

Французская раскрутка
— Во время политической карьеры над вашим имиджем работал французский политтехнолог Жак Сегела. Это с Вас в Украине началась мода на западных, в частности, французских пиарщиков?
— На каком-то этапе я действительно сотрудничал с рядом консультантов. Более того, секретариат партии "Трудовая Украина" несколько раз ездил в Париж учиться организации предвыборных кампаний. Я считаю, что это все равно, что поехать в западный банк и посмотреть, как там правильно работают. Учиться надо всегда, и это — отнюдь не дань моде, а необходимость.

— Вы до сих пор пользуетесь элементами имиджа, предложенного политконсультантами?
— Всему свое время. Это были скорее всего элементы имиджа политического. Сейчас же я занимаюсь исключительно бизнесом.

— Правда, что костюмы не покупаете, а шьете на заказ?
— Нет, есть некоторые костюмы и марки, которые очень хорошо на мне сидят. Очень сложно найти мастеров, которые хорошо шьют. Ведь на самом деле пошить мужской костюм даже сложнее, чем женскую верх¬нюю одежду. Лучше всего на мне сидит марка Gucci. Если есть возможность, то покупаю именно эту продукцию и немного ушиваю, если нужно.

— А в форме себя держать Вам по-преж¬нему помогает штанга? Вы в самом деле можете поднять вес в 100 кг?
— Если быть точным — то 110.

— Ваша дочь по-прежнему работает в банке?
— После получения среднего образования в Оксфорде и высшего в Лондонском университете Аня год работала у нас в "ТАС-Коммерцбанке", где занималась маркетингом. Сейчас она опять уехала на год в Лондон на учебу. Когда вернется, надеюсь, будет снова работать со мной.

— У нее была весьма скромная должность для человека, именем которого назван банк (ТАС — Тигипко Анна Сергеевна).
— Надо знать Аню. Она выросла очень работоспособным и скромным человеком. У нее очень хорошая голова и, скажу вам откровенно, я не хотел, чтобы эта голова вскружилась. Если она захочет заниматься именно этим бизнесом, то я с удовольствием проведу ее по целому ряду должностей, чтобы стало понятно, как работает механизм. Придет время, будет желание — и она сможет занимать и более высокие должности, но все надо заработать. Тем более, мне жалко было бы сразу бросать ее на какие-то должности, которые она не знает.

— И все-таки, возвращаясь к Вашей политической карьере, не обидно, что так и не стали президентом?
— Я прекрасно понимаю, что если бы Сергей Тигипко решил выдвинуться в президенты в 2004 г., он бы не попал во второй тур. А прошли бы Виктор Янукович и Виктор Ющенко. А то, что случилось под конец выборов… Перебить позиции лидера оппозиции или премьер-министра в Украине в то время никто реально не смог бы. Многие политики, которые были не менее раскручены, чем я, и демонстрировали более близкие электорату видения, получили намного меньший процент.

— А вы считаете себя раскрученным политиком?
— Я считал себя хорошо узнаваемым политиком, потому что были рейтинги узнаваемости. Этот показатель у меня превышал 80% — дос­таточно много.

— А бизнесмен вы раскрученный?
— Что такое раскрученный бизнесмен, я до конца не знаю. В банковском секторе я из тех людей, которые знают много. В целом, считаю себя достаточно образованным, подготовленным и конкурентоспособным банкиром.

— У Вас остались президентские амбиции?
— Нет. Таких амбиций у меня сегодня нет.